Как рассказал мне брат, он имеет уже третье тяжелое ранение. Награды: орден Красной Звезды и орден Отечественной войны I степени. Вот так произошла невероятная, неожиданная встреча в человеческом океане, в таком жизненном круговороте. За тысячи километров от родных мест встретились два родных брата, не видевшие друг друга в то тяжкое и тревожное время около пяти лет. Митя находился на излечении в Омском госпитале три месяца с простреленной правой ключицей. Шел он получать продовольственный аттестат, так как после лечения ему предстоял отпуск на поправку на три месяца. Куда ему ехать, он сам не знал, но собирался поехать в прифронтовую полосу, поближе к родным местам. Уговорил я его пока что остаться в Омской области. Через обком ВКП(б) и облисполком его направили в глубинный Белореченский район области заведующим учебной частью школы, ведь он сам до призыва в армию работал учителем в школе, преподавал математику.
Через четыре месяца он снова уехал на фронт в действующую армию, связь с ним опять надолго была потеряна. Но встречи в Омске мне не забыть до конца своих дней. Митя был демобилизован из армии только в 1947 году.
И вот Москва. Здесь я встретил многих товарищей, которые были в Купянске, теперь захваченном немцами. А также тех, которые со мной зимой 1941 года отправлялись теплушками в глубокий тыл. Всех их тоже, так же как и меня, вызвали в Москву в надежде скорой посылки в освобожденные районы Украины, но освобождение затягивалось. Немалая армия ответственных партийных, советских, административных работников находилась на положении «безответственных» — ничем не занятых людей, ведущих праздный образ жизни. Столовая, где по военному времени кормили неплохо, общежитие полуказарменного типа, тоска, безделье всех нас одолевали. Многие из нас, в том числе и я, просились в действующую армию или в партизанские отряды — ответ был один: «Ждите решения». Я все же написал официальное заявление в ЦК ВКП(б) о том, что если нельзя в армию или в партизаны, то дайте нам работу, чтобы мы даром не ели хлеб в такое трудное время для нашей Родины. Недели через две после поданного мной заявления меня пригласили в отдел кадров ЦК ВКП(б) к товарищу Андрееву, он же был и секретарем парткома ЦК. Андреев внимательно со мной побеседовал, выяснил все вопросы и предложил мне должность инструктора ЦК ВКП(б) в оборонном отделе ЦК. Я это предложение принял с большой радостью, ведь это живое дело, не прозябание в общежитии-казарме в ожидании, когда откроют столовую.
Инструктор ЦК ВКП(б) в отделе оборонной промышленности — это ответственная работа, немалый объем и определенные полномочия, тем более в военное время. Меня определили в сектор по обеспечению разработки, производства и снаряжения реактивных снарядов РС во всех их модификациях. Это было новое и грозное, страшно засекреченное оружие. Открыто в армии и народе это оружие любовно называли: «Наши Катюши и Иваны». Заведующим сектором был Волков Н. Н., хороший коммунист, инженер, организатор, отличный товарищ — по-настоящему человечный человек. Впоследствии он стал директором 2-го Московского часового завода. Ему было присвоено звание Героя Социалистического Труда. Уже позже, после войны, мы с ним имели переписку, от него у меня хранится сувенир — электронные настольные часы. Во главе нашего управления стоял генерал Гайдуков, неплохой человек, но очень суетливый. Инструкторами вместе со мной были: Матюшин из Мурома, впоследствии он стал первым секретарем Краснодарского крайкома партии, и Субботин из Нижнего Тагила, он длительное время работал в аппарате ЦК. Всю оборонную промышленность опекал секретарь ЦК ВКП(б) Маленков[27], и мне не раз приходилось быть на совещаниях, которые он проводил. Два раза на них я слушал И. В. Сталина.
Маленков нам не один раз говорил, что И. В. Сталин настоятельно требует форсировать производство необходимого количества РС, так необходимых для фронта. Когда на совещании присутствовал И. В. Сталин, он каждый раз давал конкретные, немногословные предложения по усилению производства катюш.
Я еще оставался инструктором ЦК ВКП(б), в то же время получил удостоверение ЦК КП(б)У о моем направлении в освобожденные районы Украины.
Наконец эшелон партийных, советских, административных работников Украины направляется в Купянск, оттуда каждый по назначению. С нами едет большая группа партизан, которые должны были быть переброшены в тыл врага. Эту группу провожал сам начальник штаба всесоюзного партизанского движения Пономаренко П. К. Эшелон наш идет кружным путем, недалеко от мест Сталинградского сражения. Из окон вагонов видны недавние следы ожесточенных сражений, исковерканная военная техника, разбитые железнодорожные станции, разрушенные населенные пункты. Кое-где еще не убраны трупы вражеских солдат, на большом протяжении по-над железной дорогой в снегу у телеграфных столбов усажены или приклонены к телеграфным столбам в одиночку и группами убитые солдаты — большинство румыны и итальянцы. Зрелище, конечно, далеко не из приятных.
На вторые сутки прибыли в Купянск, и сразу же небольшая группа во главе с первым секретарем обкома партии машинами выехала в Харьков. По дороге видели страшные разрушения населенных пунктов, много трупов вражеских солдат и исковерканной военной техники. В Харьков въезжали со стороны станции Основа, слышна была стрельба орудий и минометов — еще шел бой за Харьков.
В Харьков вступили в сумерках, зрелище ужасное. Весь город объят пламенем — много пожаров, взрывов, на окраине города идет стрельба, людей на улицах ни души, город вымер.
На площади Дзержинского горят и рушатся здания: обком КП(б)У, гостиница, Госпром, Дом проектов, ветеринарный институт. Вся огромная площадь освещена зловещим заревом пожаров, их никто не тушит.
Вся обкомовская и горкомовская группа, прибывшая первым эшелоном в Харьков, разместилась в особняке на улице Иванова, тут же наши рабочие места и общежитие. Мы находимся почти на казарменном положении. Нас предупредили об опасности передвижения по городу, в особенности в одиночку. В городе много заминированных зданий, в разных местах города возникает беспорядочная стрельба. Взяли автоматы и вместе с партизаном Васей пошли поздно вечером на квартиру по улице Захаржевского к матери Ирины Дарье Петровне и тетке Лине Петровне. Они сидели в комнате при коптилке уже двое суток, слышали стрельбу, но не знали, что немцев уже выгнала Красная армия из Харькова. Моему приходу они обрадовались, не верили, что это происходит наяву, встреча была очень теплая. Я им рассказал об Иринке, передал ее просьбу, чтобы они приехали к ней в Челябинск. Условились, чтобы они были готовы через два-три дня к отъезду в Купянск, а оттуда я их отправлю в Челябинск.
Я занимался вопросами организации работы промышленных предприятий города, восстановлением электростанций, водопровода, канализации и городского транспорта. Работы было очень много, приходилось выезжать на места, разбираться и давать разрешение на восстановительные работы. Приходило много рабочих и ИТР, группами и в одиночку, предлагали свои услуги, вносили предложения по пуску промышленных предприятий, восстановлению электростанций, пуску городского транспорта. Вносили очень много конкретных и ценных предложений — работы по горло.
На второй день после нашего приезда в Харьков на площади Тевелева состоялся большой митинг, на нем присутствовало очень много народу. Выступал Н. С. Хрущев. Было общее торжество по случаю освобождения города, но вместе с тем и какая-то настороженность. Мы, ответственные работники горкома и обкома, во время митинга находились в специальном оцеплении и охране. Митинг прошел с большим подъемом. Передвижения по городу предстоят большие, а городской транспорт еще не работает, надо находить выход. Устанавливаю связи с водителями, они говорят, где имеются автомашины и горюче-смазочные материалы. Достаю две машины, легковую — газик и грузовую — немецкий «опель». Водители охотно соглашаются работать, просят только разрешения вывезти семьи из Харькова. Все же здесь сложная обстановка, часты налеты вражеской авиации, бомбежки, имеются человеческие жертвы, обстановка довольно неспокойная.
Встречаю много знакомых, они приходят с просьбами, жалобами, предложениями. Бывшая сокурсница по рабфаку Леля Куркина пришла и рассказала о всех ее мучениях при оккупации, о голоде и страхе. Очень остался я огорчен, что знакомая девушка Лида, которую я устраивал термистом на завод № 75, уехала с немцами — вот этого я никогда не мог ожидать. Ее мать и сестра Нина плачут и проклинают ее. Где она, неизвестно.
Вечерами и ночью в обкоме партии собираемся и слушаем радиопередачи по радиоприемнику «телефункен», принадлежащему А. А. Епишеву, отличная машина. Вести же с фронтов разные, как говорят, «с переменным успехом», а на харьковском направлении обстановка довольно сложная и опасная. Наши танковые части и механизированная пехота, преследуя отступающего противника, очевидно, сильно увлеклись. В районе Барвенкова глубоко вклинились в расположение немецких войск, на сотни километров оторвались от своих тылов и баз снабжения.