Читать интересную книгу О духовной жизни современной Америки - Кнут Гамсун

Можно представить себе, каково приходится художнику, вынужденному догадываться не только о порах кожи, об игре света и тени на ней, но даже о мышцах и целых частях тела. Чему же удивляться тогда, что изображение Венеры Милосской представляется американскому художнику наивысшей и заманчивой дерзостью. Возьмите, к примеру, парк Эрстеда в Копенгагене. Таких обнаженных статуй, как. там, самого парка с таким обилием обнаженных фигур нипочем не потерпели бы ни в одном американском городе, даже если бы такой парк подарили городу даром. Из высоконравственного кликушествующего Бостона расползается по всей Америке дух грубого ханжества, который соответственно окрашивает и искажает вкусы самих художников и публики. И если теперь, в силу острейшей щепетильности, американцы боятся вида руки без рукава, ноги без чулка, то вместе с тем они поразительно нечувствительны к художественному, духовному непотребству, столь распространенному в их искусстве. Я отношу сюда и детективы, и картины, которые выставляются в американских гостиных, и добрую часть патриотической скульптуры. Никто не стыдится предлагать вниманию посетителей выставок каких-то совершенно немыслимых кур только потому, что этих кур написал калека, и полагают вполне нормальным, что вокруг подобных картин собираются зрители. У торговцев картинами можно увидеть самые, что ни на есть смехотворные холсты, выставленные для продажи, изображающие, например, лосей в горах, причем у каждого лося на рогах — шелковый бантик, а не то — яркую звезду, заглядывающую сквозь окно в комнату, освещенную полуденным солнцем. В Сент-Луисе, столице Миссури, одном из крупнейших транспортных узлов Соединенных Штатов, три года назад выставили партию хромолитографий, на которых можно было видеть позолоченные водоемы, голубых ягнят и людей с розовыми глазами. Когда искусство обретает оригинальность на таком вот уровне, посетитель смолкает: он подавлен. Пусть только посмеет улыбнуться, ведь подобные картины создаются с самыми серьезными намерениями. Он находится на американской земле и рассматривает американскую художественную выставку; пусть наслаждается откровениями искусства, каковы бы ни были его сюрпризы, с тем же благоговением, с каким он внимает музыке патриотических медных труб, на которых играют люди, марширующие по улицам.

Отчасти ханжество, распространившееся в американском искусстве, объясняется тем, что им в основном занимаются женщины. Это обстоятельство имеет важное значение, поскольку оно во многом объясняет отношение к искусству целого народа. Американские женщины руководят искусством в своей стране, подобно тому как немецкие женщины руководят своей отечественной литературой и портят ее своими опусами. В Америке же этим занимаются дочери богатых людей, выучившиеся какому-нибудь виду искусства в одной из восьмидесяти восьми американских художественных школ, или же замужние женщины, по собственному почину, от скуки, а не то в угоду приличиям решившие позабавиться искусством на дому. Писать картины в Америке все равно что заниматься дамским рукоделием — чтобы в этом убедиться, достаточно посетить две-три американских семьи. Создается впечатление, что американские женщины считают себя чуть ли не обязанными дать жизнь какой-нибудь паре «художественных» кур. Это женское влияние, в свою очередь порожденное бостонским духом, уже одной своей массовостью воздействует на искусство страны. И не только деятели изобразительного искусства, но также поэты и артисты подчиняются этому влиянию. В Америке парадом командуют женщины.

Я снова хочу напомнить, что совершенно бесполезно оправдывать состояние американского искусства разговорами о естественности его отставания. Американцы воспринимают такие рассуждения как оскорбление и просят вас замолчать! Потому что в этой стране нет людей, сомневающихся в чем бы то ни было. Американский небосклон безоблачен. Не пробудилось еще здесь живое чувство, что искусство страны нуждается в руководстве, в импульсах извне; за то, чтобы их научили уму-разуму, американцы требуют ежегодной платы в сумме двух с четвертью миллионов долларов.

Мне отвечали в Америке: ну и что же? Ведь в Европе тоже существует таможенная пошлина на ввоз произведений искусства. Возражения эти высказывались без какого-либо, пусть малейшего, налета иронии, совершенно добросовестно; дальше этого мысли янки, видимо, уже не простирались.

Любая европейская страна легче Америки может обойтись без притока чужеземного искусства; в то же самое время, что еще важней, ни одна европейская страна не располагает такими огромными средствами, как Америка, средствами, позволяющими отказаться от взимания пошлины. В государственной казне Америки лежит свободный капитал настолько большой, что, если его сразу пустить в оборот, эта акция совершенно преобразила бы весь товарооборот в стране. Капитал этот настолько велик, что сами американцы замирают перед ним в изумлении, не зная, какое приложение ему найти. Как известно, этот капитал поистине стал яблоком раздора на арене внутренней политики Америки.

Можно было бы заметить, что в последнее время в Америке все же намерены значительно снизить пошлины на ввоз произведений искусства. Стоит, однако, посмотреть, насколько серьезно это намерение. На самом деле оно нисколько не серьезнее, чем это было в 1846 году. Последний билль о таможенных тарифах оставил у меня в точности такое же впечатление, как и все те, что ему предшествовали. Потому что в этой стране Америке не в первый раз издается подобный билль. Если на одной сессии конгресс принимает тот или иной закон, то уже следующий конгресс способен отменить его полностью или частично, в зависимости от политических установок действующего президента или же сената. В 1842 году пошлина на ввоз произведений искусства в Америку составляла 30 процентов, в 1846 году ее снизили до 20 процентов, а в 1857 году и вовсе отменили. Такое положение сохранялось на протяжении четырех лет. В 1861 году снова повысили таможенные тарифы на 10 процентов. В 1883 году конгресс сделал гигантский патриотический рывок, желая «защитить» отечественное искусство и продемонстрировать всему миру свою независимость: словом, он обложил зарубежное искусство 35-процентной таможенной пошлиной; таких огромных пошлин раньше и не знавали. И на этом уровне все и застыло. Билли о таможенных тарифах появляются и отменяются почти всякий раз по случаю президентских выборов в Америке, и правильнее было бы не рассматривать их непременно как радостный признак прогресса, это всего лишь случайные акции, плоды конъюнктуры. Так, трудно утверждать, будто последний билль о сокращении таможенных тарифов — плод пробуждающейся потребности американцев в художественном влиянии извне. Нет, это просто необходимое следствие общего снижения таможенных тарифов в Соединенных Штатах. Требовалось одним ударом сократить страшнейший избыток средств в государственной казне, от этого благостного дождя досталась капля и искусству, а в основном он пролился на такие товары, как французские вина и китайский фарфор. Подобные билли то появляются, то отменяются в Америке — все это лишь предвыборные маневры той или иной политической партии и осуществляются не ради искусства, а в лучшем случае ради французских вин и китайского фарфора.

Нет, все дело в том, что в Америке отсутствует художественное сознание. В этой стране искусство используется лишь для украшения гостиной. Если же кто-то пожелает напомнить, что как-никак европейское искусство все же имеет в Америке некоторый рынок сбыта, то следует разъяснить: с этим дело обстоит точно так же, как со слабостью американцев к европейским орденам и титулам, этот демократический народ, очевидно, к ним неравнодушен. В Вашингтоне, Бостоне, Нью-Йорке тяга к различным званиям и титулам столь же распространенная болезнь, как зубная боль и неврастения. Попросите какую-нибудь современную вашингтонскую даму показать вам свой альбом с автографами, и вы увидите, какое множество известных людей из разных стран она числит среди своих знакомых. Вы найдете в этом альбоме имена, принадлежащие людям самых удивительных званий и титулов.

В прошлый раз, когда я возвращался домой из Америки, спутницей моей была некая нью-йоркская дама. Ехала она в Европу с одной-единственной целью: хотела раздобыть там хоть какие-нибудь титулы, равно как и рекомендации, чтобы затем с их помощью проникнуть в круг нью-йоркской аристократии. Бесполезно было бы предпринять такую попытку без новенькой визитной карточки — для этого она была недостаточно богата. Точно так же обстоит дело и с Америкой как рынком сбыта европейского искусства. Американца лишь тогда сочтут богачом, если в своей гостиной он повесит картину, изображающую швейцарскую гору или же итальянского пастуха, — вот это сразу же возведет его в определенный ранг, это все равно что аристократический титул. Титул титулом, но этот титул не облагораживает никого. Все эти американцы, скупающие искусство, располагают достаточными средствами, чтобы вместе с семьей совершить путешествие в Европу. Чтобы в парижских гостиницах и на рейнских пароходах завершить образование, которое, по существу, и не начиналось. Из этих путешествий они привозят картины, какие в Америке считается модным привозить из дальних странствий. На другой год то же семейство отправляется путешествовать по Америке и из этой поездки привозит стручок гороха из Калифорнии и индейскую трубку из Вайоминга — все сплошь сувениры, какие также модно иметь в доме. В сущности, все эти сувениры равноценны.