Читать интересную книгу Укрощение - Камилла Лэкберг

Когда она открыла входную дверь, то буквально попятилась, так там было холодно. Какая жуткая зима! Фальк надеялась, что дорога не слишком скользкая. Водить машину она не любила и садилась за руль, лишь когда этого никак нельзя было избежать.

Женщина тщательно заперла за собой дверь. У Кристины имелся собственный ключ (что имело свои плюсы и минусы), поскольку она иногда забирала детей, если их родители никак не успевали это сделать. Направляясь к машине, Эрика наморщила лоб. Пару часов назад, когда она позвонила свекрови и попросила о помощи, та спросила, можно ли ей взять с собой друга. Мать Патрика жила насыщенной жизнью, у нее было много подруг, и случалось, что кто-то из них приходил вместе с ней, когда она занималась детьми, но то, как она произнесла слово «друг», заставило ее невестку насторожиться. Неужели впервые после развода с отцом Патрика Кристина познакомилась с новым мужчиной?

Эта мысль позабавила писательницу, и она улыбнулась, заводя мотор. Патрик придет в ужас. У него не возникает никаких проблем по поводу того, что у его отца уже много лет другая жена, но в отношении мамы все почему-то по-другому. Каждый раз, когда Эрика в шутку говорила, что зарегистрирует Кристину на каком-нибудь сайте знакомств, у ее супруга делался несчастный вид. Однако пора ему смириться с мыслью, что у его мамы может быть собственная жизнь. Фальк хихикнула и поехала в сторону Гётеборга.

* * *

Юнас резкими движениями убирался в своем ветеринарном кабинете. Его раздражало, что Марта не разрешила Молли поехать на соревнования. Надо было дать дочери шанс. Отец знал, как все это важно для нее, и ее разочарование отзывалось у него в сердце.

Пока она была маленькой, было так удобно, что кабинет Юнаса располагался в том же доме, что и их жилые комнаты. Он не был уверен, что Марта в состоянии полноценно позаботиться о малышке, и, ведя прием, мог заглядывать к ним буквально после каждого визита, чтобы удостовериться, что с дочерью все в порядке.

В отличие от Марты, Перссон желал ребенка — человека, который понесет его наследие дальше. Он хотел увидеть в этом ребенке самого себя и всегда был убежден, что у него родится мальчик. Но вместо этого родилась Молли, и уже во время родов Юнаса охватили чувства, о существовании которых он раньше не догадывался.

Марта же положила ребенка ему на руки с совершенно равнодушным лицом. Ревность, промелькнувшая в ее глазах, мгновенно растаяла. Муж ожидал от нее такой реакции, так что все было нормально. Марта принадлежит ему, он — ей, и со временем она поймет, что ребенок не нарушил, а скорее укрепил их отношения.

Еще когда Перссон только впервые увидел свою будущую жену, ему уже стало ясно, что она идеально ему подходит. Это был его астральный двойник, родственная душа. Затертые слова, клише, но в их случае они отражали самую суть. Единственное, по поводу чего у них возникали разногласия, — это Молли. Однако Марта старалась всегда идти мужу навстречу. Она воспитывала дочь так, как он того хотел, и не вмешивалась в его отношения с Молли, обратив всю свою энергию на альянс с мужем.

А он надеялся, что супруга понимает, как сильно он ее любит и как она важна для него. Он постоянно старался показать это, проявлял терпение и делился с ней всем, что было у него на душе. Лишь в одном случае его охватили сомнения. Тогда он на мгновение ощутил пропасть между ними, угрозу тому симбиозу, в котором они так долго существовали. Но теперь эти сомнения рассеялись.

Юнас улыбнулся и поправил коробку с одноразовыми перчатками. За многое он должен быть благодарен — и он прекрасно знал об этом.

* * *

Мелльберг надел на Эрнста поводок, и пес мгновенно оживился, рванув к входной двери. Анника, сидевшая за стойкой администратора, подняла глаза, и Бертиль пояснил, что пойдет обедать домой, после чего с облегчением вышел из участка на свежий воздух. Едва захлопнув за собой дверь, он жадно сделал глубокий вдох. После того что рассказал ему Хедстрём, в кабинете вдруг стало тесно и душно.

Торговая улица была пуста. Зимой жизнь в поселке замирала, и это обычно означало, что начальник полицейского участка может спокойно поспать часок-другой. Зато летом, казалось, нет предела тому, что могут удумать люди — по глупости или под влиянием алкоголя. От туристов были одни неприятности, так что Мелльберг предпочел бы, чтобы Танумсхеде и его окрестности оставались пустынными круглый год. К концу августа он обычно чувствовал себя совершенно изможденным от обилия работы. Ужасную профессию он себе выбрал! Хотя, с другой стороны, у него был врожденный талант к полицейской работе, и это его проклятие. К тому же у многих он вызывает зависть. Бертиль замечал взгляды, исполненные плохо скрываемой завистью, которые иногда бросали на него Патрик, Мартин и Йоста. А вот Паула, кажется, не была от него в восторге, но это и понятно. Она не глупа, этого он не стал бы утверждать, и у нее случались озарения, когда она вносила весомый вклад в общую работу. Но у нее отсутствовала мужская логика, так что она не могла полноценно оценить его острый ум.

Дойдя до дома, «прирожденный полицейский» почувствовал, что настроение у него исправилось, а мысли прояснились от свежего воздуха. Хотя все, что произошло с этой девчушкой, было ужасной трагедией, создавшей массу работы в спокойный сезон, Бертиля не покидало ощущение, что все это довольно увлекательно. К тому же у него появится прекрасная возможность показать себя.

— Есть кто дома? — крикнул он, войдя в холл и сразу заметил ботинки Паулы, которые свидетельствовали, что они с Лизой зашли погостить.

— Мы в кухне! — крикнула Рита, и Мелльберг спустил Эрнста с поводка, чтобы тот мог побежать и поприветствовать Сеньориту. Сам хозяин дома потопал ногами по коврику в прихожей, чтобы стряхнуть с себя снег, после чего повесил куртку и вошел в квартиру.

В кухне Рита как раз накрывала на стол, а ее дочь стояла и рылась в шкафу, держа дочь в слинге на животе.

— У нас кофе кончился, — доложила она.

— В дальнем правом углу, — сказала Рита, указывая пальцем на шкаф. — Я на тебя тоже накрываю, чтобы ты хоть что-нибудь поела, раз уж ты пришла.

— Спасибо, очень мило. Ну, что слышно на работе? — спросила Паула и обернулась к Мелльбергу, держа в руке пачку кофе. Он оказался именно там, где сказала хозяйка, — в кухне у нее царил военный порядок.

Бертиль мысленно взвесил, следует ли рассказывать о результатах вскрытия изнуренной кормящей матери. Однако он понимал, что Паула придет в бешенство, если потом задним числом узнает, что он скрыл от нее столь важную информацию, так что полицейский вкратце изложил то, что Патрик только что сообщил ему. Рита, стоявшая возле посудного шкафа, на мгновение словно остолбенела, но потом продолжила доставать приборы.

— Фу, какой ужас! — воскликнула ее дочь и села за кухонный стол. Задумавшись, она машинально погладила Лизу по спине. — Ты сказал — отрезанный язык?

Мелльберг навострил уши. Несмотря ни на что, Паула демонстрировала иной раз способность к полицейской работе, а память у нее была феноменальная.

— О чем ты подумала? — с живым интересом спросил он, усевшись рядом с ней.

Молодая мать покачала головой:

— Точно не знаю, но мне это что-то напоминает… Черт, мозги совсем не работают! До чего же это бесит!

— Пройдет, — сказала Рита, стоявшая возле мойки, где она была занята приготовлением большой порции салата.

— Ну да, хотя сейчас это меня ужасно раздражает, — проговорила Паула. — Что-то в этой истории с языком кажется мне знакомым…

— Обычно лучше не думать, потом само вспомнится, — посоветовала ее мать.

— Угу, — ответила молодая женщина, но Бертиль видел, что она все еще роется в своей памяти. — Может быть, я читала нечто подобное в старых полицейских рапортах… Можно я зайду сегодня на работу?

— Ты действительно собираешься пойти туда с Лизой, когда на улице такая холодина? И работать? Ты и без того так устала! — запротестовала Рита.

— Какая разница, где я буду усталая — здесь или там? — пожала плечами ее дочь. — Может быть, можно оставить Лизу у тебя? Я ненадолго, только посмотрю кое-что в архиве.

Рита проворчала что-то себе под нос, однако Мелльберг знал, что она с удовольствием посидит с внучкой, даже если существует риск, что у малышки начнется очередной приступ крика. Ему показалось даже, что Паула как-то сразу ожила при мысли о том, чтобы пойти на работу.

— Мне хотелось бы иметь доступ к протоколу вскрытия, когда я приду, — сказала она. — Надеюсь, это можно устроить, несмотря на то что формально я в декрете?

Ее начальник фыркнул. Какая разница, в декрете она или нет? Бертиль понятия не имел, какие на этот счет существовали распоряжения, но одно было ясно — если бы он следовал всем правилам и предписаниям, как общим, так и касающимся профессии полицейского, работа бы вообще не делалась.