– И спеть песню! – настаивает Полина. – Про любовь!
Хороший тамада. И конкурсы интересные.
* * *
– Идемте танцевать! – Полина встает из-за стола, цепляется за что-то ногой и чуть не падает, в последний момент подхваченная мною. – Ох, Панфилов! – она пьяно хохочет. – Не приставай! Здесь слишком много… – крутит пальцем в воздухе, вспоминая слово, – свидетелей! Танцевать! Андрей?!
– Щас организуем! – заговорщицки громко шепчет ей на ухо Беляш. – Эй, Бутус! Иди сюда!
Диджей – молодой парень в бейсболке козырьком назад – подходит к нам.
– Ставь нашу! – приказывает ему Беляш, икает и поясняет. – Мы с девчонками тут сборник наших любимых составили – из тех, подо что колбасились в одиннадцатом классе. Ща зажжем!
Бутус кивает и бежит за пульт. Через минуту Стаса, не к ночи будь помянут, Михайлова сменяет The Black Eyed Peas.
Под хиты пятнадцатилетней давности наш стол постепенно пустеет. Девчонки вытаскивают ребят, даже тех, что в школьное время обычно стеснялись и на танцпол не выходили. Вот, вроде бы, идеальный момент, чтобы выйти и показать класс. Зря, что ли, всю ночь тренировался?
Правда, сейчас эта идея мне уже не кажется хорошей. Я вижу перед собой не пацанов и девчонок, уважение которых можно было заслужить красивым танцем на дискотеке, а взрослых людей, вырвавшихся из рутины семейной и трудовой жизни, искренне радующихся встрече, в данный конкретный момент не скованных статусом и положением в обществе. Они пришли порадоваться, повидаться, вспомнить детство и отдохнуть. И что, выйду я сейчас в центр, покажу «вертушку». И? И что? Обрадую этим кого-то? Хватит врать самому себе, Панфилов! Это в тебе детские комплексы работают – понтануться дешево, брейк этот, будь он неладен, исполнить. Да и самцовое желание все-таки овладеть женщиной, которой не смог добиться, будучи подростком. Низко как-то. Противно.
Так что я просто выхожу, пристраиваюсь с краю возле Ритки Вильбергер и Тимы Гарифзянова. Спокойно переставляю ноги под In Da Club и умеренно двигаю телом и руками. Трезвым я раньше никогда не танцевал.
Народ распаляется все больше, и вот уже раскрасневшиеся девчонки орут: «Нас не догонят!», – подпевая тем двум из «Тату». На Satisfaction Бенни Бенасси в центр все-таки врывается тело Беляша, требуя освободить пространство, и задорно размахивает снятой рубашкой. Сам Андрюха остается в одной майке с заголенным пузом, но он этого нисколько не стесняется.
В голове мелькает: а может, все-таки выйти? Улыбаюсь своему детскому желанию и гоню мысли прочь. Ладно, была бы еще моя заслуга, если бы я годами оттачивал мастерство, тренировался. А так – ночь потренировался, и готово! Нечем гордиться.
Краем глаза замечаю движение на периферии зрения, и обостренная интуиция двигает тело навстречу. Охраны никакой у Андрюхи Беляша я здесь не заметил – ресторан у него средней руки, хотя и кормят божественно.
Нежно сдвигаю Ритку, втискиваюсь между разгоряченной Полиной и Леной, отжимаю Женьку Ли, Марика Христова, натыкаюсь на прыгающего спиной ко мне Леху Кожевникова и оказываюсь лицом к лицу с коротко бритым, почти лысым парнем с кривой ухмылкой. Взгляд его нацелен на самозабвенно танцующего Беляша. Сразу за ним еще трое: эти откровенно раздевают глазами девчонок.
Сходу обнимаю всех троих, сгребаю в кучу и мягко выталкиваю за пределы танцпола:
– Пацаны, пацаны, стоп!
– Чо?
– Не понял? Руки убери!
– Да ща, ща. Отойдем, разговор есть.
Вытягиваю возмущенных, но заинтригованных ребят, и подхожу к их столику.
– Оп-па! – говорит один из сидящих.
– Опа, опа, добрый вечер! Шпала, с днем рождения! – поздравляю именинника и забываю о нем. – Здорова, Жека! Колян! Витек! – жму руки знакомым и незнакомым ребятам.
– Филипп Олегович! Извините, сразу не признал, – вскакивает и трясет мне руку гопник – один из пацанов Сявы, памятный мне по той стычке в парке, когда я гулял с Ричи.
– А мы тут празднуем… А вы и Шпалу знаете? – недоумевает Жека.
– Я вас всех знаю. Тебе не рано бухать, малой? – я обращаю внимание на одного несовершеннолетнего. – Бородой же тебя погоняют? Сергей Петленко, пятнадцать лет, так? С какой целью уничтожаем печень, молодой человек?
– Да я это… Не пью я, – смущается он и накрывает рюмку ладонью.
– Жека, а кто это? Чо он тут командует? – возмущается Шпала.
– Рот закрой! – пихает его в бок локтем Жека и шепчет на ухо. – Его даже Ягоза уважает! Он Кувалду уложил одним ударом! Чемпион!
– Слушай старших, Шпала, – советую я. – Здоровее будешь.
– Поняли, Филипп Олегович, – заверяет меня Жека. – А вы вообще это…
– Что?
– Ну, вы же не просто поздороваться подошли, – смущенно произносит он. – Или Шпалу поздравить?
– Не совсем. Короче, пацаны, это – ресторан моего школьного товарища. Мы здесь празднуем, и мне сильно не понравится, если вы испортите праздник. Это ясно?
– Ясно, ясно, – раздаются голоса.
– А чо, вообще нельзя танцевать? – возбухает один из самых старших и показывает на группу молодых людей, пританцовывающих возле сцены. – Чо им-то можно?
– Им можно, потому что они «чо» не говорят. Культурные молодые люди.
– Э, и чо?
– Ничо. Жека, отвечаешь за них. Ладно, отдыхайте. И мелкого не спаивайте, – киваю в сторону Бороды.
Не дожидаясь ответа, возвращаюсь на танцпол. Завидев меня, Полина взвизгивает и вешается мне на шею. Понимаю, что начинается медленный танец.
Полинка липнет, прижимается всем немного располневшим телом и жарко шепчет:
– Панфилов! Как же я тебя в школе не разглядела?
– Не знаю, Полин. Может, я был не в твоем вкусе?
– Вообще-то, да, – признается она. – Мне больше спортивные мальчики нравились. Беляев, например…
– Да это было еще тогда понятно, – я улыбаюсь. – А ты мне очень сильно нравилась.
– А сейчас нравлюсь? – от её горячего шепота у меня мурашки по коже.
Сейчас она мне не нравится, но говорить так нельзя. Сказать, что нравится – соврать. Отделываюсь молчанием, и она льнет ко мне еще больше.
– Хочешь? – спрашивает Полина, замирает, прижавшись и удовлетворенно тихо смеется. – Чувствую, что хочешь! Идем!
Она ведет меня за руку в здание ресторана. Брейк не станцевал, так хоть с Полиной… В какой-то прострации, одержимый гормональным взрывом желания, даю ей довести себя почти до порога, а потом беру себя в руки и резко останавливаюсь. Она недоуменно оборачивается.
– Панфилов, ты чего? Не бойся, мне Андрей ключи от своего кабинета дал! Никто не увидит!
– Полин, ты же замужем?
– Да, ну и что?
– Прости, – не объясняясь, я разворачиваюсь и иду за стол.
Там в одиночестве доедаю хачапури и наворачиваю салаты – снова проснулся зверский голод, – пока ко мне не подсаживаются ребята. Народ прибывает освежиться, выпить, и я решаю, что с меня довольно. Встретился, пообщался, закрыл незавершенные вопросы школьного прошлого. Завтра с утра надо заняться изучением противника, анализом его слабых мест, благо интерфейс поможет. Есть уже определённые идеи, куда и по каким местам лучше бить Дорожкина.
Дожидаюсь, пока все выпьют, встаю и объявляю, что мне пора. Легко отражаю вялые попытки меня остановить.
– Да пусть идет… Сморчок! – ставит точку Полина. – И без него будет весело!
– Народ, пойдёмте на улицу! – кричит Беляш. – Сфотографируемся, пока все здесь, Панфилова проводим, покурим, а?
Идея принимается. Шумно пересекаем веранду и выходим за пределы ресторана. Я вызываю такси. Пока оно подъедет, нормально попрощаюсь с ребятами.
Рядом с нами появляется непонятно откуда всплывший фотограф: командует, кому как встать. В освещении вывески ресторана мы худо-бедно располагаемся в два ряда. Девчонки стоя, парни сидя у их ног.
– Сейчас вылетит птичка! – врёт фотограф. – Три, два, один… Щелк!
Вспышка слепит, а через секунду за его спиной мы все видим невероятно прекрасную девушку в легком летнем платьице, не скрывающем стройные длинные ноги в туфлях на каблуках. Она широко, по-голливудски, улыбается:
– Добрый вечер!
– Добрый, – гомонят парни. – А вы кто?
– Простите, если помешала. Я за своим парнем.
Зрение окончательно возвращается в норму, и теперь видно, что девушка стоит, опираясь рукой о голубовато-серый спорткар с открытым верхом. «Ламборгини-Авентадор», – подсказывает интерфейс.
– У тебя новая тачка, Настя? – делаю шаг вперед, широко улыбаясь.
– Нравится? – она шагает навстречу и целует. – Прокатимся?
– Дай мне минутку попрощаться с одноклассниками.
– Жду в машине, – соглашается Настя и отпускает меня.
Я тепло обнимаюсь с ребятами, соглашаюсь, что теперь-то надо чаще встречаться, да и «вообще». Что «вообще», не догоняю, но все равно соглашаюсь. Крепко обнимаю Пашковского с Резвеем, стуча им по спинам, а потом ухожу.
– Пока, Сморчок, – говорит Беляш, дает петуха и откашливается. – Заезжай ко мне в ресторан! У нас бизнес-ланчи по двести рублей!