Молодой парень, не больше двадцати, спал совершенно голым, сбросив на пол тонкое одеяло. Лангелан втянул носом воздух, — явственно чувствовался сладковатый привкус марихуаны, не успевший выветриться за ночные часы.
Со следующей дверью что-то было не так. Он остановился на миг, чувствуя, что пальцы, державшие пистолет, совсем онемели, и переложил "люгер" в левую руку.
"Ч-черт…"
На двери не было наружного замка. Вместо него — обычная замочная скважина. Лангелан толкнул дверь; та легко открылась, словно кто-то невидимый услужливо распахнул ее створку. Кабинет.
Темная, почти черная мебель с богатой отделкой желтоватого, под бронзу, металла. Возможно, это и была бронза. Тяжелые, малиновые с золотом шторы скрывали окно.
За массивным письменным столом сидел мужчина лет тридцати. Он что-то негромко говорил в карманный диктофон, который держал перед собой в руке, и на губах его слегка играла улыбка — улыбка человека, прекрасно выспавшегося, сознающего, что впереди его ждет великолепный день.
— Наконец-то, — сказал он, поднимая глаза и глядя на Лангелана сквозь стекла очков в тонкой золотой оправе. — Я уж заждался, когда вы завершите свой обход.
Костюм, выдержка, интонации голоса — это был джентльмен в полном смысле, и Стивен знал, что такому нельзя научиться либо притвориться, даже на время.
Характер и воспитание — они есть либо их нет. Но Лангелан знал также, что "люгер" сверлит отверстие в голове этих людей с той же легкостью, как и в черепе, скажем, скотопромышленника, стригущего ногти раз в месяц и убежденного, что Средний Запад единственно стоящее место.
"Люгер" без проблем уравнивал эти две столь непохожих породы, когда, когда ему предоставляли слово.
Пожалуй, сейчас это было наиболее важным.
— Доктор Банниер. Виктор Банниер, если угодно, — мужчина встал и слегка поклонился из-за стола, и это выглядело совершенно естественно.
— Док, у меня мало времени, — проговорил Лангелан, притворяя за собой дверь.
Ощущая необъяснимое облегчение, он привалился к ней спиной и вновь взял пистолет в правую руку.
— Точнее, его совсем нет. И потому оставим это дерьмо. Все сводится к вопросу, очень простому вопросу. И мне хотелось бы получить столь же простой ответ.
Он чувствовал, как глаза Банниера ощупывают его, быстро перебегая с лица на руку с пистолетом.
"Возможно, он многое видит. Гораздо больше, чем мне хотелось бы. Но это умный парень, и рисковать своей башкой наобум он не станет".
— Говорите. — Банниер положил диктофон (включенный?) на стол, и Лангелан внезапно понял, что доктору абсолютно точно известен вопрос, который должен сейчас прозвучать.
— Спаатц. Филип Спаата. Или же Сканторп — как ему вздумачось записаться в книге гостей у Руфь Йельсен. Доктор, он здесь, и я хочу знать, где именно. Вы не пожалеете, поделившись со мной этим маленьким секретом.
Банниер сел и принялся постукивать пальцем по полированной столешнице, не отрывая глаз от своего гостя.
— И еще, док. Самое главное. Вы нарисуете на листе бумаги, где расположена его комната. Никаких слов. Никаких вопросов. Мы пойдем вместе, и упаси вас Бог дотронуться до меня хотя бы случайно. Приходится предупреждать заранее, потому что мне очень бы не хотелось, чтобы, покидая сей мир, вы были на меня в претензии.
— Собираетесь меня убить? — как-то рассеянно спросил Банниер.
— Нет, — сказал Лангелан, и ему не понравилось, насколько безжизненно и глухо прозвучал его голос. — Нет. Все зависит от вас.
— Вы сказали: не пожалеете. Что вы можете мне предложить?
— Док, вы задаете вопросы. Я вас предупреждал.
Ждал… Ждал… Дал-л-л…
Удары в дверь. Снаружи, из коридора. Да к черту, какие удары — лишь осторожный стук. Но как он отдается в голове! Банниер сидел теперь неподвижно и молча, сцепив пальцы. Но что-то в спокойствии его казалось слегка наигранным… и опасным. Лангелан посторонился, пряча руку с пистолетом под куртку. Кивнул Банниеру. Тот негромко сказал:
— Войдите.
Дверь отворилась; появился человек, который вполне мог сойти за санитара. Вполне, если бы не руки — руки профессионального бойца. Разбитые, изломанные, но тем не менее сохранившие удивительную ловкость.
Он сделал несколько шагов к столу, обернулся, бросив мгновенный оценивающий взгляд и вновь повернулся к своему шефу.
— Н-ну?
"Санитар" молча — точно и он слышал инструкции Лангелана — положил перед Банниером на стол какойто предмет. Доктор осторожно взял его и принялся вертеть в пальцах.
В первый момент Стивену показалось, что доктор рассматривает пистолетный патрон. Но он тут же понял свою ошибку.
Банниер держал в руках золотую серьгу, и ее происхождение не вызывало сомнений. Потом он достал платок и тщательно вытер руки, словно кровь на дорогом украшении могла все еще не засохнуть.
Блеснули стекла очков, когда Банниер резко вскинул голову, и, словно дух, вызванный заклинанием, адская головная боль внезапно переполнила все мыслимые пределы. Лангелан покачнулся.
Затем пришла темнота…
Ужасней всего было, что обратный переход произошел почти сразу.
Существование вне времени закончилось — и время поглотило ее, словно древний и ненасытный монстр.
Она лежала на спине; сбитая в комок простыня отброшена в угол постели; но ей не было холодно — густой, обволакивающий воздух комнаты накрывал ее, точно грязная, не стиранная целую вечность попона.
Нечем дышать!
И вдобавок отвратительный, непрерывный скрежещущий звук. Неожиданно Энни осознала: ее собственные пальцы скребут по грязной ткани матраса. Бог знает сколько это продолжалось, но кое-где ногти добрались уже до набивки.
С усилием, которое вызвало слабый стон, Энни поднесла к глазам руку под ногтями набилась серая вата, похожая на грязный мох, точно впитавшая в себя миазмы сотен спавших ранее на этой кровати людей.
Несколько секунд Энни смотрела на эти клочки, потом перевернулась на бок — и ее вырвало. Желудок в мучительно долгих спазмах извергал темную, клейкую массу.
Боже, что со мной?!
Она наконец села — и это потребовало почти всех сил. Матрас между ее ног был в бурых пятнах подсыхающей крови, кровавые полосы покрывали внутреннюю поверхность бедер.
Господи, меня… Меня изнасиловали!
На какое-то время все остальное стало неважным — где она, и как здесь очутилась, и что было до того, — мысль изнасиловали затопила сознание, и Энни сползла с кровати, точно зверек с перебитым хребтом, и принялась бесцельно кружить по комнате, натыкаясь на предметы и не замечая новых царапин и кровоподтеков.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});