Читать интересную книгу Стеклянная свадьба - Изабель Вульф

Если ты чувствуешь, что твой муж лжет, значит, так и есть, – утверждала Салли из Уичито.

Почему бы тебе не обмануть его? Просто для того, чтобы сравнять счет, – решил Майк из Алабамы.

Проникни к нему в офис и установи подслушивающее устройство на его телефон! – советовал кто-то еще.

Сейчас же свяжись с адвокатом!

Вернись домой к матери!

Выследи ублюдка!

Вечером на кухне, пока резала овощи для ужина, я обдумывала все эти советы. Сама заводить роман я не собиралась. Слишком это было низко и дешево; проникнуть к нему в офис я не имела возможности, даже если бы у меня было подслушивающее устройство; я не могла позволить себе обратиться к адвокату – слишком дорого, и не могла вернуться к матери, потому что ее никогда не было дома. Я решила, что мне, пожалуй, не хватит духу выследить Питера. Да и денег не хватит. Я сделала пару звонков и пришла к выводу, что это будет стоить по меньшей мере две тысячи. Я просто не знала, что делать.

– Мам, с тобой все в порядке? – спросила Кейти. – Она меняла воду у своей золотой рыбки по имени Зигмунд.

– Что? – спросила я.

– Я спросила, все ли у тебя в порядке?

– Да, конечно, все в порядке, дорогая, – ответила я. – А что заставило тебя думать иначе?

– Тот странно злобный вид, с которым ты крошишь морковь.

– Неужели? – удивленно спросила я, и огромный, как меч, нож повис в воздухе.

– Да. Ты напоминаешь мне Джека Николсона в «Сиянии». По правде говоря, с той минуты как мы с Мэттом приехали сегодня вечером, я так и чувствую напряжение в воздухе.

О боже. Я знала, что за этим последует, и мне очень хотелось уклониться.

– Большое напряжение, – продолжала Кейти, – и массу подавленного гнева. Ты испытываешь какие-то враждебные чувства, ведь так?

– Не испытываю я никакой враждебности! – огрызнулась я.

– Может, ты хочешь что-нибудь сказать мне? – спокойно продолжала она. – Ну вот, Зигги, теперь у тебя хорошо и чисто.

– Сказать тебе? – удивленно переспросила я.

– Я имею в виду, что тебе, мама, может быть, необходимо выговориться.

– Нет, спасибо, – сказала я, доставая с полки соль.

– Потому что я ощущаю у нас в доме заметное беспокойство.

– Правда?

– Да. У тебя было много негативных мыслей?

– Негативных? Нет.

– Ты что-то в себе подавляешь?

– Безусловно, нет.

– Беспокойные сны?

– Нет, конечно. Что за нелепое предположение. Нет.

– Видишь ли, меня тревожит твое супер-эго, – с деловым видом сказала она, накрывая на стол. – Мне кажется, существуют какие-то скрытые противоречия, так что нам необходимо поработать над этим. Что, если использовать свободные ассоциации? – предложила она, доставая ложки.

– Нет, спасибо.

– Я думаю, это поможет твоему эго по-настоящему раскрыться.

– Мое эго занято приготовлением ужина, дорогая. Извини.

– Ну правда, мама, в этом нет ничего страшного.

– Знаю, – сказала я, процеживая фасоль. – Поэтому я и не хочу.

– Единственное, что тебе придется сделать, мама, это просто сесть, закрыть глаза и говорить все, что придет в голову.

– О, Кейти, пожалуйста, не превращай меня в одну из своих подопытных свинок, – с раздражением бросила я. – Неужели ты не можешь делать это в школе?

– Нет, – с сожалением ответила она.

– Почему нет?

– Потому что там они все уже проходят курс терапии. Я правду говорю, мам, свободные ассоциации – это очень просто, – настойчиво твердила она, в то время как я, открыв духовку, проверяла, готова ли картофельная запеканка. Она достала записную книжку из кармана. – Ты просто говоришь то, что приходит тебе в голову, какими бы нелепыми ни были эти слова.

– О боже…

– И неважно, какими бы они ни были тривиальными, – продолжала увещевать она. – Неважно, даже если они окажутся неприличными.

– Кейти! – сердито бросила я. – Я не хочу доверяться человеку, совсем недавно игравшему в куклы Барби!

– Да, но Барби интересовали меня только как образец культурного империализма США. Пожалуйста, мама, – упрашивала она. – Только пять минут – и все!

– Ну хорошо, – уступила я. – Я готова доставить тебе такое удовольствие. Но позвольте заверить вас, юная леди, что я считаю всю эту психологическую болтовню очень глупой.

– Все абсолютно нормально, мама, – успокоила она. – Ты сердишься, так не сдерживай свой гнев. Выпусти его наружу. Что бы ты ни сказала, все будет нормально, – оживленно продолжала она. – Садись. Закрой глаза. Хорошо. Расслабься. Дыши глубоко. Пусть твои мысли текут свободно. Какое слово возникло в мозгу?

– М-м…

– Нет, не думай, мама. Просто говори. Сразу. Хорошо? Давай.

– Э… морковь.

– Да.

– Резать…

– Продолжай.

– Нож… острый… э… палка… удар… время. Пятнадцать. Счастливый. Нет. Чересчур. Все же. Может быть. Увиливать. Сигареты. Удар. Ударить. Больно. Рана. Сердце. Цветы. Предательство. Ложь. Обман. Волокита-ублюдок. Все, достаточно! – вскочив, сказала я. – Больше не хочу играть в эту игру.

– Это классический образец сопротивления, мама, – мягко сказала Кейти. – Все вполне закономерно, не беспокойся. Это значит, что мы приблизились к источнику проблемы.

– У меня нет никаких проблем. А, привет, Мэтт. Вот и ты спустился.

– Здесь мы столкнулись с твоей неосознанной борьбой, направленной на то, чтобы не выдать затаенных секретов, – жизнерадостно заявила Кейти, захлопнув свой блокнот.

– Послушай, Кейти, – терпеливо сказала я, вытирая лоб, – нет у меня никаких затаенных секретов. А все это бессмысленное фрейдистское бормотание, по-моему, просто смешно. Ну а теперь, ужин готов, так что сделайте мне одолжение – пойдите и убейте своего отца.

Кто такая Джин? – не переставала я размышлять. Моя соперница. Интересно, как она выглядит. Блондинка или брюнетка? Высокая или маленькая? Она моложе меня? Красивее? Вполне возможно. Тоньше ли меня? Ну, это нетрудно. Она умнее, ярче? Как и когда они познакомились? Это она подцепила Питера или он ее? Воображает ли он, будто влюблен в нее, или это всего лишь физиологическое влечение? О боже. Боже. Я мучила себя, но не могла остановиться. Представляете, сегодня утром я снова нашла в его кармане записку, где говорилось о Джин, и была вдвойне расстроена из-за этого, потому что уикенд прошел вполне хорошо, по-семейному. Мы гуляли с собакой, посмотрели по видео комедию с Де Ниро «Анализируя это». И дети развлекались по-своему. Мэтт большую часть времени провел, как всегда запершись в своей комнате, хотя, как ни странно, несколько раз подходил к почтовому ящику. Но в целом все прошло хорошо. Я даже немного расслабилась и стала думать, что я, возможно, ошибаюсь. В конце концов, у меня не было убедительных доказательств измены Питера, только эти ужасные тревожные чувства, которые никак не удавалось прогнать. Но сегодня утром, когда я вернулась домой с работы, я обнаружила, что он оставил дома свой портфель. Тогда я открыла его – он не был заперт, – знаю, вы не одобрите мой поступок, но все, что я могу сказать в свое оправдание: я просто должна была это сделать. Я испытывала такие муки! Совершенно лишилась спокойствия духа. Я словно оказалась в заточении, где буду пребывать до тех пор, пока не найду способ узнать правду. Так что я открыла портфель. И рада, что сделала это, потому что там, засунутая в кармашек, лежала она. Записка от секретарши Питера, Айрис, где говорилось: Питер, снова звонит Джин, очень беспокоится, говорит, что ты «гадкий мальчик», потому что не перезваниваешь, и просит, пожалуйста, пожалуйста, ПОЖАЛУЙСТА, позвонить. «Гадкий мальчик»? Боже милосердный! Может, она садомазохистка? Я почувствовала раздражение против Айрис, которая мне раньше всегда нравилась, – за то, что она помогает моему мужу поддерживать его подлую liaison dangereuse.[49] Затем я посмотрела на рукопись, над которой он сейчас работал, и там несколько раз увидела имя Джин. Питер писал его на полях, словно одержимый. Иногда было написано все имя, иногда только первая буква. Если бы Питер был связан с этой Джин только по работе, он, безусловно, сказал бы об этом. Но то, как он решительно отрицал всякое знакомство с ней, убеждало меня в том, что у них роман.