Читать интересную книгу Дикие нравы - Максим Михайлов

Максим механически кивнул, подтверждая, что да, действительно не дурак и все понимает.

— Вот и отлично! — расцвел начальник охраны. — Значит, договорились?

— А дальше? — медленно и тяжело подняв на него взгляд, спросил Максим.

— Что дальше? — не понял Виктор Павлович.

— Что будет дальше? Я проживу с ним эти два дня, выясню, что смогу. Потом его заберет самолет, а что будет со мной? Или за эти дни бамбалы, передумают и перестанут считать меня одержимым?

— Это, конечно, вряд ли, — разом построжал начальник охраны. — Но, если справишься с порученным делом, я отправлю тебя отсюда тем же самолетом. А предварительно свяжусь с центральным офисом и договорюсь, чтобы тебя пристроили на теплую должность в Кигали, ну, или перебросили на какой-нибудь другой прииск. Благо фирма контролирует их целый десяток. Ну, как? Устроит такая награда? Тебе ведь главное, не потерять прибыльную работу, правда?

— Правда, — обреченно вздохнув, кивнул Максим.

— Ну вот и славненько, вот и договорились, — обрадовано воскликнул начальник охраны.

Расчувствовавшись, он хотел было дружески и ободряюще хлопнуть Максима по плечу, но в последний момент удержал руку, отдернув ее назад и резким движением спрятав за спину. Максим лишь криво улыбнулся, от него не укрылся мгновенно отразившийся в глазах Васнецова страх.

— Ладно, ладно, — стараясь скрыть испуг и растерянность за напускной суровостью тона, проворчал Виктор Павлович. — Раз договорились, нечего рассиживаться и время зря терять. Иди, готовься, собирай все необходимое, белье там, туалетные принадлежности. Полчаса хватит? Ну, раз хватит, то через полчаса подходи сюда. Леший и Артур тебя отведут, вроде как под конвоем. Да, чуть не забыл, со следопытами не общайся, не пугай людей зря, понял?

— Понял, — угрюмо кивнул Максим, поднимаясь со стула и шаркающей походкой предельно усталого человека направляясь на выход.

Старик смотрел ему вслед злыми, неприятно сузившимися, будто глядящими в прицел винтовки глазами. Альмсиви уходил одураченным, он все же сумел перехитрить злого демона. Пусть пока думает, что все устроилось, как нельзя лучше, пусть успокоится и почувствует себя в безопасности. Выпускать человека одержимого Кортеком в большой мир, Виктор Павлович не собирался ни при каких обстоятельствах. Нет, альмсиви должен сдохнуть здесь в джунглях, где он при всем желании не сумеет натворить столько бед, как в многолюдном Кигали. Вместе с ним умрет и не вовремя подвернувшийся под руку наблюдатель ООН. Насчет его участи Старик какое-то время еще сомневался, но раз уж так легла карта, что придется все равно убивать своего же охранника, то рядом вполне может лечь и неудобный ООНовец. Семь бед, один ответ, кривая вывезет. А пока пусть посидят пару дней вместе, чтобы окончательно усыпить все подозрения хитрого Кортека, пусть демон думает, что их вот-вот отправят на большую землю. Пусть порадуется, что так легко удалось выйти на оперативный простор, пусть потеряет бдительность… Так будет легче его уничтожить, нанеся неожиданный удар.

Выдвинув ящик стола, Виктор Павлович вытянул из него костяной амулет, точный двойник того, что вчера разломился в руках Максима, повертел его в руках и осторожно положил в нагрудный карман. Так будет надежнее. Амулет этот он получил давным-давно, из рук отца Мбонги, бывшего тогда молодым и сильным военным вождем одной из деревень бамбалов. Старик и сам в то время был молод, его мышцы перекатывались под загорелой кожей мощными и эластичными буграми, тело было быстрым и гибким, разум цепким, а жизнь пьянила. Хорошо быть молодым, даже если ты брошен в джунглях чужой страны, обреченный на смерть от голода и болезней, все равно хорошо. Гораздо лучше, чем давно разменявшей седьмой десяток развалиной в уютном кабинете с кондиционированной прохладой. Откинувшись на спинку стула, Васнецов прикрыл глаза, мысленно возвращаясь в тот мир, в котором еще не поблекли яркие краски, все было еще впереди и жить предстояло вечно. В далекий мир своей молодости.

— Куда, урод?! В ведро трави, в ведро! Опять мимо, сука! Ну за что мне такое наказание? Все люди, как люди, один этот… И надо же было тебе именно в мой взвод попасть, чудовище лысое!

Здоровенный и кряжистый, будто вековой дуб сержант склонился над помойным ведром, придерживая бритую наголо голову Димки Волошина. Тот из последних сил бился в мощных сержантских руках, изрыгая в вонючую емкость остатки недавно съеденного ужина. Если уж совсем честно он и есть-то сразу не хотел, насильно накормили, не дело же, когда человек уже несколько дней разве что сухарик погрызет и ходит вечно весь зеленый. Понятно, морская болезнь, штука неприятная, но вовсе ничего не жрать это уже перебор, так недолго и на берегу слечь. А ведь их не для того везут, чтобы болеть. Это сейчас время вынужденного безделья, пока набитые под завязку такими же наголо обритыми как они сами молодыми парнями десантные корабли черепахами ползут вдоль африканского побережья, едва видного на горизонте по правому борту в непроницаемой туманной дымке. А как транспорты, наконец, отрыгнут в порту назначения забившую их людскую массу, так больше ни отдыхать, ни скучать не придется. Не для того их тащили за много тысяч километров через океан, чтобы любоваться чужими красотами. Так что уж что-что, а больные да калечные на берегу точно без надобности будут. А значит, хоть и крючит Димку Волошина от морской болезни, а есть, он все одно должен, даже не должен, а просто обязан. Чтобы потом не подвести своих товарищей, командиров, всю свою страну, наконец, ту самую, что отправила его на помощь угнетенному народу, только что сбросившему иго колонизаторов. Отправила именно под его, сержанта Тарасюка, началом.

А он-то еще расстраивался, что попал служить в железнодорожные войска, считал такую службу несерьезной и вовсе не героической. Все бредил о голубом берете десантника и парашютных прыжках, сколько бумаги извел на рапорта о переводе в крылатую пехоту, даже подумать страшно. И что толку? Подумаешь прыжки, тоже мне, с неба об землю и в бой! А как дошло до реального дела, оказалось, что молодцы в тельняшках как-то вовсе даже без надобности. А вот железнодорожники, водители, механики, как воздух нужны далекой африканской стране. Оно и понятно, проклятые колонизаторы, конечно же, не спешили обучить угнетенный народ обращению с современной техникой, им гораздо сподручнее было держать людей в темном невежестве, так легче превратить их в рабов. Но ничего, теперь он сам, другие сержанты и рядовые солдаты из его взвода, даже Димка Волошин это положение поправят. Они не подведут, будут у конголезцев назло эксплуататорам и машины, и железные дороги, и электричество, и газ, и все-все блага цивилизации. Потому что есть на свете такая огромная и могучая страна, как Советский Союз и уж он не бросит в беде тех, кто поднялся на борьбу за свободу против алчных капиталистов.

— Товарищ сержант, может ему нужно побольше сухарей давать? Чтобы они всю жидкость внутри всасывали, глядишь, что-нибудь в животе и удержится, — свесившись с третьего яруса грубо сколоченных нар, посоветовал Витя Васнецов, смешно моргая широко расставленными голубыми глазами.

— Да нет, его к доктору надо. Это же не просто ерунда какая, это самая настоящая болезнь. Ее таблетками лечат, — авторитетно заявил их взводный всезнайка Вадим Литовский.

Сержант неприязненно покосился на умника. Литовский один из всего взвода был настоящий городской житель, причем не просто городской, а коренной москвич из интеллигентной семьи. Сержант неосознанно робел перед этим много знающим эрудированным парнем и хотя даже самому себе никогда в этом не признался бы, но старался себя вести с ним как можно почтительнее, личный раз не ругая и не нагружая тяжелой работой. Правда, особо дружеских чувств к Вадиму он не испытывал и даже порой ловил себя на мысли, что без слишком умного москвича руководить взводом было бы как-то спокойнее. И что его только занесло в железнодорожные войска, этого вундеркинда, служил бы где-нибудь при штабе писарем, так нет же. Может у него с анкетой не все чисто, вон особист, его не как всех один раз на беседу дергал, а целых три, но о таких вещах лучше не знать и лишний раз не думать. Хотя нет, какие там могут быть проблемы с анкетами, если сюда выпустили?

— Больно помогли твои таблетки! — окрысился сержант, с неприязнью окидывая взглядом мальчишески тонкую фигуру Литовского. — Водили же его уже к доктору, и что? Как полоскало, так и полощет! Это же организм так устроен, понимать надо!

Литовский лишь молча пожал плечами, не желая спорить, потянул из-под подушки толстенную грамматику французского языка и уткнулся в пожелтевшие от времени, приятно-бархатистые на ощупь страницы.

«Чего уж ему-то в учебник лезть!» — с завистью подумал про себя Васнецов. Из всего взвода, только Литовский довольно сносно говорил по-французски, восхищая даже специально приданного им капитана — военного переводчика. Тот проводил с ними занятия все время плавания, стараясь за длинные, заполненные скукой ничегонеделания дни вбить им в головы, хотя бы какие-то основы того языка, на котором говорили в ожидающей их помощи стране. Получалось отвратительно, парни во взводе подобрались простые, что называется от сохи и тайны чужого языка, заставляющего к тому же так немыслимо напрягать собственный, постигали с большим трудом. Лишь Литовский неизменно радовал капитана, однажды тот даже сказал, что благодаря ему, взвод действительно можно самостоятельно отправлять на выполнение задачи. Литовский к похвалам относился прохладно, объясняя товарищам, что в его семье и отец и мать действительно хорошо говорят по-французски, так что он вполне может сам себя оценить, сравнивая с ними, и оценка эта пока твердая «двойка».