небольшой двор и вошел в храм. Немногочисленные прихожане, худенькие богомолки, плотные купчихи, странники и разночинцы, неспешно ходили от иконы к иконе, крестясь, кланяясь и зажигая свечки. Отец Глеб полной грудью вдохнул воздух, наполненный ароматами ладана и плавящегося воска. Подойдя к амвону, трижды перекрестился на иконостас и огляделся в поисках кого-нибудь из служащих при храме. У алтаря он заметил молодого парня, судя по всему, местного пономаря. Отец Глеб подошел к нему и сообщил, что ему нужно встретиться с настоятелем. Парень с улыбкой кивнул в сторону притвора и сказал:
– Вон отец Кирилл.
Посмотрев в указанную сторону, отец Глеб увидел за колонной того, кого искал. Тот о чем-то тихо беседовал с немолодой прихожанкой.
Дождавшись, когда настоятель освободится, отец Глеб подошел и представился. Отец Кирилл, полный мужчина лет пятидесяти, с интересом спросил:
– Что же привело вас сюда, отец Глеб?
– Если вы не возражаете, – ответил тот, – давайте покинем храм Божий. Подробности моего дела таковы, что мне не хотелось бы говорить о них здесь.
Настоятель улыбнулся и, указав рукой в сторону двери, вышел вслед за своим гостем.
– Отец Кирилл, – продолжил отец Глеб, оказавшись на дворе, – я ищу встречи с обитателем вашей богадельни, а именно с Федором Воловашем.
– Что? – удивился тот. – Но зачем?
– Дело в том, – ответил отец Глеб, – что я сотрудничаю с уголовным сыском. Пусть вас это не удивляет, наша команда прибыла из столицы, чтобы расследовать убийство девочки. Вы ведь слышали наверняка? Так вот, нам удалось выяснить, что в губернских лесах довольно часто пропадают подростки, в основном девочки. И мы пришли к выводу, что ваш, так сказать, постоялец Воловаш, который пешком в свое время обошел всю губернию вдоль и поперек, может дать нам ценные сведения на этот счет.
Отец Кирилл с сомнением посмотрел на отца Глеба и грустно сказал:
– Федор Осипович уже очень стар, к тому же парализован после двух ударов. Он всего лишь дряхлый, выживший из ума старик. Даже если он вам что-то и расскажет, я не стал бы ему верить. Он, как я уже сказал, перенес два удара, и мозг его наверняка сильно повредился, да и с памятью у него проблемы.
– И все же я хотел бы с ним поговорить, – улыбнулся отец Глеб.
– Ну, что же, попробуйте, – ответил настоятель, – прошу за мной.
Они обошли храм и приблизились к небольшому одноэтажному каменному строению, побелка на нем сильно облупилась, а местами и вовсе обсыпалась, обнажив серую штукатурку. Некоторые окна были заколочены досками. Возле здания, под липой, стояла покосившаяся скамейка. Отец Кирилл указал на нее со словами:
– Обождите здесь, отец Глеб, я сейчас распоряжусь.
Настоятель скрылся за дверью, а его гость уселся на скамейку, достал блокнот и принялся рисовать контур храма, который чернел на фоне катившегося на запад солнца. Тут дверь открылась, и показалась огромная мужская спина. Это был местный санитар, угрюмо выволакивавший за собой через высокий порог кресло-каталку на огромных колесах. Развернув каталку, он довольно быстро повез ее в сторону скамейки.
В кресле сидел худой старик. Отец Глеб почему-то готовился увидеть благообразного библейского старца с длинными волосами и густой бородой, однако седые волосы старика, усы и борода были аккуратно пострижены, а на кукольном, почти детском лице играла живая, веселая улыбка.
Санитар подкатил кресло к скамейке и без лишних разговоров вернулся в богадельню. Старик с интересом смотрел на отца Глеба. Его морщинистые руки то и дело вздрагивали, лежа на неподвижных ногах.
– Здравствуйте, Федор Осипович, – поздоровался отец Глеб, – прошу прощения, что я вот так бесцеремонно вас побеспокоил, но на то есть серьезные причины! Меня зовут отец Глеб, я работаю в уголовном сыске, точнее, помогаю в расследовании некоторых дел. Именно по такому делу я прибыл сюда, к вам. Надеюсь, вы сможете пролить свет на события, происходящие здесь уже довольно долгое время.
– Здравствуйте, отец Глеб, – старик протянул ему левую руку, – простите, правая после последнего удара плохо работает. Не извиняйтесь, мне очень приятен ваш визит, здесь так тоскливо. Что вы хотели бы узнать? Неужели мной наконец заинтересовалась полиция?
– Ваша деятельность нам интересна лишь в плане расследования, которое мы ведем, – успокоил его отец Глеб, – расскажите немного о себе, начиная с прибытия в эти края. Что вас привело сюда?
– Хорошо, – выдохнул Федор Осипович, – тогда слушайте. По образованию я педагог, окончил учительский институт в столице. Потом долгое время преподавал в училище арифметику, алгебру с геометрией, а также русский и латинский языки. А после, в шестьдесят лет, я решил покинуть столицу, чтобы нести людям просвещение, свет науки!
Старик достал из кармана черных холщовых штанов грязный платок и вытер слезящиеся красные глаза.
– Вы знаете, – продолжил он, убирая платок, – мне даже понравилось, что здесь среди населения больше татар и башкир. Они не такие испорченные, как русские, и им проще привить правильные идеи.
– И каким же образом вы прививали им свои идеи? Ходили по деревням и селам? – поинтересовался отец Глеб, переворачивая страницу блокнота.
– Да, ходил. Все деревни здешние пешком обошел, да не один раз. Спал где придется: иногда люди добрые на ночлег пускали, а если не успевал дойти до жилья, так в сторожках охотничьих ночевал. Бывало и так, что на деревьях спал! Для этого с собой всегда веревку носил, привязывался, чтоб во сне, значит, не свалиться. Ведь зверья дикого тогда полно водилось в лесах! Хотя и сейчас тоже хватает, наверное. Так вот и ходил из деревни в деревню. Тяжело было, конечно. Следом за мной мало молодых учителей пошло, движение стало глохнуть, сошло на нет, да и вовсе вскоре растворилось в этих дремучих чащах.
Отец Глеб старательно записывал слова старика. Подняв голову, он спросил:
– А чему же вы учили местных детей? Ведь чтению и письму неплохо обучают в приходских школах, а если видят, что ученики способные, то и более сложные науки преподают, помогают дальше учиться в других заведениях!
– Всему понемножку, – уклончиво ответил старик и улыбнулся. – А вы что хотите услышать?
Отец Глеб прекрасно знал, что помимо чтения обычных книг и учебников Воловаш и его последователи распространяли запрещенную литературу народовольцев, подготавливая тем самым людей к бунту, однако тогда у них ничего не вышло. Он не стал настаивать на развитии этой темы, продолжив опрос:
– Скажите, Федор Осипович, а много ли у вас было последователей? Вам известно, что с ними стало?
– Четырнадцать человек, отец Глеб. Так, если мне не изменяет память, Ванюша, который Парижанин, женился на Катечке, – Федор Осипович начал перечислять своих