Подняв как можно выше, подтолкнула её что есть силы вверх.
Услышав, как она шлепнулась по другую сторону стены, тут же отогнала чувство вины прочь. На душевные терзания времени просто не было.
Я начала карабкаться вслед за ней, цепляясь ботинками за выемки в камне, подтягиваясь на руках.
И уже была почти на самом верху, как тут одна нога соскользнула, и я со всего размаху грохнулась на землю, приземлившись на правую часть лица.
Рот наполнился вкусом свежей крови, на глазах проступили слезы.
Создавалось впечатление, что в скуле образовалась трещина.
Но жалеть себя я не стала, и вновь цепляясь за стену так, что стали огнем печь руки, полезла вверх.
Наконец мне удалось перебросить одну ногу через стену, а затем подтащить и верхнюю часть тела.
По другую сторону было очень темно, без единого огонька.
— Отойди, — крикнула я стоящей внизу Анжелине, не уверенная, где конкретно она находится.
Я спрыгнула, тяжело приземлившись на ноги, падая, схватившись руками за сырую траву.
Анжелина подбежала, отыскав меня в темноте, хватаясь маленькими ручками, цепляяся за мою одежду.
За стенами сирены не умолкали ни на секунду.
Не теряя времени, игнорируя усталость в руках и невыносимую боль в скуле, я схватила ее и понеслась к шахтам.
Заросли кустов плотно обступали вход в шахту.
Я устремилась вперед, нисколько не заботясь о том, что кто-то может наблюдать за нами.
Необходимо как можно быстрее проникнуть внутрь, найти укрытие.
В шахте практически ничего не было видно, но это не заставило меня сбавить темп.
Я продвигалась вперед, на ощупь ориентируясь по стенам.
Эти тоннели были знакомы мне — Арон, Брук и я, еще будучи детьми, проводили немало часов здесь, исследуя лабиринты бесконечных ходов и устраивая маленькие биваки, представляя, что шахты это наше собственное королевство.
А сейчас я молилась, чтоб они стали укрытием для нас.
Ещё длительное время после того, как сирены стихли, мы оставались в шахте.
Пульсирующая боль в щеке не прекращалась, найдя свой ритм с биением сердца, и вскоре распухший глаз совсем закрылся.
Огромной волной нахлынула усталость, я начала проваливаться в сонное забытье.
Меня разбудила сестра. Кончиками пальцев Анжелина провела по уже появившейся гематоме, и, прежде чем я успела остановить её, легонько поцеловала то место. Совсем как мама.
Я убрала её руку,
но было уже слишком поздно.
Уже можно было почувствовать приятное покалывание от её прикосновения.
Уже ощущалось, как боль начинает угасать.
— Не нужно, — прошептала я, благодаря бога, что мы под сейчас землей, где никто не может увидеть этого.
— Ты не должна так делать.
Никогда.
Тебе понятно? -
Я ненавидела себя за огорчение, появившееся на её лице.
Ведь совсем не хотела напугать или отчитать её.
Лишь защитить, уберечь.
Просто её прикосновение напомнило мне о том, почему мы вообще оказались именно здесь. И это заставило меня забыть о сиренах, панике и боли.
Нельзя допустить, чтоб кто-нибудь узнал о наших секретах.
Никогда.
— Все хорошо,
сейчас мы в безопасности, — успокаивала я, обнимая ее, пока не почувствовала, как она, наконец, расслабилась в моих руках.
В конце концов, Анжелина заснула, но мои шансы на сон были невелики.
Я чувствовала себя уставшей — изнеможденной даже, но страх пробрался под кожу, не давая покоя.
А еще доставала окружающая обстановка.
Под курткой на мне была лишь ночная рубашка, дававшая совсем немного тепла.
Я сидела, облокотившись о жесткую стену, стараясь не шевелиться, чтоб не побеспокоить сестру. Спина и плечи совсем затекли, руки болели.
Я вновь и вновь прокручивала в голове слова отца о том, что они с мамой останутся, чтоб предотвратить поиски нас приближающейся армией.
Свет фонаря разрезал темноту, больно ударив по глазам.
И в тот же миг я увидела Арона, и больше мы с Анжелиной не были одни.
Появились другие люди.
Они шли семьями, поддерживая друг друга, и по одиночке.
Кого-то я узнала, другие были незнакомы мне.
Но все мы теперь были объединены в поисках защиты здесь, в подземельях под городскими стенами.
Улыбаясь, Арон оставил свою семью, поспешив к месту, где находились мы с сестрой.
Его отец был слишком увлечен, сплетничая с окружающими, чтоб заметить отсутствие сына, а мачеха была слишком смиренная женщиной, чтоб начать возмущаться.
— Я наделась, что ты придешь сюда, — с благодарностью выдохнула я, когда он оказался рядом.
Я вглядывалась в темноту за его спиной.
— А как насчет Брук? -
Он отрицательно покачал головой.
— Её здесь нет.
Наверное, она с отцом в одном из городских убежищ. -
— Кстати о…
Я с сомнением посмотрела на отца Арона.
— Как твой папаша смог перебраться через стены? — Я попыталась представить, как Арон подталкивает своего отца, карабкающегося наверх, как я Анжелину.
— Ты бы удивилась, узнав, насколько прытким он становится, когда припечет. -
Он приподнял брови, но я видела, что он не шутит.
Арон уселся рядом, и я тут же тяжело облокотилась на него, почувствовав необыкновенное облегчение от того, что он с нами.
— Как она? — спросил он, кивнув в сторону Анжелины.
Я ощетинилась, хотя и наверняка знала, что в его словах не было скрытого подтекста.
Знала, что, заглянув в его глаза, не увижу неозвученых вопросов — почему она всегда молчит, почему не произносит не звука, как все дети её возраста.
Вопросы, которыми другие всегда тревожившие меня, заставляющие гадать, нет ли у людей, задававших их, подозрений, не догадались ли они, что молчание не единственная её странность.
— С ней все в порядке. — Ответила я немного резковато.
И, пытаясь загладить это, добавила уже мягче:
- Просто устала. -
Я знала — Арон поймет.
Мы замолчали, прислушиваясь к приглушенным голосам вокруг нас, гадающих, что может происходить в городе.
Сейчас не было деления на классы, и я могла с легкостью уловить различия в голосе, интонации, языке.
Я понимала каждое слово, хоть и не могла поделиться услышанным с Ароном.
Люди предполагали возможность нападения на город с применением всех сил и ресурсов.
Кто-то настаивал на сбое в оборонительной системе города, что это ложная тревога.
Я надеялась и молилась о последнем, не в состоянии принять худший вариант, пока родители находятся в городе.
Потом откуда-то из темноты донесся голос, эхом отражающийся от каменных стен.