Но это не имело никакого значения — закон есть закон.
В реальном мире — мире, сильно отличающемся от моих детских фантазий, нам было бы разрешено пересекаться лишь мимолетно. Или на уровне обслуживания.
Кроме того, в нем было еще кое-что, далеко не столь положительное.
От него веяло излишней самоуверенностью.
Эта его черта, этот вид самодостоинства, напоминал мне о детках из Академии, а подобную заносчивость я переносила с большим трудом.
Встретив еще один очередной день школьных занятий и работы в ресторане, я отбросила мысли о Максе в сторону.
Ежедневная рутина быстро заставила меня забыть о проблемах страны и нависающей над нами угрозе войны.
А также помогла забросить мысли об угрозе, нависающей лично надо мной.
Бруклинн и Арон поджидали меня на площади, чтоб оттуда отправиться в школу, и, передавая сумку Арону, я мысленно улыбнулась.
Все вернулось в прежнее русло.
По пути Арон толкнул меня плечом, тревожно нахмурившись.
— Это кто такой? — тихо спросил он.
Я окинула его недоуменным взглядом.
— О ком ты говоришь? -
— Не смотри пока, — вклинилась Брук, беря меня под локоть.
Придвинувшись поближе, она лишь сделала вид, что понизила голос.
— Но вон там — она кивнула головой в сторону — находится лакомый кусочек, внимание которого ты, похоже, привлекла. Он постоянно смотрит на тебя. -
Арон зарычал, переключаясь на Парсон, по-видимому для того, чтоб максимально сократить круг желающих услышать наш разговор.
— Брук, это не смешно.
Он преследовал нас с тех пор как мы покинули площадь. И все это время не сводил глаз с Чарли.
Сказать ему чтоб отвалил? — говоря это, он не сбавил темпа, и это лишало его слова реальной угрозы.
Я посмотрела в сторону булыжной мостовой, где пешеходное движение было наиболее плотным.
Лица сливались, и понять, о ком они говорят, было невозможно.
Я всматривалась изо всех сил, пытаясь заметить кого-нибудь, смотрящего в мою сторону, но не могла.
Каждый был сосредоточен на собственной задаче, глядя себе под ноги, разговаривая с компаньонами, любуясь товарами, выставлеными на витринах, мимо которых они проходили.
Никому из них не было дела до меня.
Я решила, что преувеличенное воображение сыграло злую шутку над Ароном, как вдруг уже отворачиваясь, краем глаза заметила в толпе мужчину, о котором они говорили.
Это был Ксандр.
Его лицо мелькнуло так быстро, что я почти пропустила его.
Но этого было достаточно.
Я была практически уверенна, что это был он.
Сделав шаг в сторону, вытянула голову, пытаясь разглядеть получше, но его уже не было.
Я подумывала пересечь улицу и найти его. Спросить, почему он так внезапно скрылся той ночью в клубе. А еще спросить, что он знает- если ему вообще что-либо известно — о Максе.
Но это был лишь секундный порыв, и поддаться ему я не собиралась.
Если бы он хотел поговорить, то не скрылся бы как только я его заметила.
Наконец, я произнесла на Англайском, надеясь, что Брук и Арон не заметят разочарования в моем голосе.
— Ладно, кто бы это ни был, он уже ушел. -
Бруклинн потянула меня за руку.
— Давай, Чак, — сказала она, испытывая мое новое прозвище.
— Надо двигаться, а то опоздаем. -
И, не смотря на то, что сам же все и заварил, Арон уже шагал впереди, и нам пришлось бегом догонять его.
Это не мог быть Ксандер, решила я, убеждая себя, что все выдумала и увидела лишь то, что хотела видеть.
С чего вдруг Ксандер оказался бы здесь? Почему сейчас?
Он не показался мне похожим на парня, который будет разгуливать по рыночной площади.
— Э, Брук, — сказала я, когда мы наконец поравнялись с Ароном.
— Не называй меня Чаком. -
Когда отзвенел последний звонок, я стояла под большущим деревом, растущим напротив школы, поджидая Брук и Арона.
Его подертые ветки переплетались над моей головой, отбрасывая тени на мою светлую кожу и защищая от беспощадного солнца.
Голос, прервавший мои раздумья, был усладой для моих ушей и наждачной бумагой для моих нервов.
— Надеюсь, это меня ты ждала, — сказал Макс.
Я подскочила, ударившись о ствол дерева. Он был последним, кого я ожидала увидеть у школы, в которой учусь.
— А ты что здесь делаешь? — спросила я, поворачиваясь к нему лицом. И остановилась, как вкопанная, увидев его.
— Почему ты каждый раз об этом спрашиваешь? — в глубине его голоса прятался смех, так и не поднявшись на поверхность.
Никто другой не заметил бы, но я могла четко расслышать это.
В конце концов, голоса — это мой конек.
— Что? В чем дело? -
- На тебе военная форма? — Спросила я, кивнув на униформу, не в состоянии оторвать от нее глаз.
Она была зеленого цвета, какую носят солдаты, золотые пуговицы блестели даже в тени дерева.
Улыбка тут же исчезла с его лица.
— Да, я служу в армии.
Это был лучший способ взбунтоваться против моей семьи. -
Сердце тарабанило, но все же я была заинтригована его ответом.
Подняв голову, я заглянула в его темно-серые глаза.
— Твоя семья не хотела этого? -
- Нет, они были категорически против. -
Я обдумывала услышанное, наряду с его знанием незнакомого языка.
Хотела бы я знать, кто он такой, откуда родом.
А потом я нахмурилась, смутившись, поскольку вспомнила, как он отреагировал на аплодисменты, доносившиеся с ближайшей площади, где стояла виселица.
— Если ты военный, то что насчет того утра у ресторана моих родителей? Тебя так и передернуло, когда на площади заликовала толпа.
В ответ он просто ухмыльнулся. Этого я совсем не ожидала.
— Думаешь, служба в армии автоматически делает меня бессердечным? — спросил он.
— Нет, но я…-
Ну, что я? Была удивлена, что кто-то в окружение королевы не поддерживает её решений относительно собственных граждан, которых за любую провинность вешают или обезглавливают? Разве ему кто-то запрещал иметь собственные мысли и чувства по этому поводу?
Я огляделась вокруг, опасаясь, что кто-нибудь мог подслушать наш разговор, который балансировал на грани осуждения политики королевы.
Это опасная тема для разговора в общественных местах, тем более, что от остальных нас отделяют всего навсего низко раскинутые ветви дерева, под которым мы стояли.
И тут я увидела то, от чего еще больше испугалась.
На другой стороне улицы я увидела двух мужчин, которые пугали не столько, что они говорили на незнакомом языке, а своими внушительными размерами. Эти двое вряд ли могли бы затеряться в толпе.
Мой пульс участился.