ирландец Рейн. В парламенте, узнав о подготовке очередного поединка, запретили его проведение в городах и селениях, а потому место для боя выбрали в поле, на открытом воздухе. В назначенный день тысячи карет выехали из Лондона к месту поединка.
Как рассказывали потом русские путешественники, полунагие бойцы вышли на большой помост, за каждым из них – секундант и помощник с бутылкой воды, а зрители разместились на империалах своих карет.
Перед началом поединка бойцы протянули друг другу руки, в знак того, что между ними нет вражды и что если суждено одному погибнуть, то другого не будут преследовать как убийцу. Если в ходе боя противник был повержен на пол, к нему подходил секундант и наклонялся. Боец обхватывал его шею двумя руками и таким образом поднимался. «Зрелище зверское. Удивительно, как просвещенные люди могут находить в оном удовольствие. Между тем крик от держащих пари ужасный, и, смотря по тому, как один из бойцов ослабевает, держащая за него сторона пари свои уменьшает, а другая прибавляет так, что против одного держит пять, десять и так далее» [4]. Когда ирландец Рейн сказал: «Довольно», выигравшие выскочили на покрытый кровью помост, подняли Жаксона на руки и носили его как триумфатора некоторое время по полю.
На следующий день в газетах появилось описание этого боя, и ежедневно выходил бюллетень, извещавший о состоянии здоровья бойцов. Когда Рейн выздоровел, граф Ф.В. Ростопчин решил брать у него уроки кулачного боя, так как «<…> битва на кулаках такая же наука, как и бой на рапирах»[56] [5].
Русские путешественники непременно посещали в Лондоне театр. В столице было три главных театра – итальянская опера и два английских театра (Дрюрилен и Ковент-Гарден). На святки студентов из университетов отпускали на каникулы, и театры заполнялись молодежью. Однажды граф Ростопчин и граф Комаровский решили разыграть молодых людей, которые находились с ними в одной ложе. Они стали говорить по-русски, а студенты начали спорить, на каком языке говорят их соседи, и заключили пари. Одни утверждали, что это венгерский язык, другие – польский.
Наконец граф Ростопчин сказал одному из спорщиков, что он говорит с приятелем на таком языке, «какой никому из вас в голову не пришел, мы говорили по-русски, стало быть, никто из вас пари не проиграл и не выиграл» [б].
Следует заметить, что немногие путешествующие русские владели английским. Сам граф С.Р. Воронцов обходился без знания языка державы, где был аккредитован.
Русский писатель и историк Н.М. Карамзин назвал Англию «землею красоты». «Здесь все другое: другие дома, другие улицы, другие люди, другая пища, – одним словом, мне кажется, что я переехал в другую часть света» [7]. Он отмечал, что англичане дорого ценят свой труд. Вам подали руку – плати шиллинг, подняли ваш платок – плати шиллинг. Заплати полкроны, чтобы получить чемодан на таможне, и это притом, что в нем не нашли ничего запрещенного. Хочешь забрать чемодан – плати. Английские кухни сияют чистотой. На ужин вам могут предложить жареную говядину, земляные яблоки, пудинг и сыр. Н.М. Карамзин восхищался увиденным: «Какое многолюдство! Какая деятельность! И притом какой порядок! Все представляет вид довольства, хотя не роскоши, но изобилия. Ни один предмет от Дувра до Лондона не напоминал мне о бедности человеческой» [8]. Русский путешественник считал, что, несмотря на все прелести английской жизни, именно ростбиф, вечный туман и вечный дым от угля были причиной английского сплина (меланхолии). Лондон не великолепен, он прост и удивительно чист. В нем тысячи фонарей, англичане любят свет. Один немецкий принц, прибыв в Лондон ночью, решил, что в его честь устроена иллюминация.
Лондон, отмечал писатель, многолюден, но тих. Он тише Парижа и даже Москвы. В кофейных домах двадцать – тридцать человек сидят молча, читают газеты и пьют португальское вино. Из этого русский гость заключал: «Мудрено ли, что англичане славятся глубокомыслием в философии? Они имеют время думать. Мудрено ли, что ораторы их в парламенте, заговорив, не умеют закончить? Им наскучило молчать дома и в публике» [9].
Женщины в Лондоне, по мнению Н.М. Карамзина, одеваются «просто и мило», они не пудрятся и не румянятся. Их походка легка и грациозна. Франтов намного больше, чем в Париже. «Шляпа сахарною головою, густо набеленные волосы и виски до самых плеч, толстый галстук, в котором погребена вся нижняя часть лица, разинутый рот, обе руки в карманах и самая непристойная походка: вот их общие приметы!» [10]. Английские мужчины предпочитают синие фраки. Лица у них трех типов: угрюмые, добродушные, зверские. Последних много, но они встречаются только среди черни. Без посещения Вестминстерского аббатства впечатления о Лондоне будут неполными. В один из вечеров там исполняли ораторию немецкого композитора и органиста Г.Ф. Генделя «Миссия». В оркестре – девятсот музыкантов, в хоре – лучшие певцы Европы, инструментальной музыкой управлял Крамер. В оратории три части, после каждой, пока музыканты отдыхали, зрители перекусывали. Некая купеческая семья кормила Н.М. Карамзина не разговорами, а пирогами. Когда король вошел в ложу, сосед Карамзина ударил его по плечу и сказал: «Вот наш добрый Джордж с добрыми детьми своими!»
Среди слушателей был и В. Питт-младший. Одет предельно скромно; он задумчив, внимательно слушает музыку, во внешности нет ничего особенного. Англичане уважают его как достойного сына своего великого отца, истинного патриота Британии. Оратория, на которой присутствовал Карамзин, исполняется в Лондоне каждый год в знак признательности английского народа к великому Генделю, который жил и умер в Лондоне.
В. Даниэль. Лондон. Вид на Тауэр. Гравюра
Лондон, по мнению русского историка, терпим к любой вере. Те, кто не принадлежит к главной церкви, называются диссентерами. «Англичанин царствует в парламенте и на бирже; в первом дает он законы самому себе, а на второй – целому торговому миру» [11]. На бирже многолюдно, но тоже тихо. Громко не говорят, кругом «жужжат». На стенах помещены расписания о прибытии и отплытии кораблей. Можно отправиться в любую часть света. Капитан здесь же на бирже. Договаривайтесь и – с Богом!
Королевское общество – это храм науки. Перед президентом золотой скипетр с начернанным изречением: «Просвещенный ум есть царь земли»…
В лондонском замке-крепости Тауэр (Tower) нет темниц. Здесь разместились: монетный двор, арсенал, царская кладовая и звери – забава английских королей, начиная с Генриха I. Королевский Сент-Джеймский дворец, возможно, самый бедный в Европе. Король показывается в нем перед иностранными министрами и публикой, а живет в Букингемском дворце, убранном с большим вкусом. Богатое дворянство живет скромно в