— Подумать только: я полагал, что тебе по силам роль вельможи! — продолжал Ворнатти. — Собакам положено себя вылизывать. Людям — нет.
— Но ведь я ваша собака, разве не так? — спросил Маледикт, явно едва сдерживая собственную ярость. — Вы же приучили меня повиноваться.
Прежде, чем Ворнатти обдумал ответ, Джилли встал на колени у кресла барона.
— Скажите, господин, чем мы так рассердили вас? — Что-то неуловимо пошло не так, некое равновесие нарушилось; с тех самых пор, как Маледикт отравился, Ворнатти впадал то в приступы гордости за успехи мальчика на своих уроках, то в гнев при малейшем неповиновении. Джилли гадал, уж не испугал ли удачный эксперимент Маледикта с ядом и самого Ворнатти. Он тяжело вздохнул. Капризы! Настроение барона, как всегда, зависело от боли, элизии и обстоятельств — не от предрассудков.
Глубокие морщины на лице Ворнатти немного разгладились под воздействием примиряющего тона Джилли. Барон провел пальцем по его подбородку, затем по шее. Маледикт прислонился к стене; его молчание, даже само его присутствие, его внимательный взгляд давили, вгоняли в краску.
— Я получил весточку от Ариса, — наконец сообщил Ворнатти. — У меня есть его соизволение представить своего протеже ко двору без рутинной и никому не нужной проверки манер и одежды. Арис, — заметил Ворнатти, — отвечает одолжением на одолжение.
В ответ на вопросительный взгляд Маледикта Джилли произнес:
— При случае наш господин… подгоняет цифры в финансовых отчетах Ариса Итарусу — в пользу Антира.
— Впрочем, похоже, одобрение Ариса не так уж важно, — продолжал Ворнатти. — Сегодня я получил еще и листовки. Взгляни-ка на них — и скажи мне, что видишь.
Барон выудил из кресла сложенные листы и передал их Джилли. Джилли, аккуратно разглаживая сгибы, расправил листовки на столе. У него перехватило дух. Пуль, скандально известный художник, нынче обратил внимание на приближенных короля.
Большую часть первой страницы занимала карикатура: детально прорисованный король с книгой в одной руке и поводком в другой; борзые с именами придворных или названиями политических группировок, вроде «Итарус» или «антимеханики», беспорядочно бегали вокруг, дрались, совокуплялись, гадили во Дворце. Плакат назывался «Ученый король».
— Пуль что, совсем рехнулся? — спросил Джилли. — Его арестовали?
— Нет, — отозвался Ворнатти. — Ариса этим не проймешь. Презрение ко двору и газетам в равной степени давно уже вошло у него в привычку.
Джилли со свистом втянул ртом воздух, собираясь заговорить, однако Маледикт опередил его, проявив больше смекалки, чем Джилли ожидал:
— Значит, милость короля не гарантирует моего признания? А без него мне никак не добраться до Ласта.
— На карту поставлена не только твоя месть, но и мое положение. Если мой подопечный будет отвергнут — а меня уже однажды оттолкнули, — я больше не стану терпеть. Джилли! Мы должны заручиться признанием. Поедешь в город и отыщешь гарантии поддержки. Мне нужно, чтобы кто-то из советников — Лавси, Де Герр или Вестфолл, — встретил нас с распростертыми объятьями. Делай все, что нужно. И раздобудь то, что нужно.
— Уехать отсюда?
— Маледикт позаботится обо мне, разве нет? — Ворнатти обменялся с Маледиктом долгим взглядом; наконец юноша опустил глаза и согласно кивнул. Ворнатти улыбнулся, приглашая Маледикта приблизиться. Мальчик молча подошел и устроился на полу, облокотившись на бедро Ворнатти. — Хороший песик, — похвалил Ворнатти. — Можешь рычать, сколько угодно, все равно не укусишь.
Джилли, увидев, как румянец окрасил щеки Маледикта и столь же мгновенно схлынул, усомнился в совершенной справедливости слов барона.
— Джилли, начни с книг для записи пари, — приказал Ворнатти. — Там всегда попахивает скандалом, если знаешь, как искать.
Кивнув — покорно и понимающе, — Джилли вышел из комнаты; на ходу он обернулся и увидел, как Ворнатти, склонившись над Маледиктом, впился губами в мраморный изгиб его шеи.
* * *
В Мюрне выяснилось, что поручение Джилли не столько связано с материальными затратами, сколько утомительно: помехи были многочисленны, зато вполне устранимы. Хотя цель его поисков стала очевидна с первого взгляда на книги в «Однорогом быке» — мерзкой таверне, где заключались самые грязные пари, — собрать сведения оказалось не так уж просто. И все же спустя несколько недель Джилли раздобыл наконец свидетельства скандального пари — не в отношении самого советника, зато в отношении его близкого родственника. Этого было более чем достаточно. Ворнатти, узнавший подробности из письма Джилли, согласился с его доводами и выслал слуге премию, приложив к ней и новые указания.
Джилли считал, что имеет полное право на награду. Расставание с избранной жертвой отчетливо доказало, что лишь удача и дальновидный план позволили ему уйти живым. Маркиз Де Герр был весьма вспыльчивым молодым человеком; так что Джилли с радостью погрузился в гораздо менее опасные хлопоты по подготовке городского особняка Ворнатти после долгого отсутствия хозяина, стараясь держаться вдали от Де Герра. Благодаря подобной целеустремленности и отсутствию развлечений он вскоре информировал барона письмом, что подготовка дома окончена раньше намеченного срока.
— Добро пожаловать в Мюрн, милорд, — приветствовал барона Джилли, распахивая двери особняка на Дав-стрит. Ворнатти, землистый от утомительного двухдневного путешествия, все же перешагнул порог дома самостоятельно, опираясь на толстую трость. Маледикт вошел следом, толкая перед собой кресло-каталку. Он был облачен в городской наряд: рубашка из тончайшего батиста, кожаные панталоны, атласный камзол — все черное, отливающее синевой воронова крыла. Джилли помог Ворнатти устроиться в кресле и повернулся к Маледикту, не в силах отвести взгляд от элегантно одетого красавца.
— Теперь ты выглядишь, как подобает, — заметил он.
Маледикт отвесил глубокий поклон и улыбнулся, взглянув на Джилли снизу вверх.
— Джилли. — В голосе юноши отчетливо звучало удовольствие, эдакое мурлыканье, пробивающееся сквозь хриплый рык. Джилли надеялся, что оно было вызвано не только успехом его предприятия. Он хотел верить, что месяц разлуки не нарушил их хрупкой зародившейся дружбы, что месяц наедине с Ворнатти не обострил нервной вспыльчивости Маледикта до состояния заточенной бритвы.
— Да и ты сам довольно элегантен, — ответил Маледикт, дернул Джилли за собранные в хвост светлые волосы и принялся разглядывать расшитую ливрею. — А это что такое? — Маледикт обвел рукой скопление цветов и свертков.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});