— Вот почему, Маледикт, каждому при дворе нужен защитник. Разумеется, у тебя есть меч и ты не девушка. Так что тебя эта история скорее позабавит, чем предостережет.
— Неужели двор впрямь столь низок? — спросил Маледикт.
— Несомненно. Нынче тяжкие времена, хотя аристократы и отказываются это признать. С тех пор, как боги умерли, люди почти ничего не страшатся. И все же двор прекрасен: ведь, в конце концов, нет времени прекраснее сумерек. Вельможи встречаются в золоченых бальных залах; каждый стремится быть самым красивым, привлечь как можно больше внимания.
Ворнатти улыбнулся мальчику, взглянув вниз с высоты кресла, и продолжал:
— Кругом золотые и серебряные вещи, так что тебе сразу захочется их стянуть. Комнаты, мебель, одежды — о, их одежды достойны истинного восхищения. Каждая тень под солнцем и под луной, каждый камень из-под земли и из моря — все они там, отшлифованные и доведенные до совершенства. Кажется, будто у придворных льстецов и языки позолоченные, а манеры вышиты золотом по канве — ни единого лишнего стежка, уклоняющегося вправо или влево. Мужчины носят мечи, которые не имеют права обнажать на балах, демонстрируя свирепость, а ведь свирепости-то на самом деле многим недостает. И шепчутся, словно шуршат сухие осенние листья, обо всем, чего не смеют произнести вслух.
Ворнатти сверху вниз взглянул на Маледикта и сказал:
— Дерзкий, несдержанный язык вроде твоего, мой мальчик, возмутит их, превратит их шепот в грохот прибоя за твоей спиной.
Маледикт улыбнулся:
— Им же нравятся громкие скандалы. Вы сами мне однажды говорили. — И он легко коснулся пальцами губ Ворнатти, позволяя старику поцеловать ладонь.
— Спокойной ночи, — проговорил Маледикт, пряча руку и улыбку, и вышел из комнаты. Ворнатти смотрел вслед мальчику, пожирая глазами его стройный стан.
Джилли подошел к Ворнатти, опустился на пол, поднял почти пустой кубок Маледикта. Плеснул еще вина — рубиново-красное, оно полилось в хрусталь, словно кровь брызнула на лед из сердца.
— Он хочет, чтобы вы взяли его ко двору. Ждать там возвращения Януса, — сказал Джилли.
— Полагаю, что так.
— Он что, сумасшедший? Одно дело — помогать ему в его приключениях, выпустить, словно ястреба в поле, совсем другое — представить ко двору. — Джилли искал подход к барону столь же тщательно, сколь и Маледикт.
— А почему бы мне не позаботиться о его выходе в свет? Так я смогу заслужить его большую привязанность. Чем плохо? Я засиделся, слишком давно не варился в гуще событий.
— Ведь он даже не аристократ. Он же… простолюдин, — с трудом договорил Джилли: слово застряло у него в горле словно кость.
Ворнатти хихикнул.
— Наш мальчик далеко не прост, Джилли, и ты прекрасно это знаешь. — И барон принялся размышлять вслух: — И все же ему нужно обучаться фехтованию, танцам, умению одеваться и, само собой разумеется, манерам, хотя тебе уже удалось отучить его от самых скверных из них. И, разумеется, необходимо что-нибудь новое из одежды. Выговор у него уже довольно сносный. — При этой мысли Ворнатти принял такой вид, словно хорошее произношение было его заслугой. — Лучше всего, — проговорил Ворнатти, поглаживая пальцами губы, как будто на них сохранилось прикосновение Маледикта, — так вот, лучше всего то, что ничего из перечисленного не достигается мгновенно. Даже если он окажется великолепным учеником, в лучшем случае он преуспеет лишь к следующей весне. За счет небольших расходов на уроки и гардероб я продержу его вдвое дольше. А ты сомневался, что его будет так легко приручить.
Джилли проглотил остатки вина из кубка Маледикта, ощутив горечь. Ворнатти недобро ухмыльнулся; злорадство заплясало в его глазах, оживляя старческое лицо.
— Неужели ты не представляешь себе нашего мальчика? Неужели не представляешь лиц наших аристократов, когда он появится при дворе — элегантный, злой и восхитительно прекрасный?
— Возможно, — допустил Джилли.
Маледикт задержался в зале — подслушивал у приоткрытой двери. Поднеся ладонь ко рту, он послал в сторону Джилли воздушный поцелуй.
— У него должно быть какое-то положение, право находиться среди них, — продолжал слуга. — Его родословная не выдержит проверки, невзирая на его внешность. — Еще одна незаметная подсказка.
— Разумеется, он будет под моей опекой. Ласт ошибочно считал Аврору незаконнорожденной и думал, что я навязываю двору самозванку. Любопытно, какие выводы он сделает относительно Маледикта.
5
Из огромного количества возможностей, открытых перед умной отравительницей, наиболее универсальна, пожалуй, всеми презираемая «каменная глотка». Это вещество нервно-паралитического действия, вызывающее удушье, весьма часто применяется для того, чтобы избавить дом от крыс, а себя — от врагов. Впрочем, существуют более изощренные способы применения «каменной глотки»…
София Григориан (?). Трактат Леди
Маледикт стоял молча, с непокорным видом выслушивая нападки разгневанного Ворнатти.
— Ты невыносим! — разорялся Ворнатти. — Мало того, что за два года ты переменил четырех учителей танцев, двоих из которых серьезно ранил, а одному оставил на память шрам, так что пришлось платить Джилли за то, чтобы он тебя обучал. Так теперь ты намерен проделать то же с новым учителем по фехтованию, что свидетельствует одновременно о неуважении и изрядном безрассудстве. Быть может, ты и обучился большему, чем мог показать тебе последний наставник, однако у Торна есть в запасе кое-что еще. Ты хоть представляешь, чего мне стоило удержать его здесь?
— Он издевался, он назвал меня маленькой девочкой! — От бешенства голос Маледикта сделался визгливым.
— Почему бы и нет, — парировал Ворнатти. — Я был глупцом, думая, что это сработает. Ты ничему не научился, ничем не рискнул. Мне кажется, твоя хваленая месть — не более чем предлог, позволяющий тебе задержаться здесь, где тебя кормят, развлекают, балуют и ласкают.
— Я убью Ласта, — проговорил Маледикт.
— Мастер Торн лишь швырнул тебя на пол. Ласт проткнул бы тебя, не задумываясь.
Маледикт мерил шагами комнату. Дыхание его участилось; он жалел, что не прихватил с собой меча, и одновременно с отвращением к самому себе осознавал, что боится, как бы Ворнатти не вышвырнул его вон.
— Насколько я могу судить, пока ты ничему не выучился, хотя я дорого платил за твои уроки.
— Ты возмещал убытки за счет моей шкуры, — Маледикт сплюнул. — Лапал меня…
— Ты слишком высокого мнения о своих прелестях, — возразил Ворнатти. — Не хуже тебя, да еще с ангельским характером, я найду в любом борделе.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});