— Шел вот мимо, дай, думаю, загляну. Как ты тут?
— Ничего, воюем.
День был жаркий, хотелось погреться на солнышке, но попробуй высунься из траншеи: немцы совсем близко, почти непрерывно строчат из пулеметов, строчат просто так, наверное, для собственного успокоения; никто из наших зря головы не поднимает — обидно в конце войны погибнуть так глупо.
Коняхин и капитан уселись на дне траншеи.
— Устроился ты основательно, — сказал Пегов, осматривая траншею. — Прямо-таки хоромы понастроили. А завтра уйдешь отсюда. Может, зря мучились, рыли все это?
— Сам ведь знаешь, что не зря.
— Знаю.
Да, в этом случае у них были одинаковые взгляды. Некоторые бойцы считали, что при наступлении вроде бы совсем не обязательно вгрызаться глубоко в землю: не на другой, так на третий день придется уходить. А наступление иногда задерживалось и на неделю, и дольше, или даже, как сейчас, на несколько месяцев. И приходилось тем, кто сразу не позаботился об окопах и траншеях, рыть их под огнем противника и нести большие, ничем не оправданные потери.
Конечно, каждый командир бережет своих бойцов. Однако война есть война. На глазах Коняхина погибло немало его боевых товарищей. Тем более он служил в танковых частях, а танкисты, как известно, чаще гибнут, чем бывают ранеными. Танки всегда впереди, им приходится действовать между первой и второй линиями обороны противника, а то и вовсе в тылу у него. И если даже удастся экипажу подбитого танка покинуть горящую машину, его, как правило, встречает огонь вражеских автоматчиков. Может быть, поэтому танкистов, как и моряков, отличает особо развитое чувство дружбы, взаимной выручки, они особенно остро ощущают горечь утраты своих боевых товарищей.
А сейчас, когда война подходила к концу, было особенно тяжело терять людей и уж совсем непростительно было терять их бессмысленно. Это понимали не только офицеры, но и сами солдаты. И они не обижались на тех командиров, которые даже при малейшей остановке заставляли своих бойцов зарываться поглубже в землю.
— Знаю, — повторил Пегов. — Поэтому у тебя и потерь меньше, чем у других.
— Все-таки потери есть, — вздохнул Коняхин. Он задумался, вспомнив солдат, погибших в последних боях.
Пегов сочувственно кивнул, но промолчал. Закурил, повертел в руках старенькую папку, всю склеенную обрывками газет, машинально скользнул взглядом по стершимся, пожелтевшим от времени и клея газетным строчкам. И вдруг встрепенулся:
— Саша, смотри: «Коняхину Александру Романовичу…»
— Что? — не понял Коняхин.
— Да вот, читай: «гвардии лейтенанту Коняхину Александру Романовичу…» Вон как жирно набрано. Это из какого-то указа. Значит, тебя чем-то наградили.
— Может, однофамилец.
— А имя и отчество — Александр Романович. Все сходится. Интересно, из какой газеты и за какое число?
Обычно, когда кого-нибудь представляли к награде, он так или иначе узнавал об этом. То писарь проговорится кому-нибудь из солдат («Твоего-то к «Знамени» представили!»), то кто-нибудь из штабных офицеров сообщит, а то и вышестоящий начальник скажет: «Я написал представление к «Красному Знамени» послал в штаб дивизии. Как там будет дальше, не знаю, не «Знамя», так что-нибудь другое дадут. Только ты теперь давай, оправдывай награду…»
Поэтому Коняхин сказал:
— Скорее всего однофамилец. Фамилия моя, хотя и не очень распространенная, но не такая уж редкая. А имя и отчество, что же, может, Александр Романович есть еще где-то.
— Все-таки я эту газету разыщу, — сказал Пегов.
Он, верно, через неделю разыскал эту газету. В Указе Президиума Верховного Совета СССР говорилось, что Коняхину Александру Романовичу присваивается звание Героя Советского Союза посмертно.
— Я-то ведь живой, значит, кто-то другой.
Но вскоре газету с указом прислала и Аня Пирумова.
«Саша, тебе присвоено звание Героя, — писала она. — Тебя ведь убитым считали. И «похоронную» отцу прислали, и письмо от начальника политотдела А. Зарапина было. Только я не верила, что ты погиб, все ждала и ждала от тебя писем. И вот теперь дождалась…»
Да, Аня ждала. Она как раз из тех, кто умеет ждать.
Но почему Указ подписан только 3 июля 1944 года, когда бой под Иванковом был в октябре 1943 года? Конечно, пока представления переправляются из одной инстанции в другую, проходит какое-то время.
«И все-таки так долго не могло идти. Наверное, в Пятьдесят третьей бригаде можно узнать, но где она теперь? Да и самому о себе узнавать как-то неловко».
Но узнали и без него. Начальник политотдела, вручая ему орден Отечественной войны первой степени за бои во время Ясско-Кишиневской операции, сказал:
— Поздравляю, Александр Романович, с этой наградой и надеюсь, что скоро будем вручать более высокую. Мы сделали соответствующий запрос в Москву и получили оттуда ответ. Вам присвоено звание Героя Советского Союза.
Однако Золотую Звезду Героя и орден Ленина ему вручили только в январе 1945 года, когда он после очередного ранения попал в Москву, в госпиталь.
ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ
1
Летом 1962 года Павел Фомич Приходько намеревался поехать в свое родное село Пшеничники. «Повидаю своих, да и к Антонине заеду», — решил он. Его младшая сестра Антонина недавно вышла замуж и переехала жить в Киев. Можно пожить у них недельку, посмотреть как следует столицу Украины. До этого Павлу доводилось бывать в Киеве только проездом.
Жена тоже согласилась поехать в Пшеничники.
— Дочурке там будет хорошо, окрепнет. Кстати, Тоня ее и не видела.
И жена стала потихоньку собираться в дорогу. Но дней через пять Павел, придя с работы, сказал:
— Знаешь, мне в месткоме предложили путевку в санаторий. Придется отказаться.
— Ни в коем случае! — возразила жена. — Ты ни разу по-человечески не отдыхал. Поезжай без всяких разговоров. А мы с дочкой у мамы побудем.
— Может, и вы со мной? Комнатку там снимем.
— Нет, мы тебе только мешать будем. Отдохни, подлечись, а в Пшеничники на следующий год съездим.
Через несколько дней Павел Фомич уехал в санаторий. Устроился хорошо, поселили его в двухместной палате. Вечером встретились с соседом, разговорились. Оказалось, что сосед приехал из Нижнего Тагила.
— Я о вашем городе еще мальчишкой узнал, — сказал Павел Фомич. — Танкист один раненый говорил.
И он рассказал, как однажды ночью, когда они с сестренкой прятались в блиндажике от немцев, на них наткнулся раненый танкист, как потом носил ему с товарищем бинты и кое-какую пищу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});