Устьянцев Виктор Александрович
Автономное плавание
Устьянцев Виктор Александрович
Автономное плавание
Аннотация издательства: Имя писателя, военного моряка, лауреата премии им. А. Фадеева и Министерства обороны СССР П. Устьянцева хорошо известно книгами "Крутая волна". "Почему море соленое", "Только один рейс", "Океан не спит" и другими, отмеченными знанием морской жизни, психологии моряков. В романе "Автономное плавание" показан качественно новый советский атомный флот, рассказывается о военных моряках-подводннках, об их верности Родине и патриотическом служении ей.
Содержание
Часть первая
1 - 5
6 - 10
11 - 15
16 - 20
21 - 23
Часть вторая
1 - 5
6 - 10
11 - 15
16 - 20
Словарик морских терминов, встречающихся в книге
Часть первая
1
Состав подали рано, до отправления поезда оставалось более часа, в вагоне было еще пусто. Отыскав свое купе, Матвей забросил чемодан на багажную полку и опустил окно. В купе хлынул сырой холодный воздух, но и он, кажется, тоже был пропитан запахами угольной гари и карболки. Матвей закрыл окно и вышел на перрон.
Пожилой проводник, протиравший поручни, окинув Матвея быстрым взглядом и сразу угадав в нем, видимо по новенькой офицерской форме, только что окончившего училище лейтенанта, спросил:
- В отпуск или уже?
Под этим "уже" он, конечно, подразумевал место службы, и Матвей в тон ему коротко ответил:
- Уже.
- Понятно.
Наверное, проводник вспомнил бы свою службу на корабле, - а судя по ленточке медали Ушакова, он служил на флоте, - но тут подошли сразу двое пассажиров, и проводник, засунув тряпку за откидное сиденье, стал проверять их билеты.
Поезд, стоявший у соседней платформы, отходил на полчаса раньше и возле него уже началась обычная предотъездная суета. Носильщики, гремя тележками, покрикивали, как боцманы на палубе: "Полундра!" Ленинград есть Ленинград, здесь все так или иначе связано с морем, и флотская терминология стала привычной.
У двери уже образовалась очередь, ехали, в основном, офицеры с женами и детьми - вагон был воинский.
Матвей скользил взглядом по лицам, думая только об одном: "Придет или не придет?" Еще полтора часа назад, когда он позвонил Соне и сказал, что уезжает, он совсем не хотел, чтобы она пришла на вокзал. Но позвонить надо было, и он оттягивал это до самого последнего момента. Соня, кажется, не удивилась, но и не обрадовалась звонку, спросила равнодушно: "Да? Когда?" Спросила так, как спрашивают из вежливости, не интересуясь даже ответом.
Но он назвал и номер поезда и номер вагона, сказал, когда отправление. Может быть, она и не запомнила, потому что сказала только: "Ну что же, счастливого пути!" И, вздохнув, тотчас положила трубку...
А Матвей все-таки надеялся, что Соня придет. Он поймал себя на том, что несколько раз нетерпеливо поглядывал на часы.
От соседней платформы поезд уже отошел. Подали новый состав, к нему от вокзала потянулись первые пассажиры. Они не торопились, у них в запасе еще много времени.
- Садись, лейтенант, а то отстанешь, - сказал проводник. Он накинул на подножку железную крышку, видимо, все пассажиры уже сели, возле окон жестикулировали только провожающие.
До отхода поезда оставалось всего три минуты. Матвей пристально вглядывался в запрудившую перрон толпу, надеясь, что вот-вот увидит Соню.
Но ее не было. И он знал, что она не придет.
Когда он сказал ей о назначении в Синеморск, она расплакалась. Ему стало жаль ее.
- Если захочешь, можешь приехать туда. Она вытерла слезы и холодно сказала:
- Нет, туда я не поеду. - И, помолчав, пояснила: - Ты мне нравишься, Матвей. Но я слишком привыкла к Ленинграду и не могу менять этот город на ту дыру, в которую тебя посылают. Не хочу добровольно отказываться от тех небольших радостей, которые предоставляет судьба. И я слишком люблю жизнь.
- И это ты называешь жизнью?
- Нет уж, пожалуйста, помолчи! - резко оборвала она. - Я знаю, что ты скажешь. Называй это трусостью, мещанством или как тебе будет угодно. Но знай, что из Ленинграда я никуда не поеду.
Собственно, он и не настаивал. Ему вдруг припомнились чьи-то стихи, и он их прочитал:
Не люблю старинные квартиры,
Где облезлый шкаф угрюм и рыж.
Из-за шкафа не увидишь мира
И себя от мира заслонишь.
- А мне не нужно никакого другого мира. Мы живем всего один раз.
- Вот именно.
- Матвей, пойми, я не могу иначе. Можешь ты это понять?
- Я, кажется, давно это понял.
- Ну почему мне так не везет?
Она опять заплакала. Но теперь Матвей уже не жалел ее. Он даже почувствовал облегчение от того, что уже не жалел ее.
А все-таки обидно, что она не пришла хотя бы проводить.
Вот и свисток. Поезд мягко тронулся. Матвей вскочил на подножку и еще раз окинул взглядом уплывающий назад перрон. Прощальные взмахи чьих-то рук. Кто-то бежит за поездом, выкрикивая последние наказы... И может быть, грустно просто потому, что из этих рук ни одна не машет ему.
Но вот уже позади вокзальный гам и сутолока, мелькают пристанционные огоньки, паровоз тяжело выдыхает клубы пара, набирая скорость.
Значит, не пришла...
Матвей долго еще стоял в тамбуре, глядя на пробегавшие мимо огни, ни о чем не думая.
В купе белокурый старший лейтенант укладывал на багажную полку чемодан. Матвей подождал, пока он спрыгнул с лесенки и убрал ее.
- Добрый вечер! - Матвей вошел в купе и, увидев, что там еще один военный, сразу представился:
- Лейтенант Стрешнев.
Белокурый старший лейтенант протянул руку:
- Алексей Курбатов. А это благоверная моя, - он указал на сидевшую у окна женщину с широким румяным лицом и добродушными, удивительно чистыми голубыми глазами. Она с неожиданной для ее полноватой фигуры легкостью поднялась навстречу Матвею и тоже протянула мягкую теплую руку:
- Сима. А мы уже боялись, что вы отстали.
- Нет, я стоял в тамбуре.
- И, тяжкой думой омраченный, взирал на величавый град? - спросил Курбатов. Он, видимо, любил выражаться высокопарно. - Однако долог путь, а мы грешны. Симочка, воздвинь-ка нам трапезу.
Сима посмотрела на мужа с ласковой снисходительностью матери, прощающей ребенку невинную шалость, и начала перекладывать с полки на столик многочисленные свертки.
Четвертым в купе был капитан-лейтенант с усиками.
- Дубровский, - коротко отрекомендовался он и отвернулся к окну.
Вскоре весь столик был завален снедью. Курбатов откуда-то извлек бутылку водки.
- Напиток сей нам противопоказан, но им совсем пренебрегать нельзя. Прошу к столу.
- У Алеши сегодня день рождения, - пояснила Сима. - А мы еще не успели отметить: с одного поезда на другой пересели.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
![Электронная Библиотека [Русские Книги] 📚 Читать На КулЛиб](/templates/read-books/images/no-cover.jpg)