– А что тут думать? – удивился Оуэн. – Всё очевидно. Эти бараны нарушили инструкцию и перекусили тем, что им дали местные. Если они зашли в какое-то кафе, пусть даже и на три минуты, мы это быстро установим.
– Так, продолжай, – одобрительно кивнул старшина.
– Дальше – всё просто. Всех арестуем, попросим у доктора спецсредство, они нам всё расскажут, так мы выйдем и на производство. Если покойники никуда не заходили и кто-то что-то дал им прямо на улице, тут тоже не вижу никаких проблем. Шлем записывает видео, просмотрим его и найдём того, кто их отравил. В общем, найдём фактического исполнителя, а дальше по цепочке.
– Ну ты даёшь! – восхитился Сергей.
– Я ещё и не то могу, – Оуэн скромно потупил глаза.
В первую очередь мы подробно проследили все их передвижения, это было проще и быстрее. Безрезультатно. За два часа патрулирования они никуда не заходили. Мы лишь отметили для себя одиннадцать пауз в их движении, от 35 до 98 секунд. В этом ничего необычного не было, во время патрулирования солдаты могут иногда останавливаться по разным причинам. Но когда мы начали просматривать видео, которое записал шлем, в первую очередь смотрели именно эти паузы.
То, что нам было нужно, мы нашли довольно быстро. Точнее, сразу, ведь Оуэн предложил начать смотреть не по хронологии, а от самой длинной остановки. Она и оказалась тем, что нам требовалось. Владелец шлема неторопливо шёл по улице, иногда поворачивался в сторону коллеги. Остановился он тогда, когда перед ним появился ребёнок. Девочка, лет 10-11, не больше.
– Здравствуйте. Вы же имперские солдаты? – спросила она звонким голосом.
– Да. И тебе не стоит с нами говорить.
– А мой папа говорит, что вы хорошие. И что наша Республика предала вашу Империю, чего делать было нельзя. Я вас совсем не боюсь, – серьёзно сказала девочка.
– И не нужно нас бояться, – добродушно ответил владелец шлема. – А ты куда идёшь? Разве тебе не нужно быть в школе?
– Мама приготовила мясной рулет, я несу его моей бабушке. А уроки в школе уже закончились.
– Красная Шапочка, блин, – вслух сказал я, а остальные недоумённо посмотрели на меня. А я думал эта книга будет вечной.
– Хотите попробовать? – тем временем спросила девочка и начала открывать рюкзак.
– А давай! – сказал напарник владельца шлема.
– Эй, нам запрещено брать еду от местных!
– Мы никому не скажем. Ты ведь не ждёшь от неё подвоха? И тебе, как и мне, надоели пайки, да? Хватит всего бояться. Если хочешь, я съем первый, а ты посмотришь, что со мной будет,– хихикнул владелец шлема.
– Всё ясно, – подытожил Рэйнольдс, когда девочка передала по куску рулета каждому из солдат. – Идём к полковнику.
Альварес полулежал в кресле, закинув ноги на стол. При виде нас он скрестил руки на груди и выжидательно уставился на старшину. Тот рассказал ему о результатах расследования, упомянул то, что сказал доктор.
– Я думаю, надо ещё раз довести до всех, что нельзя брать еду от местных, – закончил Рэйнольдс.
– Это было сделано сразу, ещё до результатов. Так как было очевидно. Нда…непростая ситуация. Вы сохранили фотографию ребёнка?
– Да, – Рэйнольдс протянул ему крохотную карту памяти.
Полковник поднёс ей к своему компьютеру, нажал кнопку и скопировал необходимую информацию. Потом снял ноги со стола и склонился над экраном.
– Вот адрес, – через пару минут сказал он. – Мать, отец, у них один ребёнок. Никакой бабушки у неё нет в этом городе. Судя по полицейской базе данных.
– Приказы? – спросил старшина.
– Приказы… приказы, – Альварес задумчиво на него посмотрел. – А вот тут нужно подумать. У нас всё было спокойно, местное население не создавало проблем, что меня полностью устраивало. Уроды, которые использовали ребёнка, отлично понимают две вещи. Проглотить смерть двух солдат мы не можем. Наказать ребёнка – тоже. Да даже допрос со спецсредствами вызовет бурю возмущений, которые придётся устранять. С большой кровью, возможно.
Да, умный ход. И эти два придурка не ожидали подвоха от маленькой девочки. Возможно, её родители в этом даже не участвуют, иначе это было бы слишком просто. Я думаю, цель тех, кто это сделал, была не в убийстве двух солдат. В конце концов, это ничего не решает и не делает нас слабее. Цель была спровоцировать нас на ответные действия, которые в свою очередь спровоцируют местное население. Поэтому наш следующий шаг нужно очень хорошо обдумать.
– Полковник, может быть, тихо арестуем родителей, притащим их сюда, вместе с ребёнком, а там видно будет? – предложил Оуэн.
– Уверен, тихо не получится. Не для того эту историю затевали. Мои приказы и инструкции вообще-то позволяют расстрелять публично даже ребёнка. Эй, что вылупились, я не собираюсь этого делать, я же не псих, – воскликнул он, увидев нашу реакцию. – Какой с девочки спрос? Она наверняка даже ничего не знала про яд. Поэтому пока подождём, подумаем…Идите, отдыхайте. Спасибо за быстрые результаты.
Мы вернулись в своё помещение и пересказали товарищам то, что узнали.
– Ну и дела, – только и сказал Хосе.
– Эти двое конечно… полные идиоты, – сокрушённо помотал головой Артём.
– Кто может ожидать такого от ребёнка? – заметил Берт. – Я бы и сам не нашёл в этом угрозы, наверное. Правда, брать еду от местных всё равно бы не стал, это уж точно.
– Интересно, что предпримет полковник. Он этого так не оставит, постарается решить всё быстро, но аккуратно. Организаторов нужно найти и наказать, без вариантов, – сказал Пак.
– Скоро узнаем, наш полковник точно не тупица. Ладно, отдыхаем. Через два часа у нас очередное дежурство.
*****
Сутки ничего не происходило. Полковника мы вообще не видели, просто занимались своими делами. Про отравление знали все, перешептывались об этом, но всё это были пустые разговоры. Хотя послушать их было довольно интересно. Солдат можно разделить на два лагеря. Конечно, я говорю только про те три отделения, которые занимали правительственное здание вместе с нами. С остальными мы практически не контактировали, разве что если сопровождали Альвареса в его поездках.
В первом лагере были условно «разумные», которые придерживались точки зрения полковника и считали, что наказать нужно, но сделать это хитро, не спровоцировав местное население. Во втором лагере были «кровожадные», которые предлагали не стесняться в средствах и не заморачиваться насчёт чувств местных. А если что, так устроить им публичную порку. Вторые были в меньшинстве.
Я не могу говорить за весь батальон и тем более за тех, кто был на другом континенте, но у меня сложилось впечатление, что в целом никто не считает население планеты врагами. Местных не признавали «своими», разумеется. Но большинство из нас понимали, что они никакого отношения к предательству не имеют. Это было решение их правительства, они стали его заложниками.
Такое отношение не говорило о том, что в случае чего мы будет раздумывать, стрелять или нет. Отнюдь. Мы будем делать это без злобы и ненависти, просто выполняя свою работу. И это я про других, про себя вообще молчу. Мне бедолаг на этой планете даже жалко. Жили себе, жили, а тут война, имперские войска. У меня к ним точно ничего личного нет. Но если встанет вопрос между моей жизнью и кого-то из аборигенов, раздумывать не буду. Я давно для себя решил, что такие чувства как сострадание стоит оставить в стороне. Они совершенно точно не помогут мне дойти до конца испытаний.
Проблема может быть только с моими товарищами, к которым я привязался. И привязываюсь всё больше, что меня несколько пугает. Об этом я уже говорил, но не перестаю размышлять. Хотя, все эти рассуждения исключительно теоретические, посмотрим, что я сделаю в ситуации, когда придётся выбирать и не будет времени на размышления. Надеюсь, она не возникнет.
Наконец дело сдвинулось. Полковник вызвал к себе всё наше отделение.
– Вы начали это расследование, поэтому будет логичным, если вы пойдёте со мной до конца. Я раскопал все данные, ситуация несколько сложнее, чем казалась изначально. Первое. В этом городе и на этом континенте в принципе отсутствует необходимое оборудование для производства яда. Тут нет никаких химических производств, это проверили очень тщательно. Вы понимаете, к чему я веду?