Влад переводит дыхание. Ему тяжело говорить о прошлом, не уверена, что он вёл такой разговор хоть с кем-то. Но держать все эмоции внутри не может даже самый закрытый и сильный человек. Всем нужна отдушина, а я умею слушать. Мне действительно хочется узнать о нем больше, чтобы нас связывал не бездушный договор, который составили юристы за большие деньги, а что-то живое.
Человеческое.
— Мама хотела уйти от него, но не решилась из-за меня. Она боялась, что он выкинет ее из моей жизни и не позволит видеться.
— Боже, Влад…
— Но в каком-то смысле она сама выкинула себя из моей жизни. Она не выдержала и ушла в другую реальность. С подросткового возраста я чаще видел ее под дозой, чем трезвой. Она разрушала себя и уже не могла остановиться. Она иногда приходила в себя и просила у меня прощение, рыдала, обнимала и обещала больше никогда…
По низкому голосу Влада проходит дрожь. Он быстро справляется с ней, но замолкает на полминуты. Я не подгоняю его. Я опускаю голову на его плечо и жду, когда он сможет продолжить. Ему нужно выговориться, выплеснуть хотя бы частицу из того, что ему пришлось пережить. Я понимаю, что он сглаживает углы и за его коротким «она разрушала себя» стоят страшные истории из жизни.
Анастасия была права, когда сказала, что можно только представить, чего он насмотрелся пока рос. Безумный отец-тиран, который знает, что такое вседозволенность, и потерявшая себя мать.
— Никогда длилось максимум три дня.
Влад зло усмехается и хочет сорваться в нехороший смех. Я провожу пальцами по его губам, чтобы успокоить.
— Ты ни в чем не виноват, — произношу. — Ты был ребёнком, ты не мог ей помочь.
Глава 20
Я уговариваю Влада пойти в спальню. Он неспешно раздевается, остановившись у большой кровати с серым изголовьем. Тут кнопок даже больше, чем в загородном доме. Кровать может складываться под любым углом. Мне всегда было интересно прилечь на такую модель в фирменном салоне, но я стеснялась. А сейчас как-то все равно, нет ни любопытства, ни обычной человеческой радости по поводу комфорта.
Я смотрю на Влада и, в конце концов, не выдерживаю. Помогаю ему с рубашкой, расстегивая черные запонки. На них начертан львиный оскал, который, откровенно говоря, пугает. Потом я стягиваю ткань с его покатых плеч и откидываю плотное покрывало с кровати.
— А телефон можно поставить на беззвучный?
— Плохая идея, — Влад качает головой.
Он распускает ширинку и пуговицу, одним рывком сдергивает брюки с бедер и садится на кровать. Черт, его опасно разглядывать… Я пытаюсь увести взгляд подальше, но у Влада идеальное “рекламное” тело. Крепкая фигура с правильной степенью прорисовки, он не выглядит как помешанный на спортзале, у которого вместо завтрака протеиновый коктейль, но он явно следит за собой. Качается и не пропускает чекапы.
Он сильный и надежный как скала. Вот главное, что приходит на ум, когда смотришь на Бестужева. Машина, а не человек. И мне это по-женски нравится, меня это волнует и затапливает легкой вибрацией, которой только дай набрать темп. Снесет и поглотит за мгновение.
Но, с другой стороны, я понимаю, что Влад закалился не от хорошей жизни. Он привык полагаться только на себя, а меня держит на подступах. Он впервые приоткрылся, рассказав о зависимости матери, и теперь затаился.
Ему нужно время, чтобы научиться доверять.
— Может, я тогда послежу за звонками? — я не оставляю надежду убрать телефон от него подальше.
Иначе какой смысл? Ну закроет он глаза на две минуты, а потом ему позвонят из офиса или охрана решит отчитаться.
— У меня есть менеджер, малышка, — Влад усмехается. — До меня доходят только самые важные звонки.
— Но вторая линия обороны не помешает. Я же невеста, я должна следить за твоим расписанием, — я задумываюсь. — Или нет? Я не имею понятия, как живут девушки больших бизнесменов.
Я поднимаю ладонь, чтобы Влад не начал острить.
— Нормальные девушки, — добавляю. — Про крокодиловые сумки ты уже говорил, я к ним равнодушна. И вряд ли это изменится.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— По этическим соображениям? Ты из Гринпис?
— Нет, просто не нравится, как выглядит. И не переводи тему.
Я собираю его костюм с кресла и отношу на напольную вешалку. Я на минутку отвлекаюсь на красивый вид из окна — мы очень высоко, а по городу стелется туман. Он закутывает улицы густой дымкой, оставляя на поверхности лишь яркие огоньки рекламы и светофоров.
— Можешь игнорировать все звонки, кроме Стенса, — отзывается Влад. — Он мой главный безопасник.
Он кладет свой телефон на тумбочку и прикрывает глаза.
Я перевожу взгляд на телефон и вижу в нем чуть больше. Как новая ступень доверия, которое все-таки зарождается между нами.
— И я не знаю, как живут нормальные девушки с бизнесменами. Я не жил под одной крышей ни с одной.
— С нормальной? Или вообще?
— Вообще.
Оу.
Я забираю телефон с тумбочки, щелкаю кнопкой “без звука” и недолго стою рядом. Дыхание Влада постепенно замедляется, а черты лица смягчаются. Он засыпает очень быстро, буквально проваливается в сон, подсказывая, что на самом деле вымотался. За ним вообще нужно следить, он явно из тех мужчин, которые считают, что сон для слабаков.
— Спи, — произношу шепотом и поправляю одеяло. — Сама разберусь, как надо себя вести нормальной девушке.
Мне сложно оторвать взгляд от его лица, на котором нет привычной жесткой усмешки или ледяной скованности. Влад другой, когда не контролирует каждый мускул на своем лице. Мягче и уязвимее… Наверное, его почти никто не видел таким.
Только если менеджер или кто там следит за его графиком. Я вдруг понимаю, что Влад привык больше доверять своим служащим. У него на подкорке записано, что близкие люди приносят только боль, они предают и используют твои слабые стороны. А с работниками легче — есть устав, должностные инструкции и штрафы на крайний случай. Всё четко, ясно и нет глупых ожиданий. Ты не открываешь душу своему бизнес-помощнику и не получаешь потом удар прямо в сердцевину.
— Вот зачем контракт, — мои мысли идут дальше. — Влад придумал его, чтобы ему было легче. Он не верит в семью, не знает, как живут нормальные люди, но все равно хочет попробовать… Какая-то часть него хочет обычной счастливой жизни. Детей, о которых он сам говорил. Вот он и придумал способ. Я не невеста, а девушка на вакансию жены. Деловая обертка для личного. Он думает, что так сможет контролировать ситуацию.
Боже, неужели он в это верит? Неужели можно жить три года с человеком и продолжать думать о нем, как о чужом?
Он совсем запутался.
И я вместе с ним. Я проваливаюсь в другую крайность. Ведь я провела с ним всего пару дней, а уже отношусь к нему, как к близкому человеку. Как говорили в старом голливудском фильме, адреналиновые ситуации стремительно сближают людей. В романтическом плане, в том числе.
Первый звонок на телефон Бестужева раздается через одиннадцать минут. Звонит неизвестный номер, который я игнорирую. Следом сыпятся сообщения в чат, но я не могу их прочитать без разблокировки. Еще через пять минут звонит “Оксана, редактор ТВ”, через семь минут — “ОлегСтепанович”, через пять — “Пашка”.
Он звонит долго, и я успеваю убедить себя, что это тот самый Павел.
— Паша? — я отвечаю.
— Эм… Лена? Я перепутал телефон?
— Нет, Влад лег спать и отдал мне сотовый.
— Интересно, — тянет Павел, пытаясь справиться с вселенским удивлением. — А больше он тебе ничего не отдал? Ключи от сердца? Посмотри там, на брелке, наверное, висят.
— Ты по делу?
— Да, по делу, — Павел становится серьезным. — Влад давно лег?
— Минуту назад, — вру, — только уснул. Ему очень нужно поспать.
— Звучишь как жена. Ладно, это юмор на нервной почве, не обращай внимание. Как Влад проснется, пусть сразу позвонит мне.
— Что-то случилось?
— Случилось. Его отец вышел на меня и предложил большие деньги.