— Как вас зовут?
— Ах, да, простите, — девушка виновато улыбается. — Валентина, я работаю тайм-менеджером в головном офисе Бестужева. Меня вызвали сюда прямо из кабинета.
— Видно, вы на хорошем счету.
Теперь она улыбается смущенно. Она протягивает мне легкий халат, который очень кстати. Мою одежду никто не трогал, я по-прежнему в коктейльном платье. Только вот приключения не пошли ему на пользу, тончайшая ткань измялась и потеряла лоск.
После душа я переодеваюсь в спортивный костюм и сдаюсь медсестре. Она проводит осмотр, что-то мысленно помечает про себя, а со мной почти не разговаривает. Лишь добавляет в конце, что “всё хорошо, организм у меня молодой и здоровый, и поэтому обошлось без последствий.”
Она явно не расположена к беседе. Не удивлюсь, что охрана Бестужева так запугала бедную женщину, что она даже мне слово лишнее сказать боится. О результатах экспресс-теста я не спрашиваю, все равно бесполезно. Я оставляю медсестру и возвращаюсь в гостиную, куда крадется приятный запах с кухни. Я и правда ожила, даже аппетит на месте.
Хотя любопытство все же сильнее. До меня постепенно доходит, что это настоящая квартира Влада. Не тот загородный дом, который напоминал съемное жилье с безумным уровнем комфорта, а обжитый уголок. Здесь есть личные фотографии, стеллаж заставлен наградными статуэтками из бизнес-сферы, а на полках стоят книги. Бестужев любит Булгакова и Ирвина Уэлша… интересное сочетание, ничего не скажешь.
— Доставка только приехала, — сообщает Валентина, когда я вхожу в столовую. — Я, если честно, сама не знаю, что здесь. Заказ делал другой человек.
— Не беспокойтесь, я не капризная.
Девушка раскрывает пакеты и достает из них стильные ресторанные коробки. Обеспеченные люди на каждом шагу платят за упаковку, оформление играет не меньшую роль, чем сам продукт. И к этому слишком быстро привыкаешь, буквально проникаешься “эстетством” за одно мгновение. Мне нравится, что одежда из “Орхидеи” была упакована в белоснежную бумагу и повязана лиловыми лентами, а сегодняшний завтрак сервирован так, что его не надо перекладывать в тарелки. В набор входит даже вазочка с весенними цветами.
— Милота, — соглашается Валентина. — У них стоят такие в ресторанах.
Она смотрит куда-то поверх моего плеча и меняется в лице. Стирает легкую улыбку, становясь старше лет на пять, и вытягивается в струнку.
— Здравствуйте…
Я чувствую колебание воздуха за спиной. Девушка же резко замолкает, словно это была грубая отмашка. Я оборачиваюсь и вижу Влада, который входит в комнату стремительным шагом. На нем вчерашний костюм цвета красного вина, недостает только пиджака, который он отдал мне в уборной.
Кстати где он?
Хотя какое это имеет значение…
— Иди, — бросает он Валентине, указывая на выход.
— Простите, — боязливо произносит Валентина и пулей вылетает из столовой.
Странно, но я не чувствую страха, хотя аура Влада колется острыми ледяными уголками. Его напряжение никуда не подевалось, наоборот, заматерело из-за усталости. Кожа потеряла пару оттенков здоровья, а лицо осунулось.
— Ты вообще спал? — я поворачиваюсь к нему всем телом.
— Спал.
— В машине? Десять минут?
Влад подходит ближе, бросая ладонь на столешницу. Дистанция между нашими телами кончается, и мне приходится запрокинуть голову, чтобы смотреть в его глаза. Я вижу, что Бестужев рассматривает мое лицо, черточку за черточкой, словно я могла измениться за одну ночь. Но меня беспокоит другое — его не отпускает, он стоит рядом и продолжает дышать зимней стужей.
Что с ним?
Как чужой. Как совсем-совсем чужой.
— Я собиралась завтракать, — я перевожу разговор на безопасную тему. — Что тут у нас? Тосты, салат Цезарь, что-то непонятное с мидиями… Но пахнет прекрасно.
Я отбрасываю крышки в стороны и переношу коробки на стол.
— Составишь мне компанию?
Я терпеливо жду ответ, но Влад теперь смотрит на мои ладони.
— Влад, — зову и делаю еще одну паузу. — Пожалуйста, только не закрывайся. Я не вытяну, если ты провалишься глубоко в себя и будешь смотреть на меня как на врага.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я не смотрю на тебя как на врага.
О, уже какая-то реакция.
— Но тебе неприятно…. Я теперь напоминаю тебе о чем-то плохом?
Его пронзительный взгляд снова находит мое лицо. В это мгновение я как будто теряю равновесие, проваливаюсь в темную пропасть его глаз и даже не пытаюсь закрыться. Кто-то из нас двоих должен довериться и сделать шаг навстречу.
Я подхожу ближе и поправляю воротник его белоснежной рубашки. Специально делаю это неспешно и спокойно. Я прислушиваюсь к дыханию Влада и пытаюсь понять, что он чувствует на самом деле. Может, он сам не знает? Сбился и запутался, и никак не может отпустить вчерашнее. Наша хрупкая связь пошла трещинками, и мне сложнее всего от того, что я уже дорожу ею.
— Хочешь разорвать договор со мной? — задаю следующий вопрос, который, как мне кажется, висит в воздухе.
Чувство, словно невидимая струна натягивается между нами и грозится лопнуть с оглушительным треском. Я начинаю нервничать из-за его молчания и не решаюсь зайти дальше. Хотя больше всего мне хочется обнять его. Стянуть ладонями его сильное массивное тело, успокоить и дать хотя бы крупицу тепла.
Это делает он.
Грубоватым рывком и совершенно неожиданно.
Влад притягивает меня к себе, запирая в жадных объятиях. Я шумно выдыхаю и зарываюсь лицом в его рубашку, все слова вылетают из головы и я могу лишь дышать им. Больше ничего не остается, только вдох и выдох, и крепкий аромат мужского тела, который кажется мне густым и чарующим. Он заполняет меня и обостряет чувствительность до острого предела. Я иначе чувствую нашу близость всего пару секунд спустя — уже не тепло, а жар, уже не легкие импульсы, а настоящие удары желания. Я сама тянусь к нему как в бреду и целую над воротником. Только что я поправляла его и заботливо приглаживала, а теперь как бы не порвать…
— Ты перенервничала, малышка, — говорит Влад, перенося губы на мой висок. — Ты слишком нежная для всего этого дерьма.
Он отрывает меня от пола и куда-то несет. Я не оглядываюсь, доверяя ему. Вскоре я оказываюсь в мягком кресле, которое стоит у столика у окна. В столовой задуманы целых три зоны для обедов — есть и барная стойка, и большой овальный стол для гостей, и уютное местечко у окна.
Влад остается стоять рядом. Ему как будто физически легче от моей близости. Тогда я обхватываю его запястье и тяну к себе, кресло широкое и в нем можно поместиться вдвоем. Влад поддается и всего мгновение сидит ровно, следом он откидывается на спинку и, наконец, позволяет себе расслабиться. Его постепенно отпускает.
— Что-то прояснилось с рестораном? — спрашиваю, оборачиваясь к нему. — Я вчера видела, как официанта…
— Это он, — Влад кивает. — Он кинул таблетку в твой стакан.
— Он признался?
— Да, но он не может сказать, кто заказчик. Ему предложили большие деньги и через курьера передали пакетик с синтетикой. Этих людей он не знает, общался только через чат, тот уже заблокирован. Стенс пробует откопать хоть какую-то ниточку, но дело глухое. Не идиоты делали.
— У тебя слишком много врагов.
— Я ставлю на то, что это мой отец.
Влад усмехается. Он прикрывает ладонью глаза и трет переносицу.
— Всё так плохо? — я качаю головой, я до сих пор не в силах принять их семейную вражду. — Почему он не оставит тебя в покое?
— Ты видела фотографии моей мамы? — Влад тянется к сотовому, но я накрываю его запястье ладонью.
— Да, я нашла одну фотографию. Я гуглила тебя, Влад, мне было неспокойно и хотелось хоть что-то узнать о тебе.
— Значит, ты знаешь, как она выглядела. На кого я похож?
— На нее. Вы одно лицо, если честно.
— Вот и ответ, Лена. Я напоминаю Адаму ее, он ломал ее всю жизнь, а когда сломал, переключился на меня. У этого нет объяснения, он больной, ему доставляет удовольствие играть людьми как фигурками на шахматной доске. И больше всех достаётся тем, кто рядом с ним.