Из дворца Иисус в остролистном венце из аканта,
В одеянии, влажном от сока пурпурной улитки;
Снова Пилат обратился к завистливому народу:
«Вот он, многобичуемый муж неповинный пред вами!» 25
Беззаконные первосвященники на Иисуса
Глядя, с грозною стражей, мрачные, взвыли безмерно:
«Пусть, соплетши с крестом, его вздёрнут, чтоб видели все мы,
Длани пусть и ступни пригвождает железное жало».
Толпищам так Пилат премудрый ответствовал гласом: 30
«Раной его уязвили вы четырекратно смертельной —
Сам ни единой причины для смертной я казни не вижу!»
Но закричали Пилату первосвященники буйно:
«Отчие есть обычаи, что у евреев в скрижалях
Древле запечатлены законниками — уложенье 35
Смерти требует мужа сего в отмстительной казни
За нечестье, ведь Сыном зовёт он себя Боголиким,
Бога, сущего вечно, Отцом Его он считает!»
Это услышав, премудрый вострепетал рассудитель
И торопливой стопою явился во двор всеприимный, 40
И спросил Иисуса словом допросным вторично:
«Молви, откуда же ты? Кто будешь таков ты?» Уставив
Очи долу, Владыка уст не отверз пред Пилатом,
Уст, заменяющих речи, не молвил ответного гласа.
И вопиял Пилат в ответ тяжкогневною речью: 45
«Не отвечаешь зачем на допросное слово? Не знаешь
Разве, что я — твоя доля двойная! — могу обоюдно
Как укротить на кресте, так и выпустить на свободу?»
Рек на это Христос, сей мир порицая надменный:
«Нет, не дано тебе власти сейчас судить Мои вины, 50
Коль не воспринято свыше — тот смертный, кто Меня предал,
Из-за того и большее здесь он узнал прегрешенье!»
И воспылал Пилат отпустить Его на свободу,
Иисуса безвинного, прочь от погибели смертной.
Сонмища восстенали, шум поднимая немолчный, 55
Неисчислимыми ртами: «Ужель он уйдёт невредимо?
Цезарю, единодержцу, станешь ты не угоден!
Всякий, кто называет себя владыкой — обманщик,
Самозванец, с Тиберием-принкепсом спорит, негодный!»
Вострепетал Пилат, такие реченья заслышав, 60
Вывел он Иисуса из высококровельных до́мов,
Сам же расположился поблизости он, в Литостроте
(Так называлося место, оно по-эллински значит
«Сложенное из камня», только вот в местности этой
Речью бурлящей сирийской оно Гаввада́ называлось). 65
Это случилось, когда предсубботняя эос, шестая,
По́ небу мчалась, и третий час смертоносный струился.
Суд вершащий Пилат со благокаменной ска́мьи
Возгласил пред толпою евреев: «Вот ваш Владыка,
Царь ваш, и облачился он в царственную багряницу!» 70
Толпища возопили из глоток единогласных:
«Крест! На кресте распять! Пусть примет позорную кару!
Пусть он сгинет, распятый, от ши́пов изострых крушцо́вых,
Сгинет, на древе опутан че́тырегво́здною узой!»
Снова им молвит Пилат, глазеющему народу: 75
«Поднятого на древо дозволю ль пронзить я железом,
Погублю ль Повелителя вашего казнью позорной?»
С уст злоковарных в сей миг раздался крик иереев:
«Мы сего проходимца как Господина не знаем,
Собственной волей Владыку, того, кто Римом не венчан. 80
Разве Цезарь Он нам? Разве Пастырь бескрайнего мира?»
Внемля немолкнущий ропот на площадь собравшихся скопищ,
Волей-неволей Христа преда́л он неправедной смерти:
И возрадовались иереи бесстыдные, сразу
Взяв Иисуса на казнь, сии кратковечные люди 85
В миг тот убийцами все Христа бессмертного стали
Как один. Иисус же, крест сей кротко приявши,
Собственной волей, необоримый для смерти, свершает
Путь до высокого места — «Крани́он» оно называлось,
По височному кругу первородца Адама, 90
На языке же сирийцев — «Голго́фа». Его там убийцы
Высоко над землёй на четыреконечное древко
Вознесли, растянув, и там же неумолимо
Разведённые в стороны длани железною узой
Обвязали, пробив по отдельности каждую гвоздем, 95
Рану двойную нанесши, ступни ж, воедино сплетенны,
Мощный пронзил удар, погибели ков неуклонный.
С точно такими стрекалами на крестах вознесенных
Смертью ночедобытчиков двух — одной наказали;
Мужа два на крестах, как соседи, Христос — посередине. 100
Там Пилат сотворил прочтенья достойную надпись
В знак свидетельства, «титулом» в речи латинской зовётся.
Там тростником премудрым запечатлено, что властитель
Иисус иудеев, «Царь он из Галилеи!»
Многие местные жители, из евреев, читали 105
Надпись, зная, что холм этот рядом высится с градом,
Игом там Иисуса восславили, крестною мукой.
Бороздою ладони начертано там преискусно
По-авсонийски, сирийски, а также и по-ахейски.
Первосвященников сонм просил, умоляя, Пилата: 110
«О, не пиши, не пиши, что Он-де Царь иудеев,
Только лишь то, что Он Сам сказал Своей ложною речью:
„Повелитель евреев, Иисус скиптродержец“».
Только и молвил Пилат, упрекнув человеков жестоких:
«Что написал — написал!» И так, подъятого кверху, 115
Иисуса невинного подчинённые слуги
Распластав на кресте подвешенного, и убили;
Платье божественное Богородного Самовластца
Стража там поделила (хитон блистающий также,
Что с испо́да до ве́рха всегда несшитым носился, 120
Цельнотканым куском от выи и до лодыжек).
Между собою же так они соглашались друг с другом:
«Сей необычный хитон виноцветный и Богодивный
Рвать не станем, хитон, облекающий чуженина,
Лучше пальцами рук (по броскам их победа приходит) 125
Жребий кинув, узнаем, кому он достанется точно».
Так исполнилось слово, хоть поздно — но истинным стало,
Спетое звонкой кифарой в песне Богоречивой:
«Гнусные же убийцы, споря между собою,
Соберутся и станут делить Мои одеянья, 130
Жребий станут бросать, кому же теплолюбезный
Плащ Мой носить придётся, кто будет ризы владельцем!»
Так свершились деянья войска неправедных му́жей.
Подле того креста поблизости други собрались
С Богородицей Девой, матерью Иисуса. 135
Одноименна была Ей другая Мария, а также
Магдалина Мария слезящая. Милого только
Ученика увидал Христос и с ним Богоматерь,
Молвил тотча́с: «О жено, о девство взлюбившая матерь,
Вот пред тобою сын девства!» И ученику Он измолвил: 140
«Любящий девство! Тебя родила Пречистая Матерь
Без роже́ницы мук!» И с того быстроногого часа
Деву-Мать, как родную, ученик в своём доме
Принял, навеки он стал жены, беспорочно зачавшей, —
Сыном стал нерожденным не знавшей родов Царицы. 145
Уразумел Иисус — всё должное неотвратимо,
И восхотел, чтоб свершилось быстрее то, что вершится,
Чтобы конец настал Его жизни остатней, Он молвил:
«Жажду». Поблизости там, заранее приуготовлен,
С уксусом был сосуд. И быстрый воин, то слыша, 150
Губку, цветок пещер подводных солёного моря,
Напитавши горьким питьём, ненасытною солью,
И насадив высоко на край распрямлённой тростинки,
Поднял сей уксус, с иссопом смешанный, смерти напиток,
Дав Владыке вместо холодного, сладкого снега 155
Манны священной, ввысь подъяв тростинку повыше,
Макушку тростниковую вместе со странницей-губкой.
Горькое приняв питьё и соль иссушающей влаги,
Он на пороге погибели рек предсмертное слово,
Гла́ву на грудь преклонил, подчинился желанной судьбине. 160
Старцы неистовые с наступившей вечерней порою
В провозвещённый день на праздник заклания агнцев,
Во палаты стеклись горделивого игемона.
Там, пред Пилатом пав ниц, настойчиво умоляли,
Дабы Христа пророчивого, также с Ним вместе казнённых, 165
Голени им перебив тотча́с многозубым железом,
Не оставлять и тел, к кресту пригвождённых, в том месте,
Свет зари лишь шестой засветит. Так вот, уложенье
Это священное всем иудеям присуще, как только
Воссияет седьмая эос — для них это праздник. 170
Вот осквернённый убийством отряд подошёл, вот и первый
Горемычный с ногами перебитыми страшным
Тяжким железом упал. И вот на кресте у другого
Лихоимца ночного мечом близнечные вместе
Ноги крушат, мертвеца низвергают после на землю. 175
Вот узрели, что мертв Иисус, но мертвому телу
Пригвожденные ноги не плющили медью обычной;
Быстрым, как ветр, копием Ему воин неуязвимый
Острым, как меч беспощадный, ребро преблагое пронзает;
И от ребра прободенного током двойным устремились 180
Струи крови сначала, потом — и божественной влаги.
Тот, кто это увидел, уверил нас речью своею,
С неколебимым свидетельством дивноразумному мужу