Одновременно с распоряжением о перепечатке статьи П. в "Журнале м-ва просв." Норов представил царю 9 августа 1856 г. доклад, в котором писал: "Озабочиваясь приисканием достойного лица для замещения с истинною пользою вакантного места попечителя Одесского учебного округа, я остановился на действ. ст. советнике Пирогове и приведен был к тому по прочтении его глубокомысленной статьи о воспитании... Он обладает не одними медицинскими познаниями, приобревшими ему европейскую известность, но его можно назвать человеком истинно-ученым и вместе с тем, как я смею думать, человеком вполне нравственным" (Архив министерства, дело No 130791- 101; -моя статья о П., 1917, No 1).
Приглашая П., по инициативе вел. кн. Константина Николаевича, в попечители Одесского округа, Норов обещал поддержку в его прогрессивных начинаниях. П. понимал, что это обещание не полноценно. Сообщая Э. Ф. Раден, что он уже подал в отставку из МХА, чтобы перейти в министерство просвещения, П. писал ей: "Вы можете легко себе представить, так как Вы, может быть, меня несколько узнали, что я от своей независимости и от своих убеждений не отказываюсь. Я ничего не ищу. Если, действительно, желают, чтобы я мог быть полезен, то пусть меня не оставляют на полпути; этими полпутями я следовал уже много раз; теперь я не хочу больше действовать против своей совести и своих убеждений; для этого я, может быть, слишком хорош, может быть-слишком глуп". Напомнив своей корреспондентке, как его ожидания быть полностью полезным родной армии при второй поездке в Крым были обмануты (см. примеч. 1 к стр. 74), П. заявлял: "Нет, это, пожалуй, в последний раз в моей жизни, что я согласился на такие попытки; в стране, где господствует "видимость" и форма, я искал "сути". Пока форма и "видимость" будут иметь преимущество в святых местах искания истины, до тех пор нам нельзя ожидать ничего доброго. Это раз навсегда мое убеждение, а так как такие убеждения считаются вредными и опасными, то я удаляюсь возможно скорее и возможно дальше" (письмо от 18 мая 1856 г.).
И все-таки П. согласился занять пост попечителя: он страстно желал служить Родине в области просвещения и культуры. Норов обещал ему полную свободу действий в направлении прогрессивном. Но безвольный и бесхарактерный, он не мог отстоять П., когда на великого хирурга ополчились одесские представители правительственной реакции. Впрочем, в связи с походом против П. и сам Норов получил отставку. Его преемник, Е. П. Ковалевский (1790-1867), сумел, однако, добиться перевода П., вместо увольнения, как хотел Александр II, попечителем в Киевский округ (подробности-в комментариях к Сочинениям П., т. I).
К счастью, генерал-губернатор Строгонов посмотрел, неожиданно для меня, как-то слегка на происшествие, может быть и потому, что Черкесов, которого он не жаловал, слишком поторопился без него доносом. (А. Г. Строгонов (1795-1891)-госуд. деятель при Николае I и Александре II. Был министром внутренних дел (1839-1841). Должность генерал-губернатора в Одессе получил ввиду своей близости к царскому двору (его сын Г. А. Строгонов был вторым мужем сестры Александра. II, вел. кн. Марии Николаевны, герцогини Лейхтенбергской; об этом - у Д. А. Милютина, стр. 20). Пользуясь придворными связями, С. проявлял себя в Одессе как самодур-крепостник. Об этом, в связи с подготовкой отмены крепостного права, много в "Колоколе" А. И. Герпена (Соч., т. IX и X, 1919, по Указателю).
Когда к нему в 1887 г. явились за пожертвованием на памятник А. С. Пушкину в Одессе, С. ответил: "Я кинжальщикам памятников не ставлю!... Что полиция смотрит?... Пушкину памятник!" (М. В. Шимановски и, стр. 150 и сл.).
"Одесский вестник" того времени был передан генерал-губернатором через меня лицею. Я поручил редакцию проф. Богдановскому и Георгиевскому (Добившись с большими усилиями передачи "Одесского вестника" из ведения канцелярии генерал-губернатора в ведение лицея, П. принимал ближайшее и деятельное участие в преобразовании этой захудалой газетки в один из самых передовых тогдашних русских органов ежедневнои печати. Он помещал в ней статьи на педагогические темы, и эти статьи перепечатывались в ряде других газет и журналов, способствуя распространению воспитательных идей в прогрессивном духе. Чрезвычайный интерес представляет программная статья преобразованного "Одесского вестника", подписанная П. В ней, между прочим, предлагалось профессорам-редакторам газеты, от имени попечителя округа, иметь в виду что "Одессский вестник" "может попасть в руки и Великорусов, и Малороссиянина, и Молдавана, и Грека, и Еврея... Вспомните, что великое слово "вперед", столь воодушевлявшее солдат Суворова, не на всех действует так же магически... Есть еще много на свете господ, и степных, и столичных, которые... не знают, что можно и должно итти вперед... Лицей хочет говорить с целою Россиею... сблизиться с народонаселением, доказать, что он не только рассадник чиновников" (Соч., т. I, стр. 875 и сл.).
А. М. Богдановский (1832-1902)-профессор уголовного права в Лицее и университете (о нем-у А. И. Маркевича, стр. 526 и сл.). О Георгиевском - в примеч. 3 к стр. 220.) , и когда в столичных периодических изданиях начали появляться статейки, затрогивавшие крестьянский вопрос, то и редакция "Одесского вестника" издалека коснулась этого горючего материала. Боже мой, поднялась какая тревога!
Несмотря на самые глухие, самые неопределенные намеки о некоторых выгодах улучшения крепостного быта (как называли тогда официально предстоящую эманципацию), полетели на меня в Петербург с разных сторон доносы. Два из них, самые главные, пересланы были потом мне: один из Министерства внутренних дел (от Ланского), и другой-из Министерства народного просвещения (от Ковалевского). Первый настрочен был на пяти листах губернским предводителем херсонского дворянства, (имя этого почетного деятеля я уже позабыл, да, по правде, оно и не стоило того, чтобы о нем помнить); (Предводителем дворянства Херсонской губ., к которой тогда принадлежал Одесский уезд, был Е. А. Касинов. Он сумел, при содействии А. Г. Строгонова, добиться устранения П. из Одессы. Об этом в комментариях к Сочинениям П. (т. I).) там я сравнивался, буквально, с Маратом, Прудоном и т. п. Другой донос шел на "Одесский вестник" от самого генерал-губернатора (Строгонова), т. е. также на меня, как на председателя цензурного комитета, хотя эта газета не могла, по закону, выходить в свет без предварительной цензуры генерал-губернатора. В Киеве, куда я перешел попечителем из Одессы,- другая история: там польские помещики жаловались на студентов, своих соплеменников, за их сближение с народом [...].(Как попечитель Киевского округа, П. отстаивал преподавание в школах и разрешение печати на украинском языке.)
Киевский генерал-губернатор Васильчиков сообщил мне, что один богатый польский помещик (Киевской губернии) - отец - донес ему на своих сыновей за их сближение с крестьянами. А в то же время "Колокол" Герцена звонил во всю ивановскую; запрещенный до того, что цензура не пропускала даже его имени, он читался всеми, не исключая и учеников гимназий, нарасхват; как утаить от детей, что занимало так сильно их отцов и старших братьев! (П. терпимо относился к "увлечениям" молодежи и тогда, когда сам был несогласен с ее взглядами. Таково было, напр., его отношение к "Колоколу" А. И. Герцена. Лично он считал, что русской легальной печати должно быть предоставлено право полемизировать с "Колоколом", но порицал монополию в этом деле реакционных изданий Каткова, клеветавших на Г. (см. дальше-стр. 281 и сл.). Что касается распространения "Колокола" среди молодежи, то П. всегда защищал ее от реакционной администрации и старался предотвратить грозившие молодежи кары. Вот два примера этого рода. Однажды смотрителю еврейской субботней школы в Бердичеве удалось задержать великовозрастного ученика с несколькими номерами "Колокола". Он донес об этом своем "подвиге" генерал-губернатору И. И. Васильчикову и попечителю округа П., приложив к доносу экземпляры герценовского журнала и назвав его распространителей. П. немедленно, частным образом, сообщил в Бердичев о грозящей тамошним молодым просветителям опасности. Молодежь успела очистить свои квартиры от нелегальных изданий раньше, чем от генерал-губернатора пришло распоряжение произвести у подозреваемых обыск (моя статья 1913 г.). Талантливый писатель и социолог А. И. Стронин (1826-1889), происходивший из крепостных, был в пироговское время учителем гимназии в Полтаве. Так как он до того побывал в Лондоне, где познакомился с Герценом, его подозревали в авторстве корреспонденции из Полтавы, печатавшихся в "Колоколе". В один из приездов попечителя в Полтаву губернатор сказал ему об этом и предложил устранить неблагонадежного учителя из гимназии. "У меня даже было перехвачено письмо от Стронина к Герцену,сказал губернатор,- но оно как-то затерялось".- "Очень жаль,- ответил П.,- но без официального документа невозможно мне принять к сведению столь важное сообщение" (П. Гуревич; ср. у Г. Е. Жураковского, 1943, стр. 37 и сл.).