Читать интересную книгу Август Четырнадцатого - Александр Солженицын

Это было верно. Но утыкалось в поспешно изменённый план всей войны – изменённый опять-таки Жилинским, тогдашним начальником Генерального штаба, впрочем и военным министром, впрочем и Государем! – впрочем, и великий князь ему сочувствовал. Тут Воротынцев не мог дать себе увлечься. Да надо было и острейшее сказать, как раз в дверях появился и брёл к своему месту Жилинский.

– …Но главное, отчего погибла армия Самсонова, – неготовность её, как и всей русской армии, выступить так рано. Здесь известно всем, что готовность была оценена в два месяца от дня мобилизации. По крайней мере был нужен месяц.

Жилинский дошёл до своего места, но не сел – нет, слишком горячо было говорено! – он так и стал, лицом к Воротынцеву, кулаки о стол. И Воротынцев, выпятив грудь, как к драке, багряный от напряжения, ему одному швырял:

– …Роковым решением было, из желания сделать приятное французам, легкомысленное обещание начать боевые действия на пятнадцатый день мобилизации, одною третью готовности! То есть – вводить наши силы в бой по частям и неготовыми!

– Ваше Императорское Высочество! – окрикнул Жилинский великого князя. – Здесь оскорбляется государственная честь России, решение, одобренное Государем! По конвенции с союзной Францией…

Уже у Верховного последнюю секунду выхватывая, Воротынцев ещё метнул с ненавистью:

– По конвенции Россия обещала «решительную помощь», но не самоубийство! Самоубийство за Россию подписали вы, ваше высокопревосходительство!!

(Янушкевича забыли, Янушкевич трусливо голову опустил. Он-то требовал от Северо-Западного ещё на четыре дня раньше…)

– И военный министр! – закричал Жилинский, но голосом надгнившим, нестрашным. – И одобрено Его Величеством! А такому офицеру, как вы, не место в Ставке! И не место в российской армии! Ваше Императорское Высочество!..

Скульптурно сидел стройный великий князь, нога за ногу в сторону от стола. И сказал Воротынцеву каменно, строгим ртом:

– Да, полковник. Вы переступили границы дозволенного. Вы не для этого получили слово.

Отбиралось последнее слово. Последнее – может быть, во всей военной карьере. И единый звук уступить было жалко! знать – и не досказать?.. Уже всё потеряв, ничего не боясь, свободный ото всех запретов, только видя, как дорогобужцы несут на плечах мёртвого полковника, раненого поручика, только видя штабс-капитана Семечкина, бойкого, весёлого петушка, прорвавшегося с двумя ротами звенигородцев, Воротынцев звеняще ответил Верховному:

– Ваше Императорское Высочество! Я – тоже офицер русской армии. И все мы, офицеры этой армии, отвечаем за русскую историю. И нам не позволено будет проигрывать кампанию за кампанией! Эти же французы будут завтра нас и презирать!..

Вдруг – вспыхнул великий князь редким у него приступом гнева, и осадил:

– Пол-ковник! Покиньте наше совещание!

А уже Воротынцев был облегчён, освобождён, стрела калёная вынута из груди.

Хоть и с мясом.

Больше ни звука. Руки по швам. Поворот, каблуком пристук. И – к двери.

А из двери навстречу – радостный адъютант:

– Ваше Императорское Высочество! Телеграмма с Юго-Западного!

Она! Ждали её! Великий князь, разворачивая, поднялся. И другие подымались.

– Господа! Матерь Божия не оставила нашей России! Город Львов – взят. Колоссальная победа! Надо дать сообщение в газеты.

ДОКУМЕНТЫ – 10

Телеграмма, 20 августа

Счастлив порадовать Ваше Величество победой, одержанной армией генерала Рузского подо Львовом после семидневного непрерывного боя. Австрийцы отступают в полном безпорядке, местами бегут, бросая лёгкие и тяжёлые орудия, артиллерийские парки и обозы. Неприятель понёс громадные потери, и взято много пленных…

Верховный Главнокомандующий,

Генерал-адъютант НИКОЛАЙ. Не нами неправда сталась, не нами и кончится 1937 – Ростов-на-Дону 1969–1970 – Рождество-на-Истье; Ильинское 1976; 1980 – Вермонт

Краткие пояснения

«Август Четырнадцатого» задуман А.И. Солженицыным в 1937 году – как вступление в большой роман о русской революции. В качестве насыщенного примера изо всей Первой Мировой войны на Восточном фронте он избрал катастрофу 2-й русской армии в Восточной Пруссии. Тогда же, в 1937 в Ростове-на-Дону, он собрал все доступные в советских условиях материалы по Самсоновской катастрофе (немалые) – и написал первые главы: приезд полковника из Ставки в штаб генерала Самсонова, переезд штаба в Найденбург, обед там (черновики сохранились через годы войны и тюрьмы). Впоследствии главы эти были переписаны, но конструкция их осталась почти без изменений и в окончательной редакции.

По обстоятельствам жизни, писатель вернулся к работе над романом только в 1963 году, когда снова стал усиленно собирать материалы. В 1965 определилось название эпопеи – «Красное Колесо», с 1967 – принцип Узлов, то есть густого детального изложения событий лишь в сжатые, иногда поворотные, отрезки времени, но с полными перерывами между ними.

С марта 1969 Солженицын начал писать «Красное Колесо», сначала главы поздних Узлов (1919–20, тамбовские и ленинские главы). Той же весной вплотную приступил к Самсоновской катастрофе, к «Августу Четырнадцатого» – и за полтора года, к октябрю 1970, окончил его. Ни одно из семи советских издательств, оповещённых автором, не откликнулось на предложение. В июне 1971 «Август Четырнадцатого» был опубликован парижским эмигрантским издательством YMCA-press, в том же году вышло два соперничающих издания в Германии (Langen-Müller и Luchterhand), затем в Голландии, в 1972 – во Франции, Англии, Соединённых Штатах, Испании, Дании, Норвегии, Швеции, Италии, в последующие годы – и в других странах Европы, Азии и Америки.

Самовольное печатание книги на Западе вызвало атаку на Солженицына в советской печати.

Высланный из СССР в 1974, писатель работал в архивах Цюриха, что позволило углубить написанные ещё на родине ленинские главы, в том числе главу 22-ю из «Августа», намеренно не опубликованную при первом издании. Теперь отдельной книгой вышла сплотка глав «Ленин в Цюрихе» (Paris: YMCA-press, 1975).

Работа над «Красным Колесом» убедила писателя в необходимости отступить к началу ХХ века, чтобы яснее выявить корни российской революции. Весну 1976 Солженицын провёл в Гуверовском институте в Калифорнии, где собрал обширные материалы, в частности, и по истории убийства Столыпина. Летом-осенью 1976 в Вермонте были написаны все относящиеся к этому циклу главы (60–73). В начале 1977 написана глава «Этюд о монархе» (ныне 74-я), – после чего Узел Первый окончательно стал двухтомным.

Все заметные исторические лица, все крупные военачальники, упоминаемые революционеры, как и весь материал обзорных и царских глав, вся история убийства Столыпина Богровым, все детали военных действий, до судьбы каждого полка и многих батальонов, – подлинные.

Отец автора выведен почти под собственным именем. Семья матери, семьи Харитоновых (Андреевых) и Архангородских, Варя – подлинные, Ободовский (Пётр Акимович Пальчинский) – известное историческое лицо.

Главы «Этюд о монархе» (74) и «Пётр Аркадьевич Столыпин» (65) были опубликованы в парижском журнале «Вестник РХД» (1978, № 124 и 1981, № 134, соответственно). Полный текст «Августа Четырнадцатого» впервые напечатан в 20-томном Собрании сочинений (Вермонт-Париж: YMCA-press, тома 11 и 12, 1983). На родине «Август Четырнадцатого» первым напечатал журнал «Звезда» (1990, № 1–12), затем «Роман-газета» (1991, № 23/24; 1992, № 1–3). Вскоре последовало репринтное воспроизведение «Красного Колеса» из «вермонтского» Собрания сочинений (Историческая эпопея в 10 т. – М.: Воениздат, 1993–1997). Позже отдельным изданием вышли столыпинские и царские главы из «Августа Четырнадцатого» (Столыпин и Царь. – Екатеринбург: У—Фактория, 2001).

В 2003–2005 Солженицын предпринял 2-ю – последнюю прижизненную – редакцию «Красного Колеса» (впрочем, Узла Первого она коснулась менее всего). Эта редакция печатается впервые в настоящем 30-томном Собрании сочинений.

Н. Солженицына

Она уже пришла

Заметки об «Августе Четырнадцатого»

Приступая к знакомству с «Августом Четырнадцатого», почти всякий читатель испытывает разом два противоборствующих чувства: могучий напор крайне разнообразного и сложно организованного материала рождает мысль о хаотичности истории – ощутимо властное (хотя порой и скрытое) присутствие воли художника стимулирует наше стремление к поискам общего смысла множества «разбегающихся» сюжетов. В «Августе Четырнадцатого» нет «случайностей», как нет самодостаточных персонажей, эпизодов, деталей, символов. Каждый фрагмент текста не раз отзовётся в иных точках повествования, иногда отделённых от него десятками глав и сотнями страниц. Солженицын противоборствует хаосу не только как историк и философ, но и как художник – самим строем своей книги о судьбе сорвавшейся в хаос России. Важно понять, однако, что писатель сознательно избегает лёгких путей, мнимо выигрышного упрощения постигаемой им (и нами) реальности, навязывания однозначных концепций. Солженицын строит свой поэтический мир, рассчитывая на внимательного, памятливого и думающего читателя. В такого читателя он верит, а вера эта подразумевает высокую требовательность.