Марией начальник штаба подполковник по адмиралтейству Свенторжецкий Николай Николаевич пытался ухаживать, но пока, говорят неудачно… Из бывших гвардейцев, за никому не ведомые грехи из столицы сюда переведен. Но с повышением в чине, как положено… Он соперников не любит, учти. И на человека чести мало походит. Мизерабль[32], по отзывам… Я с ним прямо не сталкивался, но слухи ходят.
— Ничего, — усмехнулся Петр. — Бог не выдаст, подполковник не съест.
— Смотри, Петр, мое дело предупредить, — не стал настаивать Иллиодор. На этом разговор о Гутиеррес и закончился. До приезда в Апру они еще успели обсудить несколько вопросов по обороне пляжа у Аганы.
Несколько дней ничего не происходило, Анжу был занят по службе и в городе почти не бывал. А еще через несколько дней, после получения новости об очередной победе русского флота в бою у Порт-Артура, в Морском Собрании устроили бал. На которой, конечно же и всенепременно, пригласили и офицеров с «Алмаза». Которые не преминули принять приглашение. Пошли все свободные от службы, тем более что сейчас их осталось всего шестеро— Анжу, Саблин-второй, Поггеполь, Булатов и Чистяков. Не повезло лишь мичману Соболевскому, чье дежурство в экипаже выпало на день праздника. Но он, как настоящий военный, обещал стойко переносить все тяготы службы. Тем более, что потом ему обещали целых три дня отдыха и бутылку настоящего французского шампанского.
Зал Собрания был полон. Флотские черные и белые, и армейские зеленые мундиры, фраки приглашенных гражданских лиц, шелк и атлас дамских нарядов сливались в одну многокрасочную живую картину. В которой Анжу не сразу нашел ту, которую хотел увидеть больше всего. Оставив остальных офицеров, Петр устремился, привычно, как на придворном балу, скользя сквозь толпу. И успел первым, опередив направлявшегося к Марии подполковника в мундире береговой службы.
— … Разрешите представиться — капитан второго ранга Анжу. Прошу вашего разрешения пригласить мадемуазель Марию на танец, — поклонившись, и поздоровавшись, попросил Анжу у стоявшего рядом с ней долговязого, несколько похожего на Мари, мужчину во фраке с розеткой какого-то ордена в петлице. Стоящая рядом с ним женщина слегка неодобрительно покосилась на Петра, но промолчала. Мария же не смогла сдержать эмоции, встретив Анжу сияющей улыбкой.
Мужчина посмотрел на Анжу с интересом и скрытым неудовольствием. Но вежливо представился в ответ на довольно неплохом русском Хосе Гарсия Гутиерресом и разрешил пригласить дочь на танец.
Открылся бал согласно всем традициям торжественным полонезом. В первой паре шли сам генерал-губернатор контр-адмирал Абаза, за ним по порядку чинов построились вперемешку флотские и армейские офицеры со своими дамами и в конце — гражданские чиновники и простые обыватели. Полонез внешне не столько танец, сколько торжественное шествие под музыку с поклонами, перестроениями, поворотами, книксенами и приседаниями. Танец неспешный и очень удобный для желающих переговорить со своей напарницей.
— Как я рад снова видеть вас, Мари.
— Я тоже, мсье Пиотр, — ответ произнесен таким тоном, что Петра сразу охватили нехорошие предчувствия.
— Что-то случилось? — недоуменно спросил он.
— Не обращайте внимания, я сегодня неважно себя чувствую, — явно нехотя ответила Мария.
— Может быть мне не стоило приглашать вас ивам лучше было отдохнуть?
— Ах, Пиотр, что вы, — вот теперь девушка явно оживилась, — наоборот. Мне очень… нравится танцевать.
— Надеюсь, со мной, — несколько неуклюже пошутил Анжу, но ответа получить не успевает. Начался очередной раунд поклонов и разговор прервался. Потом — псоледний проход и музыка замолчала. Танец закончился и Птер сопровождая Марию к стоящим в другом конце зала родителям, все реашется его продолжить.
— Мари, разрешите пригласить вас на следующий танец?
— Пиотр, боюсь, мои родители этого не одобрят…, — но тут Мария бросает взгляд на идущего в их направлении подполковника и решается, — но я полагаю, что мне виднее, с кем танцевать.
Поэтому, как только они приближаются к родителям, Анжу снова приглашает Гутиеррес на танец. Теперь они танцуют вальс, раз за разом проносясь мимо стоящего у стены и все более и более краснеющего от негодования Свенторжецкого. Теперь подполковник не отходил далеко места, где стоят родители Марии. Но снова не успел. Неожиданно, как только Анжу успел подвести Гутиеррес к родителям, ее тут же пригласил на следующий танец Саблин-второй.
Терпение у подполковника явно закончилось. Не выдержав, он подходит к стоящему у стены и наблюдающему за танцующими Анжу и говорит, медленно, наливаясь злобой.
— Капитан, вам не говорили, что не стоит лезть не в свое дело?
— Не понимаю вас, подполковник, — оскорбительным тоном, не опуская в звании приставку под-, ответил ему Анжу. — Мы с вами, кажется, встречались только по службе и никаких неизвестных мне ваших дел я никак не мог затронуть.
— Пся крев, — переходит на родную ругань подполковник, — Ты самотоп черномундирный, отстань от моей невесты, по хорошему прошу.
— С каких пор мадмуазель Мария стала вашей невестой, — деланно удивился Анжу. — И с каких пор подполковник, вы позволяете себе разговаривать со мной таким тоном? Господа, — он повернулся к как бы случайно подошедшим сзади штабс-капитану Криницкому и мичману Поггеполю. — господин подполковник оскорбил меня. Прошу быть свидетелями при подаче рапОрта господину генерал-губернатору на разрешении дуэли. А вы, — он снова повернулся к явно не ожидавшему такого поворота подполковнику, — готовьтесь. Я вызываю вас на дуэль, господин Свинторжецкий.
— При-ни — маю, — медленно, почти рыча от злости ответил Свенторжецкий. — Сии господа, как я понял, будут вашими секундантами? В таком случае мои встретятся с вашими через полчаса. Надеюсь, господин адмирал разрешит поединок чести… — он заолчал на пару мгновений, но не удержался и добавил. — И я пристрелю вас, как зайца на охоте…
— Не хвались, едучи на рать, — отшутился Петр, вызвав новую волну гнева подполковника. Выразившуюся, впрочем только в шумном выдохе и еще сильнее покрасневшем лице. Хотя Петр никак не мог понять, как же можно было ухитриться покраснеть еще более…
Дальше бал проходил без всяких происшествий и совершенно не заинтересовал бы Анжу, если бы в конце к нему не подошел отец Марии. Хосе Гутиеррес, к удивлению Анжу, выглядел скорее озабоченным, чем злым.
— Господин капитан второго ранга, вы компрометируете мою дочь, — сразу, вопреки обычной испанской медлительности и многословности, выложил он на английском.
— Извините, господин Гутиеррес, но я никоим образом не хотел этого. И если бы не вздорный характер одного подполковника, — ответил ему на том же языке Анжу, — я бы постарался действовать не нарушая светских обычаев. Но раз уж получилось то, что получилось… Я влюблен в вашу дочь и прошу у вас ее руки, — высказал он свои желания обалдевшему от столь внезапного поворота разговора отцу Марии.
— Неожиданно, —