мне насытиться тобой?
Эти слова словно подстегнули ее. Взрыв удовольствия, который она не была уверена, что переживет. Счастье взорвалось внутри ее, разрывая надвое, и она выкрикнула его имя звездам.
Глава 10
Люси выглянула из окна музыкальной комнаты, где играла на скрипке, — возможно, это был один из ее последних шансов сделать это. Снегопад прекратился. Не было никаких сомнений в том, что дороги были проходимы, и теперь у нее не было оправдания, чтобы оставаться здесь дольше. Вот только она не хотела идти.
Люси перешла от мысли, что никогда больше не позволит себе быть уязвимой с мужчиной, к тому, чтобы поделиться некоторыми из своих самых глубоких страхов и мечтаний со Стефано. Мысль о том, чтобы оставить его, жгла, как открытая рана. Поэтому она играла.
Пьеса была простой, но ей это очень нравилось. Идеальная акустика комнаты усиливала мелодию. Музыка лилась — сладкая и нежная. Почти с надеждой. Именно так она себя чувствовала.
Стефано вернул ей музыку. Восстановил уверенность, которая медленно, но неумолимо разрушалась, пока не поставила под сомнение будущее. Она позволила себе взглянуть на свою музыку его глазами. Вспомнила удивление на его лице, когда он смотрел, как она играет. Это было чувство, которое она позволила себе отразить в себе, потому что он верил в ее способности. Верил в нее.
И Люси снова начала верить в себя. Благодаря мужчине, с которым не хотела расставаться.
Она все еще не была честна с ним насчет своей скрипки. Поначалу боялась что-либо сказать, пока не оценит его по достоинству. А теперь?… Теперь у нее не было другого оправдания, кроме осознания того, что, рассказав ему, она все изменит. Чувство вины за то, что хранила тайну после той заботы, которую он проявил, после того, как они занимались любовью, было колючим.
Люси была уверена, что Стефано тоже так подумает, как только она что-нибудь скажет. Не было никакого оправдания для того, чтобы оставлять его так долго, кроме ее эгоистичного желания не менять эту хрупкую, прекрасную связь между ними. Притворяться, что внешнего мира не существует.
Но долг перед дедом все тяжелее лежал на ее сердце. Пришло время сделать то, ради чего она приехала сюда.
Но реальность всегда вмешивалась.
Дверь приоткрылась, и ее сердце забилось в возбужденном ритме. Это было похоже на предвкушение ожидания за кулисами, как раз перед тем, как выйти на сцену.
Стефано вошел в комнату и закрыл за собой дверь. Люси не была уверена, что когда-нибудь насытится этим мужчиной.
Она улыбнулась, но улыбка быстро погасла. Энергия, которую не могла определить, потрескивала вокруг него, как статическое электричество. Его глаза были темными и блестящими, когда он смотрел на нее с таким выражением, что по ее спине пробежала дрожь. Что-то было не так. Она чувствовала это.
— Ты выглядишь… напряженным. Все в порядке?
Руки Стефано сжались, потом разжались. Он согнул пальцы.
— Я принял телефонный звонок, предполагая, что это ты, поэтому не проверил номер, прежде чем ответить.
Его голос резал ее, резкий и холодный, как свист ветра на крепостных стенах замка.
— Вместо этого мне пришлось вступить в разговор с личным секретарем его высочества.
— Я думала, ты — личный секретарь его высочества.
Стефано опустил голову, сделал шаг назад и отошел от нее. Возможно, это были всего лишь сантиметры, но это было похоже на непреодолимую пропасть. Только теперь она поняла, что пыталась игнорировать все это время: это бесконечное тепло, наполняющее ее, биение ее сердца каждый раз, когда он приближался, эмоции, которые она отказывалась озвучивать, могли означать только одно.
Она любила его.
И хотела, чтобы он любил ее в ответ.
— Ты простишь человека, который предал тебя?
Предательство — об этом она знала все.
Люси обхватила себя руками за талию. Возможно, Стефано говорил о Викторе, но она была уверена, что в вопросе был не один смысл. Загадка, которую ей предстояло разгадать.
Что еще он имел в виду? Он сказал, что у него больше нет невесты — может быть, он солгал? К горлу подкатила тошнота, словно она сделала большой глоток кислого молока. Да и вообще, что она о нем знает? Она пробыла здесь всего неделю, а Стефано ничего ей не обещал.
Нет, он обещал ей, что ей всегда рады. Он обещал, что она будет в безопасности. Он дал ей и то и другое. Хотя в последние месяцы Люси не слишком доверяла своим инстинктам, она не верила, что его искренность была фальшивой.
— Я тебя знаю. Ты не такой, как Виктор.
— Во многом я такой же. Ты говоришь, что знаешь меня… — Он ткнул пальцем в середину груди, словно подчеркивая каждое слово. — Может быть, мне следует честно сказать тебе, кто я на самом деле? Честность между людьми важна, не так ли?
Стефано повернулся к ней спиной и подошел к окну, и она мельком увидела выражение его лица. Губы скривились в усмешке, темной и уродливой. Но Люси не думала, что это было направлено на нее, учитывая, что сейчас он смотрел на тающий пейзаж снаружи, в сторону столицы, как будто ненавидел себя.
Она покачала головой:
— Ты тот человек, который впустил меня к себе в замок. Дал мне свою кровать. Показал мне свой дом. Ты человек добрый, внимательный…
Он резко обернулся. Сделал несколько шагов к ней. Остановился.
— Я отказался от должности личного секретаря принца после того, как предал его. Моего лучшего друга. Сообщал прессе о его личных передвижениях. Я навлек позор и дурную славу на свою семью.
Люси не знала, что сказать. Его откровение украло у нее голос. Все время, пока она была здесь, он притворялся, что все еще играет эту роль. Как он мог сделать что-то подобное? Они говорили об этом — об ответственности, об обязательствах, — и это была вовсе не его работа. Что он делал, когда утверждал, что работает, запершись в своем кабинете днем, а иногда вечерами и за полночь?
Люси проглотила ком в горле. Попыталась восстановить доверие к Стефано, которое она обрела за то время, что провела здесь, вместо того чтобы повернуться и уйти. И хотя предупреждающий голос в ее голове шептал, что он лжец и не заботится о ней, она видела, что Стефано не безразлично происходящее. Он уронил голову. Его плечи поднимались и опускались, как будто вес, который он нес, скоро раздавит его. Казалось, он получил смертельную рану и вот-вот истечет кровью.
Чувство вины испытывали