Читать интересную книгу Нагорная проповедь Христианская контркультура - Джон Стотт

«Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно» (Исх. 20:7, третья заповедь).

«Не клянитесь именем Моим во лжи, и не бесчести имени Бога твоего» (Лев. 19:12).

«Если кто даст обет Господу, или поклянется клятвою.,, то он не должен нарушать слова своего» (Чис. 30:3).

«Если дашь обет Господу, Богу твоему, немедленно исполни его» (Втор. 23:21).

Даже при поверхностном чтении этих заповедей можно ясно увидеть их цель. Они запрещают клясться ложно или преступать клятву, то есть, дав обет, нарушить его.

Но фарисеи–казуисты работали над этими неудобными запретами, пытаясь их ограничить. Они переносили внимание людей с самого обета и необходимости его исполнять на его формулировку. Они утверждали, что в действительности закон' говорил не о том, что нельзя призывать имя Господа всуе, а о том, что вообще нельзя призывать имя Господа, «Ложная клятва», заключали они, означает профанацию (неуместное использование божественного имени), а не клятвопреступление (бесчестное отношение к собственному слову). Поэтому они выработали сложные правила, где перечислили, какие формулировки допускаются при даче обета, и добавили, что лишь формулировки, включающие божественное имя, делают обязательным выполнение обета. По их мнению, не нужно быть столь щепетильными и соблюдать обеты, в которых не использовалось божественное имя.

Иисус выразил Свое презрение к подобной софистике в одном из Своих «увы», обращенном к фарисеям (Он назвал их «вождями слепыми»), что Матфей приводит позже (23:16–22):

«Горе вам, вожди слепые, которые говорите: «если кто поклянется храмом, то ничего; а если кто поклянется золотом храма, то повинен». Безумные и слепые! Что больше: золото или храм, освящающий золото? Также: «Если кто поклянется жертвенником, то ничего; если же кто поклянется даром, который на нем, то повинен». Безумные и слепые! Что больше: дар или жертвенник, освящающий дар? Итак, клянущийся жертвенником клянется им и всем, что на нем; и клянущийся храмом клянется им и Живущим в нем; и клянущийся небом клянется престолом Божиим и Сидящим на нем».

Учение Господа нашего в Нагорной проповеди говорит об этом же. Вторая часть Его антитезы, в которой Он противопоставляет Свое учение учению законоучителей, гласит:

«А Я говорю вам: не клянитесь вовсе: ни небом, потому что оно Престол Божий; ни землею, потому что она подножие ног Его; ни Иерусалимом, потому что он город великого Царя; ни головою твоею не клянись, потому что не можешь ни одного волоса сделать белым или черным. Но да будет слово ваше: «да, да», «нет, нет», а что сверх этого, то от лукавого».

Он начинает с утверждения, что вопрос о формулировке обетов совершенно не имеет смысла. И говорит, что, как бы мы ни пытались, нам не избежать упоминания Бога, ибо весь мир — Божий. Если вы клянетесь «небом», то это престол Божий; если «землей», то она — подножие ног Его; если «Иерусалимом», то это Его град, «город великого Царя». Если клянетесь головою своею, то она ваша в том смысле, что больше никому не принадлежит, а все же и она создана Богом и находится под Ним. Вы не можете даже изменить естественный цвет одного–единственного волоса, черного в молодости и седого в старости.

Итак, если не имеет смысла точная словесная формула клятвы, то озабоченность формулировками вообще не касается закона. Действительно, поскольку всякий клянущийся должен клятву сдержать (как бы он ее ни сформулировал), то всякая формулировка, строго говоря, поверхностна. Ибо формула ничего не добавляет к торжественности клятвы. Клятва имеет силу вне зависимости от сопутствующей формулы. Поскольку это так, истинный смысл закона в том, что мы должны держать наши обещания и быть людьми слова. Тогда отпадает необходимость в клятвах. «Не клянитесь вовсе» (ст. 34), но «да будет слово ваше «да» или «нет» (ст. 37). Как позже скажет Апостол Иаков: «Да будет у вас «да, да» и «нет, нет» (Иак. 5^: 12). Что же «сверх того», как добавляет Иисус, «то от лукавого», от зла ли сердец наших или присущей лукавому хитрости, или от того, кого Иисус описывает как «лжеца и отца лжи» (Ин. 8:44). Если разводятся из–за жестокосердия человеческого, то клянутся из–за человеческой ненадежности. И то, и другое лишь разрешено законом; ничто не предписано (см. Втор. 23:22); ничто из упомянутого не является необходимым.

У нас могут возникнуть два вопроса. Во–первых, если клясться запрещено, почему же в Писании клянется Сам Бог? Почему же, например, Он сказал Аврааму: «Мною клянусь… (что) Я благословляя благословлю тебя…»? (Быт. 22:16,17; см. также: Евр. 6:13–18). На это, думается, следует ответить, что целью божественных клятв было не усиление их правдоподобия (ибо «Бог не человек, чтобы Ему лгать» (Чис. 23:19), а усиление и укрепление в нас веры. Бог снизошел до человеческого уровня не потому, что Он не заслуживал доверия, а потому, что в нас был недостаток веры.

Во–вторых, если клясться запрещено, то абсолютен ли этот запрет? Могут ли христиане, например, чтобы быть последовательными в своем послушании, отказываться во что бы то ни стало давать под присягой письменные показания перед ответственным за это лицом или присягать в суде? Анабаптисты в XVI веке поступали именно так, то же делают большинство квакеров ссегодня. Восхищаясь их желанием не идти на компромисс, можно все же спросить, а не является ли чересчур буквальной их интерпретация? В конце концов, Сам Иисус, как потом пишет Матфей, не отказывался отвечать, когда первосвященник поставил Его под клятву, сказав: «Заклинаю Тебя Богом живым, скажи нам, Ты ли Христос, Сын Божий?» Он ответил утвердительно и добавил, что отныне они узрят Его, сидящего одесную силы (Мф. 26:63,64). Иисус в Своем учении подчеркивал, что честные люди не нуждаются в клятвах; но не говорил, что им нужно отказываться клясться, если то требуется некоей внешней властью.

Нужно помнить, что учение Иисуса действенно и сегодня. Присяга (то есть клятва) в действительности является патетическим признанием нашей бесчестности. Почему нам кажется столь необходимым вводить свои обещания какой–нибудь грозной формулой: «Клянусь архангелом Гавриилом и всем воинством небесным» или «Присягаю на святой Библии»? Единственная причина состоит в том, что мы знаем, что нашему простому слову не поверят. Поэтому мы пытаемся заставить людей нам верить, прибавляя торжественную клятву. Интересно/ что ессеи (иудейская секта времен Иисуса) придерживались <в этом высоких стандартов. Иосиф Флавий писал о них: «Они славны своей верностью и являются служителями мира. Что бы они ни говорили, то крепче клятвы. Но они избегают присягать и считают, что это хуже, чем клятвопреступление, ибо они утверждают, что тот, кому нельзя верить, если он поклянется Богом, уже проклят»[110]. Как пишет А. М. Хантер, «клянутся люди потому, что часто они — лжецы»[111]. То же верно и в отношении любых форм преувеличения, гиперболы и использования превосходных степеней. Нам недостаточно сказать, что мы приятно провели время; нам нужно его называть «фантастическим», «сказочным» или даже «сказочно фантастическим» или придумать еще что–нибудь. Но чем больше мы опираемся на подобные выражения, тем больше мы обесцениваем человеческую речь и человеческие обещания. Христиане говорят то, что они имеют в виду, и имеют в виду то, что говорят. Достаточно будет нашего неприукрашенного слова «да» или «нет». А если достаточно односложного слова, зачем же тратить свое дыхание, добавляя к нему что–либо еще?

ЕВАНГЕЛИЕ ОТ МАТФЕЯ 5:38–48

Христианская праведность: отказ от возмездия и действенная любовь

Две последние антитезы подводят нас к кульминации Нагорной проповеди, к тому, чем больше всего восхищаются и чаще всего отвергают; речь идет о проявлении любви ко всем без исключения, которую призывает нас Христос проявить и к злому (ст. 39), и к нашим врагам (ст. 44). Именно здесь вызов Нагорной проповеди проявляется с наибольшей силой. Именно здесь с наиболее очевидной определенностью выражена христианская контркультура. И именно здесь предельно ясно видна наша нужда в силе Духа Святого.

1. Пассивный отказ от возмездия (ст. 38–42)

38 Вы слышали, что сказано: «око за око, и зуб за зуб». 39 А Я говорю вам: :е противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую; 40 и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду; 41 и кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди уС ним два. 42 Просящему у тебя дай и от хотящего занять у тебя не отвращайся.

Отрывок из устного учения законоучителей, цитируемый Иисусом, берет своё начало непосредственно из закона Моисея. Размышляя об этом, нам необходимо помнить, что закон Моисея был как нравственным, так и гражданским кодексом. Например Исх. 20 содержит Десять заповедей (квинтэссенцию нравственного закона). Главы с 21 по 23 книги Исход, с другой стороны, содержат ряд «уложений», в которых стандарты Десяти заповедей применяются к жизни молодой нации. Дается широкий спектр «законов на случай», особое внимание уделяется ситуациям, когда наносится вред людям или их собственности. В этом законодательстве появляются слова: «Когда дерутся люди… если будет вред, то отдай душу за душу, глаз за глаз, зуб за зуб, руку за руку, ногу за ногу, обожжение за обожжение, рану за рану, ушиб за ушиб» (Исх. 21:22–25; см.: Лев. 24:19,20; Втор. 19:21).