— Сказал. Но я решил дождаться.
Энн вошла в комнату. Потребность вскочить и немедленно, сию же минуту покрыть поцелуями ту, о ком мечтал, стала почти болезненной. В дверях показалась верная Дейзи, однако из коридора донесся женский голос, и горничная растворилась в пространстве. К. счастью, леди Дэвен все-таки обладала здравым смыслом.
Энн склонила голову, чтобы рассмотреть название книги.
— «Сон в летнюю ночь»? Вот уж не предполагала, что вы можете читать Шекспира.
Малышка нервничала. Хороший знак.
— Не предполагали? А что же, по вашему, мне читать? Или вам казалось, что я вообще читать не умею?
— Не смешите. Просто не предполагала, что вы находите время для чтения Шекспира, вот и все. Выглядите полностью поглощенным Йоркширом.
Неужели? Скорее, Йоркшир поглотил саму леди Бишоп. А его навязчивая идея в последнее время приобрела облик очаровательной девятнадцатилетней леди с волнистыми темными волосами и изумрудными глазами.
— Если хотите, могу процитировать наизусть. — Максимилиан отложил книгу и встал. — Но только это не докажет ничего, кроме способности заимствовать чужие, красивые слова.
Энн на шаг отступила, словно готовясь спастись бегством.
— Но… вы так и не ответили на мой вопрос. Что вы здесь делаете?
— Жду вас. Вы скрывались от меня.
— Даже и не думала, — возразила Энн и нервно рассмеялась. — Считаете, что следует безвылазно сидеть дома до тех пор, пока ваша светлость соизволит нанести визит? У меня много друзей и много дел. Да будет вам известно, Лондон — мой город.
— Известно. — Не отрывая взгляда от прелестного личика, маркиз медленно поднялся. — В любом случае за мной утренний поцелуй, вернее, целых четыре.
— Я…
Максимилиан понимал, что если позволит возражать ей и спорить, то так и не сможет к ней прикоснуться. Один решительный шаг — и он оказался рядом. Властно положил ладони на плечи, склонился и завладел восхитительными, самыми желанными губами. Энн ответила мгновенно: прильнула к груди и вцепилась в лацканы сюртука. Страсть сквозила в каждом движении, в каждом вздохе, распаляя бушующее желание.
Максимилиан опустил руки и сжал хрупкую талию. Энн застонала, но тут же с силой оттолкнула его:
— Прекратите!
— Почему? — удивился он, неохотно прервав поцелуй. — Почему? Вы снова желаете меня, а я безумно вожделею вас. Разве не так?
Не замечая, что делает, Энн плотнее прижалась к нему бедрами. Из последних сил пытаясь сохранить самообладание, Максимилиан сжал зубы.
— Так.
— Зачем же приказываете остановиться?
Он снова поцеловал ее и вновь ощутил, как она поддалась, уступила. Но только на мгновение.
— Нет! — возразила она решительно и снова отстранилась.
Конечно, при желании нетрудно было бы ее удержать, однако Максимилиан разомкнул объятия, напомнив себе о необходимости действовать лишь убеждением. Оставалось одно: совладать с неудовлетворенной страстью, не позволить физическому дискомфорту повлиять на собственные слова и действия. Принуждение не приведет к успеху.
— Если согласитесь выйти за меня замуж, каждый день будет приносить то блаженство, которое вы уже познали.
— Это непорядочно! — отчаянно закричала Энн. Можно было подумать, что она и вправду убеждена в том, что говорит. И если бы глаза не скользнули вниз, а раскрытые губки не манили столь откровенно, недолго было бы и поверить.
— Почему же непорядочно? Такова правда. Речь идет о браке, Энн. О единстве, о союзе. Знаю, что близость доставила вам наслаждение. Ошибиться невозможно. Помните, как было восхитительно?
— Прекрасно! Напомните мне о моей слабости, — жалобно отозвалась Энн и смахнула слезу. — Вы ничем не лучше лорда Харда.
Эта неожиданная слеза почему-то отозвалась в сердце острой болью. Захотелось успокоить, уговорить.
Желание оказалось столь острым, что даже навязчивая идея брака слегка отступила.
— Но это была вовсе не слабость, — негромко произнес Максимилиан и стер со щеки мокрую полоску. — Это было желание. В желании нет ничего плохого, особенно если оно возникает между нами.
Ответный взгляд красноречиво доказал бесполезность уговоров. Он тяжело вздохнул и снова опустился в кресло. Если неосторожный, пусть и восхитительно приятный опыт лишь отпугнул невесту, то приезжать в Лондон, разумеется, не стоило. Лучше было остаться дома. Маркиз точно знал, в чем именно заключалась суть упорного сопротивления: предстояло найти способ примирить Энн с Йоркширом. В разгар холодной, угрюмой зимы задача не из легких.
— Энн, — наконец заговорил лорд Хэлферст, — присядьте, пожалуйста.
— Только если объясните, зачем явились.
— Явился, чтобы увидеть вас. Разве это не естественно?
— Нет, вы явились для того, чтобы соблазнить меня и вынудить выйти за вас замуж! — возмущенно воскликнула леди Бишоп, но к счастью, все-таки села — в противоположном углу комнаты.
Максимилиан не смог сдержать усмешку.
— Я вас уже соблазнил, а мы все еще не женаты. Не намерен просить прощения за то, что продолжаю считать вас притягательной и желанной.
— Если знаете, что соблазнение уже ни к чему не привело, то каким же образом намерены меня убедить? Вопрос прозвучал так, словно малышка и сама хотела, чтобы ее убедили. Сердце радостно дрогнуло.
— Вам доводилось слышать о Фарндейле? Энн нахмурилась:
— Фарндейл? Нет, ничего не слышала.
— Это совсем недалеко от Хэлферста — примерно в трех милях к западу. Небольшая долина у подножия Пеннинских гор. Ранней весной она вся покрывается дикими нарциссами.
— О, должно быть, необыкновенно красиво! Представляю…
— Не стоит напрягать воображение. Я вам покажу этот удивительный уголок. — Максимилиан заглянул в зеленые глаза и увидел неподдельный интерес. — Вы ни разу не были в Йоркшире. Так почему же изначально решили, что там плохо, что никогда не сможете полюбить мой край?
— Почему вы ненавидите Лондон?
— Я… полагаю, причина кроется в принципиальном расхождении взглядов на жизнь.
— Хотите сказать, что, когда распространилось известие о банкротстве, все стали плохо к вам относиться?
— Маркиз настороженно прищурился. Гнев мгновенно охладил пыл вожделения к излишне осведомленной красавице.
— Полагаю, об этом поведал лорд Хард?
— Да, он все мне рассказал, однако лишь после того, как я попросила. Не вините его.
— Сомневаюсь, что он рассказал все. — К черту виконта! К черту грязные сплетни, бесцеремонные измышления, стремление одержать победу любой ценой! Что ж, ради доверия Энн он готов открыть правду. Всю, от начала и до конца. — Но почему же вы не спросили меня?