их этой дрянью, — поморщился он. — Так?
— Да, — важно кивнул Матчет. — На освободившееся место спустим наши бочки, пометив их синей краской. Их будем использовать в первую очередь, мало ли, что у них с провизией.
— Наших матросов и мужчин, не сильно пострадавших, расположим на следующем ярусе, — никак не могла привыкнуть к морской терминологии, но меня все понимали, потому я продолжала называть палубы то ярусами, то этажами, да и большинство предметов такелажа и обстановки у меня были «вон той штукой». — А женщин, детей и раненных выше. Чтобы они были ближе к свежему воздуху, да и нам с Филом ближе будет до них добираться, мало ли, кому лекарь понадобиться. Тех, кто станет бодр и весел, как Дани, определим ухаживать за остальными.
— Или помогать коку, а то у него явно прибавиться работы, а у нас и так команда поредела из перешедших в охрану матросов, и тех, кому не повезло в бою, — тихо произнес боцман, но за суровым выражением лица притаилось столько скорби, что ее было видно невооруженным взглядом. Орм положил Матчету руку плечо и понимающе кивнул.
— Мы вернем их семьям, чтобы те смогли с ними попрощаться.
— Я знаю, — вздох вырвался у меня сам по себе. — Даже признание погибших героями королевства не заменит их женам, детям и родителям мужей, отцов и сыновей, но некоторую компенсацию управление сможет выбить из казначея, чтобы семьи какое-то время могли оплакать утрату, а не думать о пропитании.
— Вряд ли кто-то ждал большего, — поднял на меня взгляд боцман. — Вернее, родные моряков даже такого не ждут. Каждый уход в море это прощание навсегда, — с этими словами он встал и обратился к старшим смен, стоящим неподалеку и ждущим нашего решения.
Сутки после боя напомнили мне практику в лекарском крыле, но там не получалось спать, так как больные могли поступить хоть днем, хоть ночью, а здесь их просто было сразу очень много. И даже не смотря на помощь, которые оказывали мне все матросы без исключений в свободные от смены время, я смогла доползти до своей койки лишь к вечеру следующего дня. Филипп попал туда намного раньше. Уже через четыре часа ускоренного плавания он позеленел настолько, что зациклив более слабую версию ветра на парусах, пополз к перилам, и после, запасшись тазиком, принялся страдать в нашей новой каюте.
Меня же, спящую на ходу приволокли Дани и Руперт, пообещав разбудить через несколько часов. Соврали. Никто меня не будил, и я честно проспала до утра. А проснувшись, обнаружила оставленный мне завтрак. Желудок взревел даже при виде остывшей каши, показавшейся мне невероятно вкусной. Добавки, к сожалению, у кока не было, все же количество ртов увеличилось, и приготовленное съедалось подчистую. Поэтому выслушав жалобы корабельного кока и сдав ему грязную посуду, я пошла проверять своих «больных» спасенных.
Среди них оказались как жители Карвахаля, в том числе и из Фиоренци, так и обраксасцы, и даже двое мужчин из Иллирии, родины моей мамы. Они пострадали сильнее всего, видимо, являясь магами, боролись до последней капли силы. И самое страшное, что я не была уверенна в их восстановлении. Еще я переживала за женщин, но все как одна говорили, что надругательств над ними никто не допускал. И лишь несколько соврали об этом, страшась признаться в перенесенном даже себе. Потому я аккуратно подчистила их воспоминания, чтобы они не омрачали их дальнейшую жизнь. Дети, поняв, что им больше ничего не грозит, и их вернут родителям, пришли в себя очень быстро. Правильно в академии говорили, что детский разум гибок, пластичен, что это позволяет пережить самые ужасные моменты с минимальным уроном для его носителя. Нет, конечно, каждое событие оставляет следы, но вероятность что ребенок забудет о плохом, намного выше, чем у взрослого.
Дани с еще парой достаточно бодрых женщин разливали по тарелкам жидкую кашу на мясном бульоне, при виде меня все трое расплылись в улыбках.
— Леди Фиона, те дети, кто в состоянии держать что-то тяжелее ложки, помогают Голди драить палубу, — объяснила она мне относительную тишину в помещении.
— Странно, я их не видела… Хотя и нет, визги слышала. Но Дани, там же кровь, — все же не очень хотелось, чтобы дети видели последствия боя.
— Пара пятен после случившегося их точно не напугают, а свежий воздух необходим, да и раненым нужен покой, с толпой галдящих ребят это сложно. А малыши, вон, с Самирой сидят. Она кстати тоже с Фиоренци. Пришла горничной устраиваться в дом и потом уже очнулась здесь.
— Как она? — я смотрела на темноволосую девушку чуть старше меня, которая чистила бытовым заклинанием хихикающего карапуза.
— Вы с трудом ее откачали, а теперь глядите, магичит вовсю. Эх, как мне не повезло, родится на такой земле да без дара…
— Дани, у тебя прекрасный дар, никто из моих знакомых не чувствует так травы, как ты.
— Да, травы… Но это эго не хватило на обучение в академии. Куда я со своими травами? Все. Жизнь в Фиоренци проживу, мира не увижу.
— Дани, мы сейчас где? — меня разбирал смех.
— В смысле? На корабле конечно!
— А куда мы плывем? — продолжила я с ехидной улыбкой.
— Руперт говорил, что вы направлялись в Оланскую империю. Значит, в столицу, Тадрихан.
— А ты говоришь, что мира не увидишь, — хихикнув, я пошла проверять несчастных иллирийцев. — Надо бы маму вызвать, чтобы она предупредила прабабушку об этих двоих. Мало ли кто они. Простые люди из Иллирии к нам не попадают.
Оба были без сознания, и выяснить их личности не представлялось возможным. Бледные лица больше напоминали бумагу, но прогресс все равно был, это уже было не бессознательное выражение лиц, а скорее магический сон. В который они погрузили сами себя, чтобы восстановиться. Значит, надежда на полноценную жизнь у мужчин есть.
Потом я спустилась ниже, туда, где были матросы и остальные спасенные. Там первые травили байки о плаваниях и учили вторых играть в карточные игры, что были приняты на корабле. При виде меня встали все, а трое мужчин, мне даже поклонились. Как оказалось, они тоже с из Фиоренци, и узнали от Дани, что их спасла «их младшая леди».
Один из них подошел