– Что ты хотел, солдат? – уже снова на ромейском поинтересовался он у Досифея.
Досифей, часто моргая и щурясь, пытался рассмотреть его. Короткая стрижка, аккуратная черная с сединой борода и…
– Леонтий?! Ты ли это?
Глава 16
– Ну что, можно подвести предварительные итоги!
Фомичев стоял на помосте позади позиций лучников и легкой пехоты. Все же ситуацию посчитали сложной и опасной, поэтому позади уже однажды послужившей стены щитов, на случай прорыва, быстро соорудили и гуляй-город. Ну, а в качестве последнего аргумента поодаль стояло несколько БТРов.
– Что по потерям?
Федор Иванович, кряхтя, почесал затылок.
– У лучников и легкой пехоты только раненые, а вот у тяжелых… Нет, латники отработали на пять! Там только ушибы и легкие раны, а вот новобранцы! Может, не стоило их в дело пускать?
– А кем тогда воевать? Литовской пехотой и лучниками? С Черныхом ушла сотня латников плюс варяги Ингельда. Из основы осталось четыре сотни латников и нурманский хирд Трюггви Хитрого. А против нас было две с половиной тысячи только тяжелой пехоты! Подчеркиваю – обученной воевать в строю. И называются они не воины, а солдаты. Солдаты Восточной Римской империи! Самого сильного государства на сегодня в этом мире. Так что… Хорошо хоть так все завершилось! Зато новобранцы посмотрели, с кем им, возможно, придется воевать. Тут еще конницы не было, а у ромеев она главный род войск. Хорошо хоть экспромт Александра Викторовича в тему получился. Приказ открыть шлюз в Жижалу из Молодки при подходе каравана ромеев дал нам сутки! И мы шанс не упустили! Хотя, уважаемый командир роты! – Фомичев обратился к бывшему заму Черныха, который стал командиром стрелковой роты. – Как получилось, что тяжелая пехота ромеев почти не пострадала от наших закладок со слезоточивым газом и дымовыми шашками?
– Сергей Владимирович! Нельзя было ближе к нашим позициям их размещать. Иначе своих бы зацепили. И так хорошо, что ветра не было.
– М-да… Сколько ни готовься, все равно что-нибудь забудешь или просто не посчитаешь нужным брать. Что мне мешало взять партию в тысячу штук, к примеру, противогазов? И ведь можно было брать не современные, а устаревшие и списанные. Наверняка ведь со складов продали бы по весу. Не взял! Продолжай.
– Закладки сработали штатно. Полностью нейтрализовав лучников и частично латников. Но уровень организованности у них повыше, по сравнению с теми, с кем нам пришлось встречаться ранее. Командующий смог удержать дисциплину, и примерно полторы тысячи, прижавшись к каналу, сдаваться отказались. Обстрел их лучниками особого эффекта не дал – и броня у них неплохая, и главное, грамотные – моментально построили «черепаху». Атаковали их после того, как газ на поле выветрился. И после обращения к ним на ромейском языке. Результат вы знаете. Новобранцы, пытаясь пробить строй тяжелой пехоты так, как они привыкли, понесли потери. Ну, а пять с небольшим сотен нашей тяжелой пехоты и нурманов Трюггви никак не смогли бы продавить войско, в три раза превосходящее их по численности. Даже с учетом нашего превосходства и в выучке, и в снаряжении. Атака была прекращена, и по вашей команде Тунгус обезглавил остатки ромеев. После этого они и сдались.
– Молодец! Оценка пять! – подвел итог Фомичев. – Ладно, дело к вечеру, надо поспешать. Пленных сколько, Викторыч?
– Около семи сотен лучников и легкой пехоты, и тысяча двести – тысяча триста латников. Лучников многовато отравилось. Противогазов не хватило, поэтому их из очага поражения вытащили мало. Кто там упал – уже не поднялись. А те, кто из зоны поражения смог выбежать, – всех взяли.
– Итого – примерно две тысячи. Плюс-минус.
– Сергей Владимирович, о количестве можно будет говорить только после полиграфа. Я замечу – это не нурманы, не варяги. Это солдаты империи. Православной империи. Это их идеология на сегодняшний момент. И наверняка не все согласятся служить варварам и язычникам, как они нас называют. В этом отличие их от тех же нурманов, варягов, степняков и вообще местных. Клясться в верности на кресте бессмысленно – мы не православное княжество, своих священников у нас нет, а клятва язычникам силы для них не имеет. Так что копать придется глубоко, и займет это не день и даже не неделю. Ума не приложу – куда девать тех, кто нам не подойдет?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Ну, Леон же служит! Вон как помог. И я думаю, еще поможет.
– Он бывший раб. Он тебе и княжеству жизнью за свободу обязан.
– А вот, кстати, и он!
Фомичев кивнул на подходивших к нему и ближникам Леона, его десятника и пленного, который совершенно свободно шел вместе с ними. Десятника Фомичев запомнил, потому как рослый он был, заметный. И лицо – как бы вырубленное в несколько небрежных ударов. Такой брутальный мужик, нравящийся женщинам, инстинктивно чурающихся красавцев-ловеласов. Даже запомнил, что десятник – бывший борец – вольник.
– Ну, спасибо, Леон! – Фомичев протянул руку и пожал руку Леона. – Выручил ты нас! И информацией по войску, и обращением к солдатам на их языке. Подскажи, чем тебя наградить?
Фомичев с интересом рассматривал грека. «А вот и отличие цивилизаций! Нурманн, варяг да даже кривич или литвин из воинского сословия в такой ситуации смотрит прямо, с вызовом, как бы говоря: ”Я признаю, что ты вождь, но и я не пальцем деланный. И только богам известно, кем мы станем в будущем!” А этот вроде и не раболепствует, но всем видом показывает, что власть господина над ним – не обсуждается. Тысячелетний отбор!»
– Я солдат, князь! Сражаться – моя профессия. И хорошо, когда сражения заканчиваются победами. Славными победами! Ну…
– Считаешь не совсем честным то, что мы сделали?
– Возможно. Но понимаю, что, если бы не твоя хитрость – крови сегодня пролилось бы гораздо больше.
– Хорошо, что понимаешь! Итак! Чем я могу тебя отблагодарить?
– Князь, не сочти за нескромность – у меня две просьбы. Первая – ты обещал возможность взять одного слугу для помощи. Позволь мне взять вот его. – И Леон указал на ромейского пленника.
– Знаешь его?
– Да! Он был моим слугой, когда я служил в армии Восточной Римской империи.
– Хорошо! Будь по-твоему. И вторая?
Леон замялся. И тогда вперед выступил его десятник.
– Сергей Владимирович! Тут такое дело. Вот он, – десятник указал на ромея, – в Хамлидже встретил дочь Леона. Вся его семья сейчас находится в Хамлидже. Они рабы. Проданы за долги. Леон хотел обратиться к вам с просьбой разрешить ему пойти в поход в Хамлидж и освободить своих. С этим он пришел ко мне. Мы с парнями посовещались и решили: не дело это, идти Леону одному. Понимаем, там наши бойцы будут и наверняка они бы ему помогли. Но все же у них чуть другие задачи. А мы бы помогли Леону. Он ведь свой! Как не помочь своему? Разрешите всему десятку сходить в Хамлидж.
Фомичев оглянулся на своих замов.
– Есть возражения? Проживем мы несколько недель без десятка рыцарей?
– Возражений нет, – подвел итог общему молчанию Васильев. – Но сначала мы поработаем с этим товарищем. Как, Леон, его зовут?
– Досифей.
Глава 17
Караван на Хамлидж ушел через пять дней после битвы, а еще через три дня, в воскресенье, Фомичев организовал пир в честь окончания строительства замка и крепости. В замок он с ближниками и семьями переехал еще ранней весной, а вот крепость достроили уже в конце мая. Поначалу он ошибочно считал, что главное построить замок и крепость. Ан нет! Его женщины имели на этот счет собственное мнение. Оказалось, что самое сложное – это выбрать, в чем идти на пир. Одеваться по моде этого времени не хотел Фомичев. Слишком много всего, жарко, да еще в шапке. Он считал возможным пойти в элегантном костюме, сшитом по моде двадцать первого века. Но! Статус князя обязывал выглядеть мужчиной. А мужчина по правилам хорошего тона девятого века не мог быть безоружным. Хотя бы тесак, кинжал, да любой острорежущий предмет на поясе, за который в двадцать первом веке человека неминуемо закрыли бы по статье о хранении и ношении холодного оружия, должен был присутствовать на нем, подчеркивая принадлежность к мужскому полу и его статус. То есть это должно было быть реальным оружием. Ну, и как на вечерний костюм вешать пояс или портупею со скрамасаксом? Проблема! Выход нашелся по подсказке бывших военных. Фомичеву сшили советский парадный мундир под сапоги. Погоны Фомичев скромно определил полковничьи. Но главное – на бедре висел офицерский кортик, выкованный специально для этого. И это сразу стало модным, по крайней мере, среди ближников. Правда, погоны все заказывали поскромнее. Итогом стало то, что использование ткани цвета морской волны, в свое время купленной на базах хранения Министерства обороны, как не соответствующей времени, Фомичев взял под личный контроль. Под форму Васильев заставил надеть оперативную кобуру с ПММ и бронежилет скрытого ношения.