И уже отходя и повернувшись к ним спиной, отдал команду своей свите:
– Радисты! Связь с князем.
Глава 15
Утром следующего дня ромейское войско двинулось вверх по течению. И через некоторое время Досифей увидел ворота прямо на реке, открыв которые, варвары смогли расстроить караван и сэконмить день. Неподалеку от открытых ворот стояла уже привычная серая крепость, из которой опять же привычно их обстреляли лучники. И снова его удивили ворота – они явно были сделаны из двух гигантских листов железа. Как их смогли отковать?
Но все это отошло на второй план, когда они втянулись в речушку, отгороженную этими железными воротами. Она была столь мала, что два встречных судна с трудом разошлись бы на ней. Но беда была в другом. Из стеной стоящего по обеим берегам речушки леса практически непрерывно летели стрелы. Воины не выпускали из рук щитов, стараясь прикрыться самим и прикрыть гребцов, но тем не менее стрелы находили лазейки, и тогда раздавался вскрик или стон очередного раненого. Отвечать лучникам варваров возможности не было – обстрел велся одновременно с обоих берегов, и любой посмевший вылезти из-под щита тут же получал стрелу в спину. Да и попасть в укрывавшихся в лесной чаще варваров было бы крайне трудно. Скорость движения против пусть не быстрого, но все же течения упала до минимальной. Поэтому, когда после полудня первые суда вышли к месту, где с одной стороны находилось достаточно большое поле, турмарх дал команду высаживаться.
Место это явно было рукотворным. Русло речки все так же продолжало петлять в основном направлении на закат солнца, а вот справа к ней примыкал канал – прямой как стрела и с ровными берегами. Севернее этого места вдали виднелись сооружения, два из которых напоминали уже виденные ранее крепости. Поле, на которое высаживались войска, находилось справа от канала и представляло собой полосу шириной в пять-шесть стадий и длиной, которую Досифей определить не смог, но явно больше десяти. На левом берегу стоял все тот же лес, и лишь вдали проглядывало пятно свободной от деревьев земли. Что еще его удивило, так это отсутствие пней от вырубленного леса, который рос здесь везде, и кочек. Поле было ровным, и это тоже было неспроста. Но других здесь не было, и, вероятно, цель их похода была неподалеку, раз турмарх решил остановиться.
Как только началась высадка и суда стали приставать к берегу, тут же во все стороны двинулась пешая разведка. И не успел он еще вместе с товарищами разгрузить лодью, как разведчики вернулись. Причем часть из них были ранеными, но способными передвигаться, а часть несли на копьях, и живы они или нет, было неясно. Понятно было одно – развернуть лагерь и отдохнуть – им не дадут. Для этого нужно хотя бы отогнать лучников, стрелы которых снова стали падать в месте высадки. Причем часть варваров в открытую вышли в поле и стреляли по выгружающемуся войску на максимальную дальность, пользуясь тем, что у ромеев не было конницы. Ожидаемо прозвучала команда строиться в боевой порядок.
Досифей занял свое место в строю. Построение было стандартным для случая, когда враг не мог ударить в тыл, – восемь рядов скутатов, растянувшихся на всю ширину поля, и следом четыре линии токсотов. От обстрела варваров строй прикрылся щитами. На правый фланг, примыкавший к лесу, турмарх поставил псилосов, задачей которых стало выжимание лучников варваров с опушки леса. И часть легкой пехоты осталась на охране судов и рабов.
Закончив построение, фаланга двинулась вперед. Куда они шли, Досифей из середины строя и за щитами не видел. Ясно было одно – они двигались между лесом и каналом, оставив позади реку. Судя по командам, командующий видел цель движения, и строй размеренно шагал к этой цели.
В какой-то момент количество стрел, падающих на щиты ромеев, выросло многократно. К этому моменту по информации, переданной из первой шеренги, стало известно, что турмы идут на сближение со строем варваров, и уже скоро они сойдутся. В этот момент последовала команда остановиться, и настал черед токсотов ответить лучникам варваров. Досифей наложил стрелу и, подняв на привычный угол лук, по команде выпустил ее. И уже без команды снова наложил стрелу на опущенный лук. Таким образом, токсоты выпустили с десяток стрел, когда ситуация снова изменилась. По обрывкам фраз Досифей понял, что на другом берегу канала, на той самой поляне, что проглядывала с места высадки, появилась легкая конница варваров и начала обстреливать ромеев с левого фланга. И их стрелы добавились к уже падающим на строй ромеев.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Последовала команда скутатам атаковать построение варваров, а токсотам отразить нападение конных лучников. Однако в этот момент язычники применили магию. Из-под ног ромеев, прямо из земли, что-то захлопало и повалил удушающий дым. Дым был настолько ядовит, что Досифей не мог смотреть – из его глаз беспрерывно текли слезы, а легкие разрывал кашель. То же самое происходило и с его товарищами. Досифей, потеряв ориентацию, двинулся куда-то, пытаясь избавиться от этого дыма и запаха. При этом он руками пытался протереть глаза, чтобы избавиться от жжения, но становилось только хуже. Вокруг него толкались, падали, вставали и снова падали, двигаясь в разные стороны, внезапно ослепшие, задыхающиеся и воющие от ужаса люди.
Досифей уже забыл, зачем он пришел на это поле, – у него было одно желание – выйти из этого дыма, вдохнуть воздуха и увидеть свет. Внезапно его схватили за руки и, заведя их за спину, быстро связали. А потом, подхватив под локти с двух сторон, куда-то потащили. По лицу хлестали колючие ветви каких-то деревьев. Досифей уже полностью потерял контроль и над собой, и над ситуацией вообще. Его куда-то притащили, толкнули в грудь, и он завалился на спину, не имея возможности опереться на руки. Рядом, судя по звукам и толчкам, лежали такие же, как и он. Потом неожиданно на лицо ему полилась какая-то теплая жидкость. При этом ливший что-то говорил, но Досифей не понял ни одного слова. Он попытался сесть, но его снова толкнули в грудь. Теперь уже не рукой, а древком, по-видимому, копья, и что-то сердито сказали. Он снова упал на спину и затих. А что ему оставалось делать? Он был полностью в воле невидимых врагов. К тому же дышать стало легче, да и жжение в глазах уменьшилось. Сначала он прислушивался к тому, что происходит вокруг, а потом не заметил, как забылся тревожным сном.
Сколько времени прошло, он не знал, но проснулся от того, что кто-то поблизости на чистейшем ромейском языке объяснял кому-то невидимому:
– …главное, что вы живы! И относительно здоровы. Не всем так повезло.
– А как же человеческие жертвоприношения? Нам батюшка в церкви рассказывал, что северные варвары пленных приносят в жертву своим языческим богам.
– Не знаю, как в других местах – здесь точно этого не будет! Сражение уже закончено – скоро князь обратится к вам. Он всегда обращается к славным воинам и всегда дает шанс на жизнь. Поверь мне, воин, я это знаю. Вам просто нужно понять, что ваша старая жизнь – плохая она или хорошая – уже не вернется. И не упустить этот шанс.
Досифей понял, тот, кто успокаивал пленных, не из их фемы. Откуда бы он мог знать, как поступит местный вождь? Однако речь его не оставляла сомнений, что говоривший ромей. И как это могло быть? Досифей повернул голову в сторону говоривших и, с боязнью не увидеть свет, приоткрыл глаза и повернул голову на голос. В нос ударил запах травы и прелой земли. Но это просто промелькнуло в его сознании, заслоненное радостью, что его глаза увидели окружающий мир. Еще не совсем хорошо, в глазах еще оставалось жжение и выступали слезы, но по сравнению с тем, что было раньше, это казалось мелочью. И он сквозь слезы смог рассмотреть, что в нескольких шагах от него стоял катафракт и разговаривал с сидящими ромейскими воинами. Причем, как сразу отметил Досифей, – это был Катафракт с большой буквы! Ему таких видеть ранее не приходилось. Это точно был не ромей. Весь в блестящей броне, буквально весь – включая сапоги! И с пурпурным плащом на плечах. Катафракт держал под уздцы могучего коня, так же покрытого броней. Все это он видел расплывчато – слезы мешали разглядеть детали. Зато он прекрасно слышал голос говорившего, и этот голос показался ему знакомым. Он снова повернулся на бок и попытался встать. Не с первой попытки, но все же ему это удалось. Стоявший поодаль варвар-копейщик прикрикнул на него, занося древко для удара, но его голосом остановил все тот же катафракт. Теперь он говорил на незнакомом, варварском языке. Копейщик послушался и опустил копье.