— Хорошо сделали, — окинув взглядом помещение, хвалю его, их работу. — Так что, теперь бабла не видать?.. Тебе?..
Он усмехается:
— Эт почему ж... Рассчитались же. Задолго «до».
— Вот вы лева-ачники... — не могу удержаться.
Это не похвала, вообще-то. Не уверена, что до него доходит — вон, самодовольный какой.
— На хрена протокол тот подписывал?.. — наезжаю на него. Мне почти хочется добавить: «Меня, что ли, попросить не мог?»..
— Да не получилось по-другому. Думал, бумажка маленькая, незначительная, не заметит никто.
Покачиваю головой, хлопнув себя по ней:
— Охренеть... ох-ре-неть...
Он смотрит на меня не мигая и вдруг неистово прижимает к своей груди.
— Блин, дурак, доиграешься! — сержусь я, пытаясь вырываться. — Посадят. Найдут же деньги...
Он снова насильно тянет к себе:
— Пусть ищут, — и обнимает еще крепче, вжимает в себя, как будто не о деньгах речь, а о том, чтобы меня кому-то там не отдавать. Балбес...
— «Пусть ищут». Ух-х... — даю все же зажать себя и тоже крепко прижимаюсь к нему, к этому балбесу...
— Кто слил тебя, как думаешь?..
Он пожимает плечами:
— Мало ли.
— Аднан?.. Въебашил ему тогда, что ли?.. За меня?..
Он только скалит зубы, мол, не моего ума дело.
— Чего сразу не рассказывал, что у тебя все так грустно?
— У меня не грустно. А ты... — легонько щелкает он меня по носу, затем гладит, задержавшись на нем, — меньше будешь знать — лучше будешь спать.
Нет, вы только посмотрите на него. Это я что, значит, правды не выдерживаю?..
— Слушай, и че делать теперь будешь?
— Посмотрим, — беззаботно отвечает он.
На расслабоне, паразит. Вообще, зря я все это затеяла, допрос этот весь, дознание. Не стоило начинать расспрашивать его после секса.
Он тут не один такой удовлетворенный, но мне не передается его беззаботность.
Конечно, он и не из такого дерьма вылезал, а жалеть себя вообще не просил, но я уцепилась в него, не спешу отпускать.
— Я за тебя перед Дорен распиналась. В бауамте. Горло драла, толкала ей, что так нельзя.
— Когда?
— Только что. Я от нее как раз.
Ему заметно приятно, но он осведомляется:
— На хера?
— Да мало ли.
— Дурная, — нежно целует меня он. — Ни хера не даст. Эта лесба в моем деле ни хера не решает, а меня ваще с дерьмом сожрать готова.
— Да нормальная она. Она ж не виновата, что... какая есть. У меня, вон, Эрни с ее дочкой мутит. Ну, с неродной, но... дочкой. Ориентацию ей настраивает.
— Красавчик, — смеется Рик и снова целует меня, заглушая клокочущий во мне кашель.
— М-да, — говорю затем, слегка оправившись, — только надо будет мне ее уговорить, чтоб не возникала, не расстраивала им любовь. Вишь, там тоже люди.
— Мгм. Просто кое-кто из них — лапа.
— Риты?
— Хахаля ее. Нового-старого. И «промеж».
Опускаю, что и с ним уже познакомилась и даже настучать на них обоих успела. Игнорирую странный толчок в груди о том, что — вот ведь как. Выходит, она, Рита, и правда ему с тем хахалем изменяла? Или тому хахалю — с ним?.. Сводная, блин, родственница... Тьфу, черт ногу сломит.
Уточняю:
— Тогда дохляк?
— Дохляк. Хер с ними.
Вот уж и не знаю, жалеть мне его или злиться за пофигизм. За все вместе.
А вообще мне не этого хочется.
Мне вдруг кричать хочется: «Рик, я знаю про твою маму!» И целовать, и обнимать его. И плакать. И... жалеть все-таки, хоть он, говнюк такой, этого не просит.
Глупо это — понимаю, «трезвею» и, поскольку больше не действует «обезболивающее», заболеваю по-крупному.
Нет, не фиг мне здесь, такой больной, делать.
Поднимаю затекшую, приплюснутую к полу задницу, принимаюсь бесполезным образом разминать руки-ноги, хоть у меня их сейчас из-за другого ломит.
Мне пора.
Он замечает, что мне пора:
— Не уходи.
Даже за руку берет, стискивает.
— Мне пора, — насильно вытягиваю у него руку.
— Бля, Катька... Да ты... Бля, я тя не понял...
Он рычит почти — злится, что ли?..
— Мне пора, сказала же, — «поясняю». — Че там понимать.
Рик смотрит на меня с негодованием, будто глазам своим не верит.
— Да... там ливанет щас! — говорит он возмущенно-наездливо, совсем как я только что, когда переживала, что его «посадят».
— Не ливанет.
— Не уходи одна, — снова лезет он ко мне. — Давай уйдем вместе.
— Зачем? — не даюсь я.
— Я буду лечить тебя. Тебе уход нужен.
Ишь, какой, а. Дела свои лечи. И свою не беременную подругу.
— Сама справлюсь.
— Справишься. Но со мной лучше.
— Лучше, — едва не плачу я, а он видит и понимает все, но слишком рассержен и обижен, чтобы еще и дальше удерживать — ведь я же все равно ухожу, бросаю его, хоть и тяжело мне.
Внутри меня не остыло еще все от его проникновений, а в размеренность от испытанных оргазмов врывается жар.
А еще... ой: все скользит у меня между ног. Да, он же влился в меня. Кончил в меня. Не останавливался — а я не остановила.
Рик кончил в меня и теперь там, во мне его сперма.
Поживем — увидим, думаю отчего-то — и бегу. Бегу вниз мимо полчищ строительной техники, прочь из карточного домика. Успеть бы посуху.
Не успеваю.
Я бегу по улице, бегу в дождь и у меня температура.
Дождевые капли должны были бы испаряться на мне или с пшиканьем превращаться в пар. Они не превращаются, а дождь мочит меня, смывает не знаю куда. Мне нужно в укрытие.
Я пробегаю мимо окон, и что-то заставляет меня поднять голову и посмотреть. Он стоит у окна и — я не вижу, что.
Дождь льет теперь сильнее, застилает, отгораживает его от меня. Я не вижу его лица, а если бы он кричал мне, не слышала бы его криков.
***
Глоссарик
стартер — аппетайзер, блюдо, подаваемое перед главным
that is — то есть
ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ПЯТАЯ «Жестко»
Я могла бы и должна была бы шарахнуться после таких эксцессов и наверно, лучше бы мне было слечь.
Но мне некогда болеть, ведь я — того. Нужна. Раньше мне казалось, что я просто и тупо востребована на работе, потому что на работу дурная. Но теперь до меня доперло: я — пожарная. Да-да, так говорят: Feuerwehr spielen. Играть в пожарную. Спасать кого попало от чего попало. Когда попало.
Чем и занимаюсь в настоящее время. На работе спасаю от завалов и катаклизмов, подругу спасаю от психоза. Бывшего любовника... да просто так, от моего же собственного безразличия спасаю. Спасала. Он не признается ни за что в жизни, что ему это необходимо, но... зовет. Вызывает.
Вот так:
как ты там
не болеешь?
И:
ты жестко нужна мне Кать
Затем, когда не реагирую:
ТЫ ЖЕСТКО НУЖНА МНЕ КАТЬ
— Чего?
Заметив у меня не лице неконтролируемую ухмылку, Рози на мгновение приостанавливает свою болтовню о затянувшемся перестраивании ДольчеФреддо и пихает меня локтем.
— Ничего. Я теперь девушка по вызову.
— А-а-а... — понимающе тянет Рози. — Бедный Франк... Так вот, привозят нам, значит, второй прилавок...
Вряд ли удастся долго скрывать от нее, кто на самом деле меня вызывал, но я попробую.
Я решила, что хватит мне уже парить подруг моей взбесившейся личной жизнью.
Они предостерегали, они за меня болели, пытались наставить на путь истинный, даже у меня за спиной поколдовать, но увы — это не пошло мне впрок.
Мне кажется, я расправляюсь со всеми встрясками и неурядицами в моей жизни подобно антибиотику, которым ширанулась намедни, чтобы вытравить симптомы взбрыкнувшего было гриппа или, может быть, не гриппа.
Поначалу я по некой причине, из-за которой тут же запретила себе париться, вздумала было «ничего не пить», но вскоре резко и решительно забила на это странное намерение. Мне некогда болеть, решила я — и от принятых суровых мер «грипп-не грипп» за три дня как рукой сняло.
Да, я не могу болеть, и я нужна ему, этому дебилу и он сам мне об этом пишет, но... Ладно, прекращаю паясничать.