Читать интересную книгу Гентианский холм - Элизабет Гоудж

— Ах, ласточка моя, бедная ласточка, — бормотала она чуть не плача, когда Стелла протянула ладонь, на которой виднелись белые рубцы, а в одном месте кожа была порвана и из открытой раны сочилась кровь, — бедная маленькая птичка! Он побил тебя так, словно ты была мятежницей…

— Я сама попросила об этом, — ответила Стелла гордо.

Рука болела сильно, но девочка была рада, что все повернулось таким образом. Ноги Захарии были обмотаны кровавыми бинтами, и она гордилась, что на ней тоже были бинты, пусть даже кровавые лишь слегка. Теперь Захария и ее настоящая мать как будто приблизились к ней немного, потому что сейчас Стелла чувствовала себя не такой счастливой, как обычно. Девочка подняла голову и взглянула в обеспокоенное лицо матушки Спригг — они поцеловали друг друга и обнялись.

— Из всех людей в мире я больше всего люблю вас, мама, — призналась Стелла. — Я ужасно сильно вас люблю. Я люблю вас больше всех…

Тут девочка остановилась, не будучи в состоянии скрыть правду:

— После Ходжа! — выпалила она, выскочила из комнаты и побежала вниз, а матушка Спригг облегченно рассмеялась. Ну и странная же девочка ее приемная ласточка! Только ребенок, в конце концов, всего лишь ребенок, который останется с ней и будет ее собственным ребенком еще долгие годы, несмотря на это проклятое учение.

2

Днем Стелле и Ходжу частенько приходилось разлучаться, так как Ходжу то и дело приходилось помогать на хуторе отцу Сприггу.

— Даниил поедет со мной, — твердо сказала Стелла старине Солу, когда тот вывел Бесс из конюшни.

Сол нахмурился и заворчал, а Даниил, прыгая и звеня цепью, завыл от счастья во всю силу своих легких, на зависть всем джинам, троллям и прочим не очень вредным исчадиям ада.

— Да, — непреклонно заявила Стелла. — Я ему обещала.

Против твердости Стеллы старина Сол был бессилен. Он покорно отвязал Даниила, и тот тут же начал носиться по двору, как какой-то бездомный косматый дух, сбив при этом два ведра воды, принесенные сюда Мэдж от самого колодца, а Сол в это время посадил Стеллу на спину Бесс, и они торопливо вышли через дворовые ворота на Старый луг, предоставив другим возиться с опрокинутыми ведрами.

Оказавшись на Бесс, Стелла испытала такую радость, что даже забыла о том, что у нее болит рука. Старая лошадь, на одной из копыт которой не было подковы, медленно и спокойно шла по лугу. Она была, несмотря на преклонные года, мощным и сильным животным, и все еще могла носить отца Спригга по охотничьим полям и справлялась с этой обязанностью совсем не плохо. Тем не менее, она совсем не заносилась, и, даже если бы каждое ее копыто было подковано, она все равно так же медленно и спокойно несла бы ребенка на своей спине, идя вровень со стариной Солом. Еще одной славной чертой характера Бесс было то, что она терпеливо мирилась с Даниилом, который с диким лаем носился вокруг них, и ежеминутно норовил попасть под копыта. Хорошая погода и прогулки всегда странно действовали на скучавшего на цепи бедолагу.

Это сентябрьское утро на Старом лугу было просто замечательным. Вверху в дальнем углу бурлил под боярышником источник, — колодец Эльфов или колодец Фей, и от него бежал маленький ручей, пересекавший луг, и затем исчезавший где-то под землей, чтобы загадочно питать колодец в центре двора и пруд для уток в яблоневом саду. Весной куст боярышника и несколько старых яблонь покрывались кипенью белых цветов, а незабудки и примулы красиво окаймляли ручей, но Стелла подумала, что сегодня Старый луг ничуть не хуже. Ветви боярышника были густо усыпаны багровыми ягодами, а с деревьев медленно падали золотистые листья и долго кружились в воздухе. На яблонях уже не осталось почти ни одного яблока, так как урожай был собран, чтобы приготовить сидр, но несколько яблок все же лежало в траве, и толстые черные свиньи счастливо рылись в земле между ними.

Сол открыл калитку, и они вышли на узкую тропинку между живыми изгородями, которая вела по крутому холму вверх в сторону деревни. Стелла про себя поинтересовалась, не этой ли дорогой пришел Захария, и взглянула на большой старый дуб, меж чьих удобных корней они сидели. В этом году деревья начали менять цвет очень рано, и дуб был покрыт красивыми золотыми листьями, а терновые ягоды, сплошь покрывавшие кусты, приняли пурпурный оттенок, что означало, что их пора собирать, чтобы матушка Спригг приготовила из них свою знаменитую сливянку.

Старая изрытая каменистая тропинка с каждым годом уходила все глубже и глубже в землю, и живые изгороди не давали им видеть окружавшую местность до тех пор, пока они не добрались почти что до самой вершины холма. Здесь они остановились, чтобы вконец уставший Сол смог перевести дыхание, и оглянулись, чтобы поглядеть на тропинку еще раз.

Раскинувшаяся под ними местность была столь красивой, что лицо Стеллы порозовело от восторга. Даже старый Сол не мог не оценить этой красоты, даже Бесс замерла неподвижно, как статуя, и Даниил на мгновение умолк, стоя рядом с ней. Хутор Викаборо находился в распростершейся под ними долине. Позади нее лежали невысокие круглые холмы, над которыми высился Сигнальный Холм, как друг-великан, защищающий дом. Где-то позади Сигнального Холма на холме в лесу был построен старый замок. Замок Берри Полирой. Стелла не видела его, но она знала, что он находится там, и мысленно поприветствовала его. Они взглянули направо, в проход между холмами. На востоке, тоже через проход между холмами, они увидели море. Цвета — бирюзовый цвет моря, темно-желтый и изумрудный цвета полей и лугов, зеленый и золотой лесов и рощиц, багряный и красновато-коричневый поросших вереском торфяников, ясно-синий фон неба, мерцавший сквозь серебряную дымку солнечный свет, подобно цветам опала, отчетливым и темным, но в то же время до того мягким, что смотрящий на все это великолепие, чувствовал себя одновременно воодушевленным и умиротворенным.

И сам хутор Викаборо казался Стелле, страстно любившей его, главной частью всей этой красоты. Она видела его целиком лежащим у ее ног. Несмотря на расстояние, его можно было прекрасно рассмотреть, но их владения выглядели отсюда такими крохотными, что девочке казалось, что она может взять их в руки, и в то же время сейчас они внушали ей благоговение, которого она никогда не испытывала, когда находилась внизу… Дом… Он может открыться тебе, когда ты тихо сидишь внутри него в часы, когда день становится ночью, но он может стать доступным и близким тебе и на расстоянии, когда ты обернешься на миг, уходя из дома навсегда, или навсегда возвращаясь в него после долгих странствий…

Внушающий благоговение момент наступил и для Стеллы, и она с радостью увидела детали картины: крытые соломой белые постройки фермы, к югу от которых лежал садик, полный осенних цветов, большой фруктовый сад на западе, огород и на востоке — обнесенный стеной сад, где стояли ульи. Отцу Сприггу, кроме Старого луга, принадлежало несколько полей и два круглых зеленых холма, где паслись овцы и коровы. Один из холмов, холм Беверли, находился к югу от фермы, и был виден издалека, так как на его вершине рос старый, погнутый ветрами тис, а на другом холме, Таффети, на чьей вершине они находились сейчас, была рощица орешника и заросли кустов ежевики. Это королевство окружал большой земляной вал, выложенный камнями, служившим одной из Данмонианских изгородей, столь старых, что их происхождение уже никто не помнил. Доктор Крэйн как-то рассказал Стелле, что слово Девон происходило от слова Данмониан, что означало «глубокие ложбины», и что Данмонии, к роду которых принадлежала и она, были первыми поселенцами в этих узких ложбинах.