переживём потерю, скорей бы закончилась процедура обыска.
Не тут-то было. В районе профессорского бедра что-то упорно продолжало пищать. У Солнцева же бедро металлическое, вспомнила я и бросилась к посольским водолазам объяснять причину непрекращающегося писка. Меня вежливо отодвинули в сторону и потребовали у профессора, чтобы он вывернул очередной, сто первый карман. Изрядно взмокший от экзекуции, Солнцев повиновался… и вынул из кармана складной перочинный ножик. «Гуд бай, Америка!», подумала я.
На удивление, стражи американской безопасности даже в ноже не углядели криминала, а лишь хладнокровно объявили, что нож у нас изымается навсегда. От перспективы расставания с ножом, подарком друга, профессор Солнцев страшно огорчился и с жаром стал мне шептать, что я должна уговорить охранников, чтобы они подержали нож у себя, пока мы проходим процедуру по получению виз, и вернули бы нам нож на выходе. В чём нам было наотрез отказано. Напряжение нарастало, за нами сгрудилась и стала волноваться толпа ожидающих обыска перед входом внутрь посольства. «Ну хорошо, – взмолилась я. – Можно, мы выйдем на несколько минут и оставим наш драгоценный нож где-нибудь снаружи?» Охранники не стали возражать. Мол, это ваше дело.
Мы выскочили на улицу. О том, чтобы бежать назад в аптеку к старому доброму приятелю Пателю, не было и речи – мы уже серьёзно опаздывали на собеседование, назначенное на определённое время. Пробежав все ряды заграждений и несколько турникетов на выход, мы оказались на тротуаре снаружи комплекса посольской территории. Вдоль тротуара росли кусты, служившие живой изгородью. Мы бросили в них злополучный нож, лихорадочно повертели головами по сторонам, стараясь запомнить координаты нашего схрона, и рысцой понеслись обратно в посольство.
Тяжелое проникновение внутрь
Пробегая через турникеты, вновь предъявили документы и подвергли себя обыску. Взмыленные, наконец оказались внутри и были направлены к предварительному окну регистрации. В окошке торчала голова мужчины с седыми усами. Усы с американским акцентом запросили наши паспорта и фотографии. «Вас двое? Сначала ваши документы, затем вашего спутника, плиз».
«Ваши фотографии не подходят, – заявили усы, бегло взглянув на мой паспорт и фотокарточки. – Снимки должны быть сделаны не ранее, чем за шесть месяцев до обращения за визой».
«Да вы что, это же совсем свежие снимки, – стала спорить я, – я недавно сфотографировалась!»
Усы ласково улыбнулись: «Фотография в паспорте, выданном вам три года назад, и приложенные фотокарточки абсолютно идентичны».
Лоточек под окошком выдвинулся в мою сторону с паспортом и забракованными фотокарточками.
Я пришла в ужас, сообразив, что принесла с собой снимки, три года назад сделанные для получения нового загранпаспорта. Мало изменившись с тех пор, я посчитала, что сотрудникам посольства ни в жизнь не догадаться, что мои фотографии не совсем шестимесячной свежести. Вновь желая закусить валидолом, я в отчаянии взглянула на усы. Что же теперь делать? На счастье, в здании посольства оказалась в наличии автоматическая кабина моментального фото. Усы великодушно разрешили мне сбегать сделать новые фотографии, несмотря на то, что время собеседования уже минут пятнадцать как настало.
«Теперь предъявите паспорт и фотокарточки вашего спутника, плиз». Я опустила в лоток под окошком солнцевские документы и двинула его навстречу усам.
«Эти фотографии не подходят, – заявили усы, едва взглянув на фотокарточки Солнцева. – Снимки на документы должны быть без головного убора».
Лоточек вновь двинулся в мою сторону с забракованным «товаром». Вглядевшись в фото Владимира Солнцева, я в очередной раз за этот валидольный день обомлела от шока и ощущения собственного идиотизма: он сфотографировался в кепке!!! Это же насколько мне надо было привыкнуть к облику Солнцева с любимой кепкой на голове, чтобы не обратить внимание на то, что он забыл её снять перед фотографированием!
Усы на сей раз улыбались иронически. Окей, бегите опять быстрей фотографировать своего спутника.
Выгребя из кошелька последние английские монеты для опускания в щель фотоавтомата, я долго пыталась усадить профессора Солнцева на правильной высоте стульчика перед стеклянным квадратом камеры. Если сейчас не сможем сделать фотографии, удовлетворяющие строгим требованиям американского посольства, то мы пролетели и теперь уж точно «гуд бай, Америка».
В ответственный момент щелканья объектива Солнцев резко подпрыгнул. Фотоизображение светлого профессорского лика получилось с наполовину отрезанным лбом. Разменять купюры на монеты было негде, и сфотографировать Солнцева ещё раз не представлялось возможным. Мы обреченно положили в лоток полусолнечное изображение. И в который раз за сегодня удивились американской гибкости: усач слегка поморщился, но великодушно принял неформатные снимки, возможно, пожалев нас за измученный вид.
Лондон, 2011 г. Визы в США получены, можно прогуляться по набережной Альберта
Сверхблагополучное завершение
Наконец мы оказались у окна собеседования. По ту сторону сидела визовая офицерша, молодая американка с длинными темными волосами и блёклым выражением лица. На нас с Владимиром за полчаса допроса она едва взглянула, смотря в основном в экран компьютера перед собой. Я прижимала к груди свою толстенную папку с бумажками, готовая в любой момент насыпать их в лоток. Офицерша стала задавать мне многочисленные вопросы, не отрываясь от своего экрана. Похоже, она просто шла по нашим анкетам, заполненным разнообразными биографическими, трудовыми и финансовыми сведениями. Где проживаем, сколько лет живём в Англии, когда и где родились, кто наши родители и где они живут, где и кем мы работаем, сколько зарабатываем, сколько сбережений имеем, каким имуществом владеем, зачем хотим поехать в Америку, имеем ли там родственников или друзей, и так далее.
Исчерпав перечень вопросов, офицерша ровным голосом объявила, что удовлетворена нашими ответами и даёт одобрение на выдачу нам двухлетних многократных американских виз. «А как же документы, свидетельства и справки?», – не очень веря столь простому и успешному исходу процедуры, спросила я и стала махать перед окошкой заготовленной папкой. «Возьмите у нас хоть одну справочку!» Офицерша чуть ли не впервые взглянула на меня сквозь стекло и с достоинством ответила: «В данном случае американское посольство не считает нужным подтверждать ваши ответы документальными свидетельствами».
Оказывается, что главное во время собеседования с американцами это отвечать на вопросы непринужденно и не путаться в показаниях, и никакие бумажки тогда предъявлять не нужно.
Итак, наше собеседование с американцами состоялось и завершилось благополучно. О радость, мы стали счастливыми обладателями вожделенных американских виз.
По выходе из посольства нам оставалось найти наше укрывище с любимым солнцевским ножом. Удалось это не сразу, и пока мы ползали под кустами перед посольством, привлекли внимание одного из автоматчиков в чёрной броне. Приблизившись вплотную к внутренней стороне кустов, коммандос глухим голосом из под маски потребовал, чтобы мы немедленно отползли прочь. В этот момент на земле блеснула красная рукоятка ножика. «Нашелся, наш нож нашёлся!», – радостно закричала я по-английски. Коммандос передёрнул и наставил на нас свой тяжеленный автомат. «Уходим, уходим!», – заверила я автоматчика, и мы с профессором Солнцевым поспешили восвояси.
У могил российских изгнанников
Невероятная находка в интернете
В Америке у нас была дерзкая мечта отыскать могилу и поклониться праху Александра Александровича Васильева, двоюродного деда Солнцева.
Александр был старшим братом родного солнцевского деда Васильева Владимира Александровича. Братья происходили из благополучной петербургской семьи, оба были высокообразованны и талантливы. Александр – профессор истории, Владимир – ученый-гидротехник. После большевистского переворота Владимир успел спроектировать несколько выдающихся гидросооружений под руководством Берии, а затем надолго загремел в лагеря, став одним из героев солженицынского Архипелага Гулаг. Александр успел получить место преподавателя исторической кафедры в американском университете и в 1924-м году покинул Россию навсегда.
В США Александр Васильев стал основателем американской византологии, написал кучу книг и был чрезвычайно почитаем в зарубежном ученом мире. Прожил благополучную и успешную жизнь и скончался в 85-летнем возрасте 30 мая 1953-го года. Смерть настигла его в день 500-летия падения Византийской империи. Александр Васильев стал стопроцентным американцем, но и оставался до конца русским, судя по воспоминаниям и свидетельствам, которые нам удалось найти в различных источниках и справочниках, например в энциклопедии «Русское Зарубежье: Золотая книга эмиграции».
Никаких связей с родней Александр Васильев,