Назад мы идём скорым шагом, но не забываем собирать куски белуги. Рыба ещё свежая, запечём на костре, деликатес.
Не много не мало, а набрали, каждый, килограммов по тридцать. Ты смотри, столько рыбы не пожалели, настоящие люди, всё сделают ради подлости ближнему своему.
В лагерь возвращаемся на рассвете. Небо посветлело, неугомонные чайки раскричались, перебудив почти всех людей, поэтому, возвращение наше было очень кстати. Сразу принялись запекать белужьи куски. Катя безумно счастлива, её охотничий трофей, почти в полном объёме дошел до назначения.
Утром собираю всех мужчин, женщин на совет сознательно не приглашаю, вопрос должен стоять достаточно деликатно. Мне не нравится ситуация с компанией Вилена Ждановича, они действуют нахрапом, зло и нагло — в стиле бандитских девяностых — забить, запугать и отобрать. Такие отношения достаточно заразны, не прилагая больших усилий, устроиться лучше всех. Придётся эту публику поставить на место, иначе произойдёт всеобщая вакханалия. Мужчин в нашем лагере собралось достаточно, знаю, есть опытные бойцы и их следует направить в нужное русло, чтобы и у них не появились дурные мысли.
Донёс своё решение с предложением обломать эту компанию достаточно жестоко и вернуть то, что те отобрали у бывших пляжников, а это и ножи, туристические топорики, палатки, спички и прочие вещи. Предлагаю, в случае серьёзного сопротивления, бить насмерть, затем даю высказаться народу.
— Я, конечно, не пойду против коллектива, решите дать в морду серьёзным людям, поддержу, — блеет Аскольд, — но это не метод, это бесчеловечно… лучше устроим обвал, всё решим одним махом, — скребёт он куцую бородёнкую.
Аскольд весьма странный человек. Его с поволокой глаза на неказистом лице придают ему некий шарм, что многие женщины, встретившись с его взглядом, мигом становились влажными и сверху и внизу. Он о себе не любит рассказывать и, когда приятели хвастались, что кто-то из них служил в спецназе или в десанте бил кирпичи, он скромно опускал глаза. А на вопрос, где провёл место службы, краснел, как неопытная девица и под снисходительные улыбки говорил: «писарем при штабе». Но я видел его тело, на нем зияют шрамы, но не от аппендицита, а конкретные пулевые, в этом я хорошо разбираюсь. Я догадываюсь, немало в своей недолгой жизни, он успел завалить людей. Он тонок в кости, но мышцы как притаившиеся удавы, будить не стоит. Но, Аскольд, как-то так прячет их на своём теле, что неискушённому человеку могло показаться, он хил и слаб. Аскольда я знаю как невероятно выносливого человека. Для меня дельное предложение Аскольда, не поддержал никто. Пришлось готовить оружие: копья, дубины, ножи, камни.
Аскольд, выбирает из кучи обсидиана, острые куски, балансирует на руке и прячет на своём теле, затем подходит ко мне: — Никита, я, конечно, не хочу вмешиваться в твою работу, учишься быстро, народ начинает тебя уважать. Я не сомневаюсь, морды тем ребятишкам набьём, но, сдаётся мне, перед посещением наших «друзей», стоит провести небольшую разведку, вдруг у них есть ПП-2000, или пару «Кипарисов» из оружия завалялось, тогда шансов у нас не будет. Хотя это маловероятно, не стали бы они медведей к нам подманивать, когда проблема решается намного проще. Но, может они извращенцы, какие? Нравятся заумные методы, и с такими сталкивался. Так что тебе решать. Предлагаю сходить, прогуляться по пляжу, на народ поглядим, себя покажем, а там, видно будет, развлечься всегда успеем.
Да, Аскольд, видно для тебя это занятное проведение своего досуга, а по мне ахи, какая боевая спецоперация, с восхищением думаю я, глядя в его честные глаза и на лёгкий стыдливый румянец на лице. Нравится мне этот парень, чувствую, надёжный он человек.
— У меня такие же мысли, — сознаюсь я, — но думал, не стоит всё усложнять. Но если ты советуешь… давай сходим.
Аскольд, Семён и я вооружённый ПК «Гюрзой», спустились на пляж. На нём произошли достаточно заметные изменения. Бывшие отдыхающие понастроили из веток и камыша безобразные хижины. Кто-то объединился в небольшие группы, горят костры, в них запекают устриц, другого я из еды ничего не увидел, сердце сжалось, на таком рационе долго не протянут. Но сейчас люди из группы Вилена Ждановича их не трогают, мне кажется, опасаются со стороны нас ответных действий за ночную провокацию и сдёрнули с берега, а быть может, затаились — что вернее.
Люди копошатся на отмелях, глубже не рискуют заходить. Чуть далее, где начинались глубины и, на подводных камнях растёт великое множество раковин, рассекают гладь моря чёрные плавники акул. Что привлекло хищников в таком количестве, я не понимаю. Может сезонные миграции или банально выискивают жертву среди людей.
Мы идём по берегу, чувствуем на себе неприязненные взгляды, народ понимает, мы устроились лучше их — завидуют. Но, кто виноват, мы предлагали присоединиться к нам, но они предпочли гордое одиночество. Как говорится, останемся без штанов, но назло врагу, или — издохнем, но не отдадим свою независимость и самостоятельность — дурни… ничего, жизнь всё расставит по своим местам, ещё пару встрясок и толпою побегут к нам.
Не спеша направляемся к лагерю Вилена Ждановича. Взгляд Аскольда рыскает по берегу, по зарослям камыша. Он сосредоточен и насторожен, видно ждёт некий подвох. Семён, с грозным видом, тащит на плече полюбившуюся дубину. Нижняя челюсть выдвинулась вперёд, показывает его бесстрашие.
По мере продвижения начинаю догадываться, их нет на берегу, они поменяли место. Оказалось я прав, утыкаемся в брошенную стоянку: колышки повалены, вмятины от столов и плетёных кресел осыпались, всюду лежат пустые бутылки, кто-то ночью блювал, а в центре брошенной стоянки распласталась зловонная куча дерьма, как говориться: «уходить, так с музыкой».
— Я был уверен, что они ушли, — бесшумно смеётся Аскольд, — умные люди должны именно так поступить, зачем лезть напролом, всегда можно устроить засаду или обвал и одним махом снести наш лагерь к чёртовой бабушки.
— Над нашей площадкой уступ, обвал не получится, — я напрягаюсь и испытываю нешуточное беспокойство, но Аскольд кивает: — Да, это им сделать сложно… хотя, если постараться, то с тропы свалить в лагерь пару приличных камней вполне реально, как раз до родника докатятся, а там обычно скопление людей.
— Неужели они на это пойдут? — лязгнул челюстью Семён и взгляд тускнеет.
— Мы этого не допустим… колья надо вбивать, это и от медведя и от людей хорошо, — теребит пальцами бородку Аскольд, а взгляд рыскает по берегу, цепляя каждое укрытие, где бы мог затаиться потенциальный противник, — их точно нет на берегу, — утвердительно произносит он. — Надо пустую тару собрать, меня просто поражает их расточительность, — с недоумением произносит Аскольд.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});