Если в доме у Альберто еще было сравнительно безопасно, то появляться за его пределами становилось все более рискованно. Когда на горизонте маячила очередная сплетня, сестры Финестра становились подобны ястребу, выслеживающему мышей. От их глаз не укрылись яркие фонарики у дома Альберто, и уже к утру они состряпали историю, которая вскоре распространилась по всему городу.
– Они думали, что пропавший ребенок у гробовщика. Честное слово, – сказала Клара Энцо, как обычно покупая булку хлеба. – Но его там не было. Гробовщик просто вообразил, что его собственный сын по-прежнему жив.
– По крайней мере, он так говорит, – многозначительно кивнув, добавила Роза.
– А я считаю, что все это ложь, – сказал Энцо, вручая Розе самый старый жесткий хлеб, который только нашел. – В конце концов, они же никого не нашли, верно?
– То, что они его не нашли, еще не значит, что его там нет.
– Послушайте, я сам там был, – сказал Энцо, – и мы обыскали каждый закуток его дома, но никаких следов мальчика не обнаружили.
Булочник надеялся, что его слова положат конец всяким слухам, но они, напротив, только раздули их еще больше. Причем теперь сплетничали и о нем самом. Поговаривали (по крайней мере, так считали Роза и Клара), что Энцо помогал Альберто укрывать пропавшего мальчика, пока мистер Бонито не увеличил награду до двухсот золотых монет. Но теперь они могли передать ему Тито и получить по сотне.
Новость о награде мистера Бонито разлетелась очень быстро, и теперь туристы стекались в Аллору не только ради того, чтобы посмотреть на летающих рыб, но и для того, чтобы отыскать украденного мальчика. Слухи росли, ширились, и ежедневно целые толпы людей устремлялись к вершине Аллорского холма. Подобной процессии здесь не видели со времени прибытия в город золотого дуба для мэра.
Когда снаружи стоял такой переполох, Тито не осмеливался покидать дом ни на секунду. Даже его ночные вылазки на кладбище прекратились. Во двор он тоже теперь не мог выйти. Сестры Финестра, поглощенные своими домыслами и прельщенные возможностью получить целое ведро золота, если их догадки подтвердятся, уже не только стояли под забором, прислушиваясь к каждому шороху, но и взбирались на него, заглядывая сверху. Однажды Роза даже свалилась с него. Альберто и Тито услышали грохот аж из мастерской. Подскочив, как испуганный заяц, мальчик юркнул за огромный гроб мэра.
Наглухо отрезанный от окружающих, Тито погрузился в иной мир: его интересовало волшебство Изолы, где кони парили в небесах, а все берега были усеяны шоколадными камушками. Он столько раз перечитывал эту книгу, что страницы поблекли, а некоторые и вовсе стали выпадать.
Пока Тито снова и снова перечитывал каждую главу, Фиа сидела у него на плече и наблюдала. Неделями она не покидала своего друга, поскольку тоже слышала ходившие по городу слухи и понимала, в какой опасности находится Тито.
Мальчик проводил за чтением столько времени, что практически перестал помогать Альберто в работе над гробом мэра. К этому моменту большинство херувимов уже были вырезаны, и теперь оставались драгоценные камни, которые нужно было вставить в дерево.
Так что пока Тито пропадал в воображаемом мире Изолы, Альберто вставлял рубин за рубином в крылья бабочек, сапфир за сапфиром – в глаза ангелов и алмаз за алмазом – в волосы херувимов. Он украсил всего восемь из восьмидесяти узоров, когда осознал, что гроб мэра теперь стоит дороже, чем его собственный дом.
Тито никогда не жаловался, что сидит взаперти, но иногда Альберто замечал, как жадно он смотрит сквозь кухонную занавеску на детей, которые пробегали мимо и играли на дорожке. Тито скучал по реальному миру, как и Фиа, беспокойно ерзавшая у него на плече.
Тито теряет друга
На этот раз смерть пришла в дом Альберто не с легким стуком, а с поистине душераздирающими рыданиями.
– Мастер Альберто! – раздался на рассвете женский крик. – Мастер Альберто! – крик повторился.
С заспанным лицом Альберто спустился и открыл дверь Кларе Финестре. Она стенала так громко, что от ее дыхания халат колыхался, словно от ветра. Едва завидев гробовщика, она бросилась к нему и сказала:
– Пожалуйста, мастер Альберто. Пожалуйста. Прошу, помоги мне. Я здесь из-за сестры. Мне кажется, Роза умерла.
И Роза Финестра действительно была мертва. Альберто не обнаружил никаких признаков жизни в теле, лежавшем в холодной постели.
К тому моменту, как Альберто внес ее в свою мастерскую, в половине домов в городе зажглись огни, и маленькие темные головки устремили взоры к вершине холма. В темноте они не могли разглядеть, что происходит, но Клара постаралась, чтобы ее все услышали.
– Моя дорогая сестра, – причитала она, следуя по пятам за Альберто. – Моя дорогая сестра, – визжала она. – Ах, моя дорогая сестра, – рыдала она. – Умерла! – закричала она. – Умерла в собственной постели!
После шестидесяти трех лет злословия в адрес других мисс Роза Финестра сама стала объектом сплетен.
– Она умерла от воспаления кишок, – как-то утром сообщила Энцо одна покупательница, заказывая пирожное. – Правда. Так сказала Клара Финестра. Она болела несколько недель, валяясь в кровати, и не могла встать даже в туалет.
– Она умерла от опухоли в голове, – говорила другая, – которая с каждым годом становилась все больше и больше. Поэтому Роза Финестра и говорила такие глупости. В конце концов эта опухоль так разрослась, что ее мозги отказали и она замертво упала на улице.
Но один слух ходил дольше всех остальных.
– Это все ее сестра, – шептались горожане, когда гроб Розы (розовое дерево, 65 × 29 дюймов) опускали в землю. – Клара отравила ее, чтобы проникнуть в дом гробовщика. Она хотела сама найти украденного мальчика и присвоить всю награду себе. Она всегда ненавидела делиться чем-то со своей младшей сестрой.
Но, несмотря на все сплетни, Клара не проронила ни слова. После смерти Розы она стала необычайно молчаливой. Клара практически не выходила из дома, а в тех редких случаях, когда ей приходилось спускаться в город в полном одиночестве, она отказывалась о чем-либо говорить.
После смерти Розы притихла не только Клара Финестра.
– Море успокаивается, – сказал однажды Энцо, когда Альберто зашел к нему за традиционной буханкой хлеба.
– Чудовище спит, – протянула мадам Клодин, когда Альберто покупал у нее кулек шоколадных волков для Тито. – Вода такая спокойная, что даже рыбы не выпрыгивают.
Эта последняя новость повергла жителей в панику. Никто не мог припомнить те времена, когда воды у берегов Аллоры были спокойными или когда рыбы плавали, а не летали.
– Это ненормально, – перешептывались мужчины в таверне.
– Чем же