несколько вопросов.
— Что там произошло?
— В форте? — спросил капитан. — Или как меня порезали?
— И то, и другое.
— Смена армейской власти, — ответил Анарей. — Тебе хочется узнать подробности?
— Иначе бы я тебя ни о чем не спрашивал, — ответил я.
— Ну, как знаешь, — проговорил капитан. — Только тебе мои новости совсем не понравятся.
— Я думал, что ты ими охотно делишься, если речь касается жизней других людей, — предположил я.
— Охотно делюсь, конечно. Но сейчас мне совершенно непонятно, что происходит в Пакшене. И какие дела творятся у дворянства.
— Ну-ка, — я даже присел на край импровизированной кровати — тюка сена, обтянутого тканью.
— Что за «ну-ка»? — испещренное шрамами лицо натянулось, отчего эти самые шрамы стали видны более отчетливо. — Ты сам видел, мординские увели часть пакшенского дворянства в плен. Пакшену пришлось раскошелиться, потратить в общей сложности восемь тысяч золотых на выкуп. Разумеется, там злые, как черти.
— Но ведь прошло лишь несколько дней с тех пор, как… — начал я, но капитан перебил меня.
— Пока ты по своим землям, как инспектор ходишь, надо понимать, что враг не дремлет. Враг для тебя, Бавлер, всюду. Вероятно, в твоем Рассвете среди… сколько у тебя уже людей?
— Больше тысячи вместе с твоими солдатами, — ответил я.
— Ого… — размеренно отозвался капитан. — Растешь. Тысяча человек… Это очень много.
— Невероятно, — согласился я. — У меня в планах было человек двести до конца года. А теперь в Рассвете только тех, кто обучен держать оружие, можно найти больше ста человек.
— И что они нашли в тебе и твоем поселении, — проворчал капитан. — Ладно, новости. Нехорошие новости. Мы же с тобой говорили про тех, кто может напасть на тебя? Когда пакшенских увели в плен, я предположил, что опасность тебе не грозит.
— Не должна бы, — ответил я. — Война с Мордином отнимает много сил.
— Много, но только вот союзники Мордина отвернулись от него. Постепенно. Потихоньку. Не все сразу и не так заметно.
— Как это понимать? — встревожился я.
— Так вот и понимай. Сперва Улерин забрал несколько частей под предлогом большой усталости. Мол, солдаты не могут столько воевать без отдыха. И забрал с фронта по меньшей мере три сотни бойцов. То же самое сделали еще по меньшей мере два города.
— Это нехорошо.
— Это дважды нехорошо, Бавлер, потому что ты не видишь скрытых причин. Дело не в том, что Мордин получил ослабленный фронт — почти тысяча солдат минусом, не считая тех, кого ты забрал себе. Это невероятно много. В некоторых местах, где они наступали, им пришлось сравнять фронт, убрать выступы и выровнять линии, настолько они были ослаблены. Где-то перекинули целые подразделения. А у Пакшена в это же самое время появились возможности…
Я только что обратил внимание на то, что капитан говорит не о том, что я хотел бы услышать. Но в то же самое время его новости очень интересны.
—…и высвобожденные подразделения. Кроме того, выкупленные пленные рвутся в бой и готовы возглавить новые наступления. Причем, из того, что мне успели донести, большая часть из них не хочет воевать против Мордина, так как видит в тебе наибольшую угрозу.
Я только рот успел раскрыть. Да как так-то!
— Что, Бавлер, ты не был готов к последствиям? Думал, что десяток дворян, которые, как дети, помахали пиками и луками, а потом сбежали, получив от тебя пинка под зад, ничего хорошего не сделают? Себе-то сделают. Насколько я знаю, твои поселения совершенно не готовы отражать атаку. Ни Рассвет, ни…
— Валем, — дрогнув, подсказал я.
— Валем совершенно не готов. Что такое — единственная башня, которую строят даже не рядом с водой. К тебе враг может не лодках приплыть, высадиться и устроить! — почти вскрикнул капитан.
— Потише, люди могут услышать.
— А ты, малыш, бережешь их? — спросил ехидно Анарей. — Не надо их жалеть. Не надо беречь их умы, они и так в войне. Всегда, всю жизнь. Не они, так семьи, не семьи, так новости придут. Все мы люди и созданы только для одного — делить место под солнцем, — капитан Анарей поморщился.
— У меня была мысль о более серьезной обороне.
— Что значит «более серьезная оборона»? — капитан перестал кривляться, поднялся чуть повыше и я заметил, что он весь перевязан.
— Сперва скажи мне, капитан, что случилось с тобой.
— Со мной случилась маленькая неприятность. Предательством называется. Те люди, которым я доверял, решили, что надо воевать против всех. И не простили мне того, что я отдал тебе людей.
— Значит, в форте властвует Горон?
— Именно так, — с легкой грустью ответил капитан Анарей. — Этот сволочной ублюдок и отдал приказ меня убить, я уверен.
— Что по силам? — спросил я. — У тебя в форте было больше сотни бойцов. Ты привел с собой двадцать.
— Еще тридцать лежит в земле, — криво ухмыльнулся капитан, — там, где предателям самое место.
— Но ведь Пакшен и Горон тебя как раз и считают предателем.
— Для них я тоже в земле, — продолжил ухмыляться Анарей.
— То есть, здесь ты находишься не с дозволения лейтенанта?
— О, нет, конечно. Пусть он думает, что я сбежал, а не перебрался буквально вплавь через Нируду. Два бревна и мы. Отличное средство для переправки, запомни, Бавлер. Может пригодиться.
Я начал считать. Семьдесят солдат, которые могут переправиться ко мне — несерьезно. Если Пакшен держит оборону возле форта, никто оттуда не посмеет переправиться на мой берег. С другой стороны, свободные войска рано или поздно придут туда. Или, прежде всего попробуют направиться к мосту.
— Я уже представляю, о чем ты думаешь, Бавлер, — проговорил капитан Анарей медленно. — Помнишь те камнеметные машины?
— Помню.
— Они не добьют до Валема. Атака с того берега тебе не грозит. Но следует подумать о защите земли. Десант может навредить тебе очень сильно. Если Горону хватило ума устроить мне ловушку для целого отряда и уложить в землю десятки воинов Пакшена ради того, чтобы наказать только лишь меня… Шпионов к тебе он не пошлет, однако сможет, накопив сил, устроить немало проблем.
— Я понимаю, что мне нужно создать линию обороны?
— И еще какую. Беда же не только в Пакшене. Угрозу в тебе видят теперь во всех землях, — еще больше «обрадовал» меня капитан Анарей.
— Но я же…
— Слухи, Бавлер, слухи. Они распространяются повсеместно, через фронт, почтой, торговцами, беженцами. Все говорят о Рассвете.
— Капитан, тебя послушать, так мне скоро конец.
— Не скоро, Бавлер, но риск велик. Ты только представь. У Улерина нет общей границы с тобой, но зачем-то он свернул войска. Три сотни душ. Это очень много. Мордин столько не выдаст, впрочем, у него тоже нет общей границы, разве что восточнее через Нируду… — задумался офицер. — Зато есть Пакшен. Дворян он выкупил буквально за пару дней до того, как начал сыпаться фронт.
— То есть, они злы, как никогда, — заключил я.
— Они в бешенстве. Если к тебе опять придет десять дворян, то каждый приведет за собой по пять десятков душ.
— Мы не выстоим, если пропустим их через реку.
— Вот, наконец-то я слышу здравые от тебя мысли! — Анарей поерзал в кровати. — Еще я слышал, что ты завел практику работать с Советом? Собираешь людей и что-то обсуждаешь?
— Да, — ответил я, ничего не скрывая, раз уж капитан знает об этом.
— Оборону не обсуждай ни с кем, кроме людей военных. Врагом у тебя может оказаться кто угодно.
Глава 15
Слабые точки
— Не-не-не, погоди, — начал спорить я. — Это как — ни с кем не обсуждать? Мне надо посоветоваться с людьми знающими!
— Перед тобой сейчас такой лежит. Ты меня приютил, подлечил, поэтому я могу за бесплатно дать тебе совет.
— Бесплатных советов не бывает, капитан. Чему меня научила жизнь в Рассвете — так именно этому.
— Не думал, что ты такой циник, — слабо улыбнулся — не ухмыльнулся, а именно улыбнулся в этот раз капитан Анарей. — Но будь по-твоему. Я рассчитываю на твою помощь в возвращении форта.
— Стоп! — тут же воскликнул я. — Капитан, ты пытаешься меня втянуть в собственные интриги?
— Нет, я предлагаю тебе дважды двойную сделку.
— Я уже решил для себя и с жителями Рассвета мы все это порешали — мы НЕ идем на север. Северный берег Нируды — это чужая территория. Даже