А если ребенок? Если она забеременеет? Хм, тогда придется принимать меры.
Холодный душ помогал Полине мало, надо было привести мысли и тело в порядок, но она все равно была возбуждена от воспоминаний о прошедших часах. Смыла со своего тела, с бедер и попки сперму двух мужчин, провела пальцами по тугому колечку ануса, вздрогнула, было больше неприятно, чем больно. А ведь она даже не предохранялась и ничего не сказала, чтоб они использовали защиту. Разве после этого ее можно назвать разумной женщиной, ведет себя, как малолетка, ладно, она не забеременеет, но есть еще венерические заболевания, она совсем не знает своих случайных партнеров. Вот это совсем ей не понравилось.
Надо бы включить телефон, позвонить на работу, быстро собираться и ехать. Валентин, наверно, рвет и мечет, не может найти своего ночного администратора. Полина знает, что в таких случаях вызывают, кого подменить, но все равно жутко неудобно и стыдно за то, что не пришла на работу, проспала и не предупредила. Ужасная безответственность с ее стороны.
Выключила воду, провела по запотевшему большому зеркалу рукой, мокрые волосы, припухшие от поцелуев губы, прикрыла глаза, вцепилась в раковину руками. Снова посмотрела на себя, на шее несколько красных пятен, на груди засосы, и все еще торчащие соски. На талии и бедрах синяки, четкие мужские пальцы.
— Полинка, вот ты где.
Девушка вскрикнула от испуга, дернула полотенце с сушилки, прикрывая им тело. Влад, открыв дверь ванной, смотрел на нее своими черными глазами, склонив голову.
— Сколько можно меня пугать! Прекрати это делать! И оденься, кинь простынь в корзину, надо постирать.
Полина прошлась взглядом по обнаженной фигуре мужчины, простынь сидела низко на бедрах, спускаясь до пола, а под ее тонкой тканью отчетливо выделялся его половой орган. Она зачем-то заговорила о стирке, засуетилась, отвела взгляд, как семиклассница в раздевалке для мальчиков.
Влад улыбнулся, потянул руку, чтоб вырвать из ее рук полотенце, но Полина дернулась назад.
— Так! Стоп! Влад! Без рук!
— Я мог и без рук, одним языком.
— Влад! Прекрати!
— Мне так нравится, когда ты краснеешь и сопротивляешься.
Он снова потянулся к ее полотенцу, но Полина ударила ему по рукам, как шкодливому коту по морде.
— Так, все, выйди сейчас же и не мешай мне. Мне давно пора быть на работе, вы совсем обнаглели, ворвались ко мне, воспользовались моей беззащитностью и вообще…
— Хочешь, я еще несколько раз воспользуюсь твой попкой и беззащитностью?
Он реально издевался, хотелось заехать ему по лицу чем-то тяжелым, чтоб перестал так ухмыляться, приставать и соблазнять ее. Полина крепче прижала полотенце, почти уперлась ягодицами в край раковины. Влад заглянул за ее спину, облизал губы, поправил рукой уже полу возбужденный член, увидев в отражении голую, такую аппетитную попку Полины.
— Даже не думай, я буду кричать, предупреждаю, — Полина поняла, куда он смотрит, выставила вперед ладонь, которая туту же уперлась в пасть волка, вытатуированного на груди мужчины.
— Конечно, ты будешь кричать, даже громче, чем раньше.
— Влад, нам надо поговорить, и мне, правда, надо на работу.
— Забудь про работу, тебя уволили.
— Как, уволили?
А вот это было уже не смешно. Ее не могут просто так взять и уволить, есть правила, в конце концов, трудовое законодательство. Она не может просто так потерять работу, точнее, протрахать ее.
— Да убери ты полотенце, дай мне свои грудки.
— Ты, похотливое животное! И не трогай меня!
Полина сама удивилось своей дерзости, но на Влада ее отпор действовал, как на быка красная тряпка, и лишь еще больше распалял. Если он сейчас снимет с нее полотенце и начнет ласкать, как он выразился, ее грудки, девушка не устоит точно. А устоять надо, и показать ему, что ей нельзя пользоваться, как резиновой куклой, трахая везде, где поймает.
Полина смотрит по сторонам, хватает душевую лейку с держателя, выпускает из рук полотенце и, включая холодную воду, направляет ее на Влада. Мужчина дергается от неожиданности, трясет головой, по его телу прямо на пол стекает вода. Перед ним обнаженная девушка, такая аппетитная, он хочет ее снова, будто и не сливал свою сперму ей в попку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ну, Полинка, держись.
Полина крепче вцепилась в душ, будто он сможет ее спасти, вздернула подбородок и решительно посмотрела на Влада.
— Ты совершенно неуправляемый, ты делаешь то, что хочешь, не спрашивая, хочу ли этого я. Не трогай меня! — повышает голос, пытаясь отстраниться.
— Но ты ведь хочешь, Полинка. Я вижу, что хочешь, — снова улыбается.
Наглые руки Влада уже на ее талии, его не останавливает даже ледяная вода, льющаяся по нему на пол, когда вот она совсем рядом, эта сочная девчонка и ее аппетитная попка. Он никогда не задумывался о том, что хотят или не хотят те девушки, которых он трахал. Всегда было важно, что хочет он, но сейчас в глазах Полинки что-то не то. Слезы? Замер вместо того, чтобы прижать девушку к себе, выключил воду, взял из ее рук лейку душа, откинул в сторону и снова заглянул в глаза.
— Ты плачешь?
Полина и правда не поняла, что на нее нашло, но стало вдруг так обидно до слез, что ее не воспринимают как человека, у которого есть свои потребности, желания и важные дела, и далеко не все завязано на сексе. Который, да, безусловно был лучшим в ее жизни, но это не все, что ее волнует, есть обязанности и работа, на которую надо ходить.
— Не плачу, отстань.
— Правда плачешь?
— Влад, отстань и дай пройти. Мне надо позвонить на работу, меня, наверное, там потеряли, Валентин устроит скандал, не хочу лишний раз с ним пересекаться.
Полина хочет отодвинуть его рукой, но это не так просто, он такой большой и холодный, простынь на бедрах промокла насквозь, его член стоит, отводит глаза, отворачивается. Влад заставляет ее повернуться, берет лицо двумя руками, сжимая в ладонях, девушка высоко задирает голову, смотрит в его глаза, а сама всхлипывает.
— Не плачь.
— Ты меня бесишь, как мне не плакать? Ты, как пещерный человек, грубый, наглый, совершенно невыносимый. Я знаю тебя несколько дней, и ты всегда ведешь себя, как животное.
Полина снова всхлипывает, странная, конечно, мизансцена: голая девушка, мокрый мужчина и слезы. Это почти истерика, после двух ночей дежурства, странных гостей, Валентина и перестрелки. Это слишком для для той размеренной и скучной жизни, которой она жила до встречи с этими мужчинами.
— Прости меня.
Полина замолкает. Ей точно не послышалось? Удивленно смотрит в темные глаза мужчины, в них вот именно сейчас нет наглости и издевки, а какая-то необъяснимая тоска. Его настроение так резко переменилось, Полина молчит, а Влад, сжимая ее лицо, проводит пальцами по щекам. Он всегда не выносил женских слез, именно таких искренних и настоящих. Так плакала сестренка от обиды, когда он ломал ее кукол, а потом, когда подросла, ломал ноги ее ухажерам. Каринка тоже называла его животным и била в грудь своими маленькими кулачками.
Слезы медленно стекали по щекам девушки, такая нежная кожа под подушечками пальцев, глаза у нее янтарные, красивые, Немец правильно заметил, этот черт все замечает, в отличие от него. А эта девчонка не играет, и ему нравится вот так просто смотреть на нее.
— Чему ты улыбаешься?
— Вспомнил кое-кого.
— Кого?
Спрашивает тихо, сейчас Влад совсем другой, в нем нет агрессии, напора, нет чертей, что пляшут в его глазах, и огня, в котором можно сгореть заживо, он сейчас настоящий, что ли.
— Одну девушку, она тоже так плакала, когда я ее обижал. Обзывалась и даже разбила вазу об мою голову.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Наверняка ты заслужил.
— Заслужил.
Он впервые за столько лет вспомнил о сестре с улыбкой, именно глядя на Полинкины искренние слезы обиды. Но даже это не мешало ее хотеть, к острому желанию обладать телом уже были приправлены другие эмоции, которые еще больше обостряли желание, делая его ярче.