Лилит не знала, что в её первую ночь в пятом доме, тот, кого она по незнанию сделала своим мужем, был рядом с её постелью, почти прижавшись к её руке, пытаясь хоть так быть ближе к ней. Ядгар не нуждался не во сне, ни в отдыхе. А вот от тех слов, что сказала Лилит Зайкилю, он улыбался, чувствуя себя счастливым. И ему казалось, что лучшей награды за те переживания, что испытал, в зале прощания, ему и не надо.
Вот только он даже думать не мог, что настоящие переживания ждут его на следующий день. Встречи с женой он ждал с нетерпением. Утес на краю безбрежного марева душ, казался ему тесным. Впервые с того времени, как попал сюда, Ядгар не испытывал привычного умиротворения. Появившуюся в мареве перехода Лилит, он не знал как встречать, как себя вести с ней.
Но девушка совершенно не изменилась. Всё также переживающая, всё с той же открытой и ярко сверкающей душой, такая же теплая и необыкновенная. Он слушал её истории о её жизни, о близких ей людях, и впитывал её воспоминания, сохраняя их в своей памяти.
Чувствуя, что время отпущенное ритуалом стремительно убегает, он осмелел и решился попросить о том, что хотел повторить всё это время.
— Я хочу, чтобы ты попрощалась со мной, как в тот раз. — Шалея от собственной смелости, произнёс он.
— Ты про поцелуй? — тихо переспрашивает она, а Ядгар только замер в миллиметре от её губ.
— Пей подарок Прядильщицы… — отвечает он, гладя Лилит по щеке.
Лилит послушно поднесла фимиам к губам. Стоило тому опустеть, как к её губам прижались губы мужчины. Жадные, голодные, ждущие ответа, надеющиеся на ласку.
— Я тебя всё равно найду! — шептала Лилит между поцелуями.
— Я всегда с тобой рядом! — отвечал ей Ядгар.
Если бы кто-то смог заглянуть на утёс чуть позже, то смог бы увидеть странную для любого дроу картину. Мужчина дроу счастливо смеялся, подхватывая на руки девушку с яркими волосами и в костюме тени. И пока ещё переход не сомкнулся за спинами пары, можно было услышать их смех и торопливые обещания.
Глава 14.
Лилит.
Возвращение в мир живых напоминало выход из сильного тумана. Последнее яркое воспоминание о том, как я, уже без всяких просьб, прижимаюсь к обнимающему меня Ядгару.
— Моё поведение нарушает все правила! — шепчет он, сжимая моё лицо в ладонях. — Любого дроу уже лишили бы головы за подобные выходки по отношению к илае.
— Но ты же не любой… — все, что успеваю сказать ему в ответ до того, как этот новоявленный фанат поцелуев возвращается к столь полюбившемуся ему занятию.
А потом густой серо-черный туман, из которого поочередно, по мере приближения, появляются силуэты с постепенно проявляющимися чертами. Сначала вернулся слух, принеся с собой многочисленные шорохи и шёпот сквозняков. Потом зрение напугало темнотой вокруг, пока не вспомнила, что просто глаза плотно закрыты, да и светильники видимо уже догорели.
Тут же тело отозвалось неприятным покалыванием в онемевших мышцах. Глубокий вдох и резкий откат в сторону. Почему? Потому что кожей на лице ощутила движение потока воздуха, которое бывает только при резком взмахе.
Выброс ног в воздух, словно на так любимую "берёзку", опускаю согнутую в колене ногу к уху и переворачиваюсь. Ноги расставлены чуть шире, чем на ширину плеч, и слегка пружинят. В любой момент я могу оттолкнуться и кинуться на противника. Но откуда бы ему взяться? Здесь, в святилище пятого дома?
— Я же говорила, жить захочешь, вспомнишь! Ну, или научишься заново. — Довольный смех Ильрейс подтвердил мои догадки.
— Как-то не особо тянет радоваться. — Недовольно пробурчала я.
— Почему же? — искренне удивилась Ильрейс. — Ты почувствовала угрозу в движении до того, как тебе что-то угрожало. А значит, память твоего тела жива! И просыпается всё явственнее, и не только, когда ты в смертельной опасности! Ты ведь и сама чувствуешь, когда тело ведёт тебя само?
— А не опасно обсуждать мою прошлую жизнь вслух? — спохватилась я.
— Под куполом безмолвия? — иронично приподняла бровь правящая, показывая на еле заметную радужную плёнку, словно мы с ней находились в огромном мыльном пузыре. — Это магия, и ни единого звука, из произнесённых здесь, не будет услышано с той стороны. Не переживай. Я хоть и древняя старуха, но из ума ещё не выжила.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Этот купол не просто так. Что ты хотела спросить Ильрейс? — про разговор с богиней я решила молчать.
— Кем ты была в прошлой жизни? Ты не воин, но ты не боишься ранить плоть! Я видела уверенность в твоих глазах во время ритуала над Лютым. Не боишься крови, не истеришь! — с грацией, которой позавидовали бы и юные девушки, эта "древняя старуха" опустилась на пол. — Даже мне изменила выдержка, когда объявились эти недоноски подземного червя! И ты точно знала куда бить! И я уверена, что эти знания были твоими. Расскажешь?
— Да вроде и не к чему скрывать. — Я уселась напротив правящей, копируя её позу и притягивая к себе Дзена. — В своём мире, я была врачом. Лекарем. Но… Необычным. Я… Я заботилась о покое ушедших. Выясняла, почему и от чего те умерли, сами, или кто-то поторопил… Помогала искать этих… Нетерпеливых!
— Ты лекарь мёртвых? К тебе приходили за тем, чтобы ты помогла отомстить? — правящая мыслила понятными ей категориями.
Душа, призванная из далёкого, неведомого мира, вызывала у Ильрейс чувство глубокого и искреннего уважения. Эта девочка, совершенно далёкая от кодекса воина дроу, в душе была настоящим бойцом! Правящая была уверена, что если придёт нужда, если страшная беда окажется на пороге её дома, дома, ради которого до сих пор билось её сердце, о котором были все её мысли и переживания, вот она, эта девочка из далёкого мира встанет на пути любого врага. И вот эта уверенность роднила Ильрейс с Лилит больше, чем кровное родство.
Правящая чуть качнулась вперёд, заключая девушку в свои объятья. Редкая минута эмоциональной слабости. Но сейчас… Ильрейс не верила, что едва очнувшаяся девушка, сможет справиться с двумя наследницами дроу. И не важно, какого дома. Она с опаской ожидала любого столкновения Лилит даже с воинами собственного дома. Ведь девушка совершенно не владела искусством боя.
Правящая уже видела большой погребальный костёр, куда сволокут тела детей её дома победители, чувствовала запах горящей плоти, который казался совершенно реальным. Особенно, когда увидела, что за оружие зажато в руке у Лилит. Лезвие для развлечений! Да тут ни одна память тела не спасла бы!
Ильрейс видела глаза дроу пятого дома, и всё они были полны страха и обречённости. Ей казалось, что все, совершенно все видят насколько испугана Лилит. Морщины, прорезавшие высокий лоб, нахмуренные брови, сжатые в одну линию губы… Ильрейс видела в этом приговор пятому дому.
Ровно до первого удара! Четкий, выверенный удар! Да, память тела проснулась, но в этом ударе чувствовалось знание! То, которого не было у Айриль! Никому уже не хотелось посмеяться над хищным лезвием, легко и быстро оборвавшим две жизни.
Опытный воин, знающий правду о " последней наследнице", Ильрейс сразу поняла, что плохо Лилит стало, не от еле заживших ран. Такое случалось с юными дроу впервые взявшими жизнь врага.
Но, Ильрейс счастливо рассмеялась, поди, докажи теперь это кому-нибудь! Особенно после рассказа Зайкиля о том, что они были в комнате для развлечений, когда прозвучал гонг. Мол, наследница Лилит даже не поверила, что кто-то вызвал её на поединок, и даже переспросила Зайкиля, что это было. А потом, так с лезвием, которое выбирала, и побежала. Выражение лица списали на раздражение и недовольство, что всякие свиристелки, что непонятно как наследницами-то стали, отрывают и беспокоят.
— Да она им и слова не сказала! — громко обсуждали по всему дому. — Мол, ещё клинки я о вас пачкать буду! Да она на них смотрела так, словно ей стыдно было, что у неё хоть что-то в руках есть! Она же… Ну, наша-то вон какая! А эти? Напялили на себя, поди, материны или бабкины доспехи и припёрлись! А она что? Девочка сопливая в их спектакли играть? Думать же надо, кому вызов бросать!