— Привет! — поздоровалась я, не зная с чего начать и вдруг почувствовав сильное смущение.
— Здравствуй, моя супруга! — улыбался мне Ядгар.
— Как-то слишком… Официально! — я внимательно осматривала в поиске новых ран и шрамов.
— Здравствуй, Лилит! Так лучше? — исправился муж.
— Лучше! Ты… Ты как? — спрашиваю и боюсь его ответа.
— Не переживай. Твоя защита не позволяет никому приблизиться к моему телу и причинить вред. А без питья и еды тело, питающее кристалл, может прожить очень долго. — Правильно понял он мой вопрос
— Какая защита? — Искренне удивилась я.
— Та, которой ты воспользовалась в первый день, ещё до того, как приняла моё сердце. Помнишь, когда тебя утянуло вслед за мной в пещеру кристалла? — напомнил мне Ядгар. — Она действует и сейчас. Наследница, которую позвала смотрительница пещер, после того, как обнаружила на мне знак твоего дома, как символ принадлежности, приказала меня убить. Но в результате, смотрительница мертва, а наследница получила серьёзные травмы.
— Наследница? А какого дома? — первым делом спросила я.
— Этого я не помню. Во время проведения ритуала братания с кристаллом, часть памяти менталистов переходит камню. Именно так камень привязывается к дому. — Ядгар мягко взял меня за руку. — Ты надеешься, что мы встретимся в третьем доме?
— Да, надеюсь. Это хорошо, что у тебя после того случая появилась какая-то защита, природы которой я не понимаю и не знаю. Но пусть будет, главное, чтобы она не исчезла также неожиданно, как и появилась. — Не скрывала я от мужчины своих надежд и тревог. — Просто у меня появилась возможность познакомиться со всеми менталистами третьего дома. В пятом тебя нет, я первым делом проверила, едва в себя пришла.
— Я знаю! — странное дело, он говорит серьёзно, а глаза сверкают так радостно, словно происходит что-то необыкновенное.
— Откуда? — удивляюсь я.
— Я всегда рядом, всегда около тебя. Я же обещал, что не отпущу! — замираю, разглядывая появляющуюся улыбку.
Ядгар редко улыбается, но ему очень идёт. И хочется, чтобы поводов улыбаться у него было как можно больше. Я рассказываю ему о своей жизни в качестве наследницы пятого дома, забывая, что он, оказывается, всё время видит меня, как когда-то, и я сама наблюдала со стороны за Ильрейс над телом Айриль.
Постепенно разговор уходит всё больше назад, в мою прошлую жизнь, и я рассказываю ему о родителях, походах в пещеры, своих находках. Он слушает всё это с живейшим интересом, задаёт кучу вопросов. И меня совершенно не смущает, что сижу я всё это время у него на коленях, что одна его рука обнимает меня за талию, а пальцы второй переплетены с моими. Мне необыкновенно хорошо! Тот момент, когда весь мир подождёт.
Но переход начинает пульсировать и бледнеть.
— Мне пора уходить? — спрашиваю Ядгара.
— Да, твоему сознанию, пора возвращаться к твоему телу. — Грустно улыбнувшись, отвечает он.
— Если здесь только сознание, то почему я чувствую прикосновения? — уточняю странный для меня момент.
— Потому что не ставишь между нами границ и щитов. — Ядгара выдаёт довольный блеск глаз. — А ты… Я хочу, чтобы ты попрощалась со мной как в тот раз!
— Ты про поцелуй? — а вот теперь чувствую, что щёки начинает печь от смущения.
Вместо ответа дроу замер в миллиметре от моих губ, ожидая моего решения.
Интерлюдия.
Ядгар, прикованный к своему кристаллу, впервые с удовольствием осматривал свою пещеру.
Он прекрасно понимал, что жить ему осталось, ровно до того момента, как смотрительница пещер обнаружит на его груди символ чужого дома. Лилит он об этом не сказал, молясь Прядильщице только о том, что бы успеть увидеть, что связи её души и тела принцессы Айриль установились и окрепли, и девушка жива.
Но как же сильно он ошибался! Он уже однажды чувствовал этот ужас смотрительницы, этот страх узнавания и гнев, исходящий от плотного черного тумана, появлявшегося, словно из неоткуда. В тот самый день, когда душа Лилит оказалась здесь и захотела защитить его. Желание, практически невозможное, в его понимании, для женщины дроу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Впервые, он закрывал глаза, отпуская свою душу от тела, улыбаясь и предвкушая возможность быть рядом с девушкой, пусть даже так, бесплотным духом. Больше его не беспокоили. Он не знал, заходили ли в его пещеру, вынесли ли останки изломанной черным туманом смотрительницы, пытались ли его вернуть обратно снова. Может быть, нет, а может защита его жены уничтожала тех, кто посягал на принадлежащее ей.
Закрепление связей между душой Лилит и её новым телом шло очень медленно и тяжело. Он несколько раз еле успевал поймать не узнающую его Лилит у самого потока. С огромным трудом получалось удержать ее на самом краю. Но и видеть, как выгибается от болезненных судорог её тело, для него оно было именно её, было страшнее самой жуткой пытки.
Момент, когда Лилит наконец-то пришла в себя, для него стал одним из самых значимых в его не очень богатой на события жизни. Он вместе с Лилит знакомился с её новой внешностью, и с огромной радостью отмечал, как много сохранилось или проявилось от облика её души. И она была красива. Необычная, яркая, не только душой, но и внешне, она притягивала взгляд, заставляла оборачиваться вслед.
Ядгар видел то, чего не замечала сама Лилит. Внимательно рассматривающие её глаза, удивлённые и восхищённые взгляды. И даже страх перед неизвестной наследницей не мог потопить жадного, голодного интереса самцов.
Но Лилит было не до этого, она практически не замечала интереса и любопытства со стороны, она спешила следом за Ильрейс, которую именно за эту стремительность движений звали "ветер смерти". Правда до того, как она сняла маску тени пятого дома и открыла свое лицо.
Ядгар не смог сдержать улыбку, представив себе выражение лиц матриархов семей, когда на большом совете, мать Ильрейс попросила ту, что оставляла след своего особенного и только ей известного удара, словно подпись, снять маску и принять власть из её рук. Очень веселила Ядгара мысль, что правящим матерям было весьма неуютно сидеть на своих заседаниях рядом с той, которая вполне могла решить вопрос в свою пользу привычным ей способом.
Сердце менталиста забилось быстрее от одной только мысли, что его жена спешит в пещеры менталистов в надежде найти его в собственном доме. К сожалению, нет, его кристалла, среди тех, что служили пятому дому, не было.
Но открытием для мужчины стало поведение его жены во время подготовки к прощанию с сыновьями дома. Вот сейчас он поверил, что перед ним будущая правительница и глава дома. И в то же время, он не мог не восхититься её умением держаться, убеждать и доносить до остальных свою точку зрения, да так, что те начинали считать её единственной правильной. И то, как она приняла на себя ответственность за жизнь всех мужчин своего дома, не говоря уже о тех, из числа раненных и болеющих, которых ей просто отдали, чуть ли не на потеху.
А ведь он в отличие от всех собравшихся в этой комнате, за исключением разве что Ильрейс, знал, что Лилит ничего не знает о жизни внутри дома и законах дроу! Что ориентируется буквально по наитию! Но не отступает, до конца отстаивая чужие жизни, каждой минутой этого спора, каждым своим словом, доказывает свое право быть наследницей.
И вместе с остальными мужчинами в этом зале замерев, наблюдал за тем непонятным ритуалом, который она проводила над тем, почти уже ушедшим воином дома. Удивило только, что использовала она при этом одно из тех лезвий, при помощи которых илаи обычно только развлекались. Но в руках его жены, лезвие, обычно приносящее только дополнительные страдания, порхало, прогоняя дыхание смерти.
Не зря её душа пылала огнём. А вот чуть позже, огнём запылала уже его душа. Он сам чуть не вспорол горло этому хитромордому прохиндею! Увидев этого сопляка в постели собственной жены, он испытал такое желание убивать, которого не чувствовал ни разу в жизни.
Чувство, странное и непонятное, не свойственное мужчинам дроу! Ревность! Жгучая, мешающая дышать, бьющая наотмашь и безжалостно. И улегшаяся в глубинах души хищным зверем, только и ждущим, когда начать рвать своими клыками не знавшее этих мук сердце.