13?
– Кто? Я? Да ни в жизнь! Вы меня оскорбляете! Можете взять отпечатки пальцев! Я – невиновен! Это – грязная клевета!
– Ах ты, гад! Раньше по одной порции таскал, теперь уже по две! Аппетит приходит во время еды? Аааа…
Она увидела меня – так вы теперь на пару работаете, ты кто? Я что – то тебя раньше не видела здесь! Новенький? Как твоя фамилия?
– Злобарь.
– Я запомню, я за вами слежу подонки, всё расскажу товарищу майору! Вы у меня живо в свои роты вернётесь, ворюги! Извините, Николай Сергеевич, я сейчас принесу вам второе, произошла неувязочка.
Радостно посмеиваясь, Барсик вытащил меня за рукав в коридор – ты как насчёт девок? Уважаешь это дело?
– А что?
– Тут такая цыпа лежит! Весь госпиталь на неё шишку точит, дочка полковника Жёлудя…
– Жёлудь? Это который зам по тылу? Крысёныш такой, перепуганный до безобразия, как ссаный барбос, всего боится, если дочечка в него пошла, то я…
– Да похуй на него, дочура у него – что надо, я бы её шоркнул.
– В чём проблема?
– Да вокруг неё все, кто могут ходить, целыми днями вьются, слюни пускают, не пробьёшься…
– Она кому – нибудь дала?
– Неа, только разговорчики, даже за грудь потрогать не даёт…
– Недотрога…
– Да, но попробовать стоит, пошли?
– Нет, я в групповухе не участвую…
– Любишь в одиночку – тихо сам с собою, устал левой, давай правой! Одноглазого своего душить любишь?
– Дурашка, ты по себе – то не суди…
Мы завернули вправо, и увидели любопытную картину – на скамеечке сидела сказочно красивая девушка в дорогом спортивном костюме цвета маренго, вокруг неё, на соседних скамейках, на полу, сидели, лежали, стояли одетые в синие госпитальные пижамы солдаты, их было человек пятнадцать. Девушка мелодично смеялась, периодически (и очень грациозно) поправляя волосы, упорно лезущие на лоб, в каждом её движении сквозило изящество. Большие зелёные глаза были широко открыты, изящный, правильной формы нос, чуть припухлые, чувственные губы, ослепительной белизны зубки – она была прекрасна, и очень неожиданно смотрелась среди разномастных солдатских физиономий. В сторонке, в полном одиночестве сидела грузная, носатая тётка в ярко – розовом спортивном костюме.
– А это кто?
– Это? Бронтозавр.
– В натуре?
– Это – Вита.
– Чего – то лицо у неё знакомое…
– Не знаю – не знаю, дочь прапора какого – то…бля, память на фамилии плохая, Пиписон!
На окрик обернулся невысокий парень – чё?
– Иди сюда, здорово! Как фамилия этого муравьеда в юбке?
– Кого?
–Ну, этой, Виты…
– Ааа, Бейвнос её фамилия.
– Точно! Бей – мать – её – в нос! – Барсик оглушительно расхохотался, продемонстрировав золотой запас России – как я мог забыть, сука…ты куда?
Я уже не слушал Барсиковы бредни, и целенаправленно шёл к Вите – вы позволите?
Она удивлённо смотрела на меня снизу вверх – ты со мной базаришь?
Если долго водить наждаком по ржавой батарее, можно добиться такого же звучания – режущий слух, низкий, скрежещущий, металлический, вызывающий гримасу боли у слушающего, звук.
– Ничё не перепутал? Тебе туда, к этой своре кобелей, красавчик – она показала рукой на толпу, окружающую Соню.
– Нет, я не перепутал, я шёл к вам Вита. А вы знаете, что ваше имя в переводе с латыни означает «жизнь»?
– Прикалываешься надо мной? Я же знаю, что у тебя хуй – стручок, а яйца – орехи, я…
– Ооо, вот это темперамент, будь я художником, я бы картины с вас писал, но не сподобил меня господь…
– Кто? Бог что – ли? Так, дай угадаю – ты поспорил на меня вот с тем длинным, у которого полный рот позолоченного дерьма, как у цыганки?
– Нет, Виточка – я перешёл на полушёпот, заговорил низким, обволакивающим голосом – я с первого взгляда распознал в вас инди – ви – ду – альность, все они – я слабо махнул рукой в сторону толпы – все они тупые, грубые животные, они видят только внешнюю оболочку, и не видят того, что за ней скрыто. Пройдёт лет пятнадцать, и эта девушка – я показал на Соню – превратится в тупую, маразматическую старушку, с грязными ногтями, морщинами, периодически она будет вскакивать с инвалидного кресла и играть в футбол своими сморщенными, как финик грудями, да – да, женский век недолог, а вот ваша чистая душа будет также сиять и через двадцать и через тридцать лет, золото не ржавеет. Мой дедушка был марийским колдуном, он научил меня видеть сияние, исходящее от людей, обладающих чистой, возвышенной душой, как только я вошёл сюда, я сразу увидел исходящий от вас свет, вы озаряете это помещение…
Я легко, быстро прикоснулся к её налитому плечу, и меня ударило током – вот! С этого всё начинается! Между нами пробежала искра! Вы любите читать?
– Кино люблю, Санта – Барбару…
– Вот! Вот! У Круза и Иден всё также начиналось, с проскочившей между ними искры…
Она неожиданно расхохоталась – Сонька будет своими сиськами в футбол играть? Бха – ха – гха – ха! А ты – приколист! Коры мочишь! Расскажи что – нибудь ещё…
Я говорил не переставая, журчал подобно весеннему ручью, деликатно взяв Виту за мощный бицепс, я увлёк её в сторону от кричащей толпы, мы мирно погуляли в роскошном зимнем саду, и договорились встретиться здесь же на следующий день. Утомлённый Витой, я возвращался в свою палату, увидев меня, Барсик радостно проорал – вот же он! Вот этот енот – полоскун вооружённых сил!
– Почему енот?
– Это всеядное животное, жрёт что попало, прямо как ты.
– Особенно приятно это слышать от такого измождённого жизнью аскета, как ты.
– Ну, как тебе нежная девочка Вита? Ты её уже осчастливил?
– Фу, какой ты грубый, так же нельзя, надо быть последней свиньёй, чтобы торопиться в таком случае, со страшилами ещё труднее, чем с красавицами – осторожно, неспешно, очень деликатно…
– Тебя не тошнит?
– С какой стати?
– Она же страшная, усатая, носатая, волосатая…
– Зато вокруг неё нет стаи кобелей…
– Какой ты сука, практичный…
– Да заткнитесь вы оба! – Колян охотно присоединился к дискуссии – Знатоки бабской психологии, «тошнит, не тошнит», достали уже, дайте поспать!
Барсик, широко ухмыляясь, приложил указательный палец к губам, и ловко запрыгнул на кровать – гуте нахт, зольдатен!
13.
– Глубоко вдохните, теперь выдыхайте в эту трубку, с силой. Так, объём лёгких два с половиной литра, нормально, я думал, будет хуже, что у нас с анализами – эритроциты повышены, хм…немного…так, вам молодой человек,