— Да, конечно. — Она поставила свой стакан на крыльцо и заправила выбившуюся прядь волос под шарф, стараясь взять себя в руки. — Это слово происходит от латинского lascivions, что значит «похотливый», или «возбуждающий»… ну, вы понимаете. Я просто вспомнила, как вы подтрунивали над тем, что я произнесла редко употребляемое слово «прострация», тогда как вы в подобных случаях говорите что-то другое. Мне не следовало смеяться. Я знаю, у нас серьезный разговор, но мне вдруг пришло в голову, что мы, может быть, не такие уж разные на самом деле.
— Я никогда не встречал ни одного человека, похожего на вас, вам это известно, Кэйс?
Она кокетливо взглянула на него.
— Мне стоит принять это как комплимент?
Он подошел к ней и приподнял со стула, скользнув руками к ней под блузку, и, ощутив теплую нежную кожу, начал медленно и ласково ее поглаживать.
— Наверное, — ответил он, блестя глазами и снова переходя на «ты». — Вообще-то мне давно следовало бы догадаться, что у тебя было достаточно бурное прошлое.
— По глазам?
— И по той непринужденности, с которой ты обращаешься с девочками, по твоей привязанности к ним. Неудивительно, что тебе так не понравилось мое «навешивание отрицательных ярлыков».
Он говорил так спокойно, как будто руки его действовали совершенно, без его ведома.
— Джеффри…
— Мм? — Он посмотрел на нее укоряюще.
— Ты знаешь, что ты со мной делаешь?
— Ну, тут есть одна идея, — улыбнулся он в ответ.
Ее сердце бешено билось, дыхание участилось до предела, слова застревали в горле. Она вся горела, голова слегка кружилась. Все ее существо было пронизано острым, мучительным и реальным желанием.
— Я еще… — она помедлила, облизнув губы. — Есть еще кое-что, о чем я не рассказала тебе.
— Да, я понимаю и хочу услышать обо всем, но позже…
Он закрыл ртом ее приоткрытые губы и ворвался языком внутрь, словно требуя всего того, что она и сама отдавала ему с такой готовностью. Она вскинула руки и погрузила пальцы в его густые волосы.
— Разреши мне взять тебя, — горячо прошептал он.
— Джеффри, я бы очень этого хотела…
— Но?
— Девочки — у них сегодня намечена пешая прогулка.
— И что же?
— Я обещала приготовить к их возвращению угощенье. — Она непринужденно чмокнула его в твердо очерченный подбородок. — Мне очень жаль.
— Мне тоже чертовски жаль, — ответил он сердито. — А что это за угощенье?
— Отвар из трав, который они называют аперитивом. А еще для тех, кто всегда просит добавки к основным блюдам — а они всегда просят добавки, — по два печеньица из пшеничной муки с пастилкой и шоколадкой.
— Звучит заманчиво, — заметил он без энтузиазма.
— Они привыкли, — смеясь, сказала Кэйси и взъерошила ему волосы.
Он шутливо защемил ей пальцами нос, но она чувствовала и видела, как он возбужден.
— Дорогая, единственное, к чему я смог бы привыкнуть на ферме Рэйнбоу, так это к одной бывшей малолетней правонарушительнице, превратившейся со временем в преподавательницу древних языков. — Он снова поцеловал ее глубоким и долгим поцелуем и прошептал на ухо:
— И думаю, что уже привык.
6
Надежно закрепив байдарку на крыше пикапа, они отправились на ферму Рэйнбоу. Джеффри оставил Кэйси на ферме, а затем отвез байдарку к скале у озера. Вернувшись, он застал Кэйси на крыльце столовой, где она ножом для рубки мяса резала на кусочки большой брикет молочного шоколада.
— А почему бы не использовать плиточный шоколад? — поинтересовался Джеффри, сидя на скамье за большим кухонным столом.
— Он слишком дорог. Этот намного дешевле.
— Но намного проще покупать уже фасованные сладости.
— Многие необходимые вещи в жизни даются не так уж просто, — сказала Кэйси сосредоточенно.
— Или недешево, — добавил он.
Они посмотрели друг на друга и рассмеялись. Кэйси наметанным глазом определяла порции — кусочки шоколада весом примерно в унцию — и аккуратно их отрезала. Один она протянула Джеффри, и он тотчас положил его в рот.
— Ну вот, понятно? — сказала она самодовольно. — Брикет молочного шоколада высшего качества обходится нам гораздо дешевле, чем фасованные сладости.
Он поднял на нее глаза; выражение их было и серьезным, и загадочным.
— Для меня качество всегда на первом месте. Особенно в том мире, где я вращаюсь. К сожалению, подделки бывают иногда так искусно выполнены, что я иногда ошибаюсь и принимаю их за подлинники. Иногда, но не часто. Я всегда чувствую истинное качество, если оно действительно существует. — Он опять улыбнулся, и от этой улыбки кровь у нее быстрей побежала по жилам. — Всегда.
— А я вот не настолько проницательна.
— Это потому, что ты по натуре подлинный жизнелюб.
— Или просто дурочка? — парировала Кэйси.
— Быть циником легко. Но для того, чтобы общаться с людьми с открытой душой, требуется мужество…
Кэйси понимала, что их разговор давно уже вышел за рамки «шоколадной темы».
Джеффри продолжал:
— Чтобы и они могли обращаться с тобой так, как если бы ты была для них самым дорогим человеком.
— А потом, в самый последний момент, внезапно сменить тактику, перед тем как заняться с тобой любовью? — Кэйси резко отвернулась и снова попыталась нарезать шоколад. — Я рада, что ты меня понимаешь, Джеффри. Может быть, это и странно, но рада.
Она снова в смятении повернулась к нему, рассеянно вертя в руках нож, и Джеффри предусмотрительно отодвинулся на край скамьи.
— Я не уверена, что всегда веду себя правильно. Ты можешь считать, что такая важная персона, как я — эксперт в группе Магинна, знающая семь языков, — должна уметь «общаться». Я имею в виду… О, Джеффри, я чувствую себя такой наивной по сравнению с тобой.
Он молчал, терпеливо ожидая продолжения разговора.
— У тебя, несомненно, были связи с сотнями таких женщин, как я, и…
Он поперхнулся.
— Джеффри Колдуэлл! Ну вот видите, мистер, ваша песенка спета… — Она рассмеялась и отложила нож в сторону. — Хорошо, допустим, не с сотнями. Но ты понимаешь, что я имею в виду. Я бывала в Голливуде, Джеффри, и я иногда хожу в кинотеатры.
Он уперся коленом в скамью.
— А телевизор ты смотришь? Знаешь, на телевидении у меня тоже полно клиентов…
— Ну…
— Ага, значит, все-таки смотришь!
— Раз в неделю. Или ты забыл, что я живу и работаю в Вашингтоне? Не буду хвастаться, что каждый вечер в четверг я занимаюсь укладкой волос, массажем лица, вышиванием салфеточек к Рождеству, уставившись на экран телевизора, — не слишком, кстати, интеллектуальное занятие, должна заметить. Я знаю, что представляет собой твой мир, и он не похож на мой. Но я не знаю, насколько это имеет значение. — Она села, не глядя на него, и открыла коробку с пастилой. — Ты взял себя в руки тогда на берегу ради меня или ради себя?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});