— Это верно.
Джеффри скривил губы в комичной ухмылке.
— А я как-никак довожусь ему внуком!
— И это правда, — согласилась Кэйси, заерзав в своем ставшем неудобным кресле.
— Так что мои действия некоторое время тому назад касаются только меня и моих чувств к вам, не более того.
— О! — она не знала, что и сказать.
Он откинулся на спинку стула и не смог удержаться от улыбки. Отливающие золотом локоны Кэйси выбивались из-под шарфа, голубые глаза блестели, аккуратный носик слегка порозовел после последней лодочной прогулки. Джеффри почувствовал, как внутри снова поднимается волна возбуждения, и в который уже раз пожалел о том, что чувство ответственности проснулось у него на берегу так некстати.
— Зачем сестра Джозефина прислала вас? — спросил он отрывисто.
Выпрямившись, Кэйси приняла деловой вид.
— Ах да. Возможно, вы не в курсе, Джеффри, но на ваших землях растет несметное количество черники.
— Да, я припоминаю, — подтвердил он, махнув рукой куда-то в сторону верховья реки, — за сосновым леском и по склону холма. Я со своими кузенами всегда ходил собирать ее, когда был ребенком. Я приезжал сюда каждое лето, пока мы не перебрались в Лос-Анджелес, когда мне исполнилось десять лет. С тех пор был здесь всего несколько раз.
Кэйси подумала, что он вовсе не намерен щадить ее чувства. Он был внуком Сэса Рэсбоуна и не хотел этого скрывать или как-то замять это обстоятельство, или согласиться с ней, что его дед был действительно очень противным стариком. Что ж, вряд ли она имела право упрекать его за это. Все же возложенная на нее миссия заставляла ее чувствовать себя неловко.
— Дикие ягоды самые вкусные, вы не находите? — поинтересовалась она совсем некстати.
— Несомненно. — Он вытянул перед собой длинные ноги и выглядел совершенно умиротворенным. — Моей двоюродной бабке, Сильвии Рэсбоун, принадлежало и поле по ту сторону каменной стены, что огораживает владения деда. Там тоже полно черники, но нам не разрешалось ее собирать после того, как Сильвия Рэсбоун пожертвовала пятьдесят акров Ордену Святой Екатерины. Мне было тогда восемь лет, но я помню, как дед просто рвал и метал оттого, что к его земле будет примыкать лагерь для малолетних правонарушительниц. Ваши тетушки были тогда молоды и выступали проводниками новых веяний, которые мой дед считал в высшей степени сомнительными. Я так до конца и не понял, какие мотивы управляли Сильвией в большей степени: желание проявить щедрость, будучи благочестивой прихожанкой англиканской церкви, или желание досадить своему братцу. Все Рэсбоуны — жуткие склочники.
— Знаю, — не стала спорить Кэйси. — Сильвия посещала церковь в Александрии, когда там был мой отец, а Сэс уже уехал в Беркшир.
Джеффри ухмыльнулся.
— А ваш отец называл его «стариканом Рэсбоуном»?
— Насколько мне известно, нет, — ответила Кэйси.
— Но вы бы не стали винить его за это?
— Ваш дедушка и я никогда не ладили…
— Я уже слышал это, — Джеффри перевел на нее взгляд. — Не хотите ли рассказать мне, почему?
— Сначала я хочу узнать, согласны ли вы, чтобы девочки собирали чернику как на нашем, так и на вашем участках?
— Приближается пресловутый сезон сбора черники?
Кэйси раздосадовалась, но только молча кивнула. Этот ежегодный сезон, наверное, больше всего приводил в бешенство Сэса Рэсбоуна. Покой его тихого владения в Беркшире нарушало круглосуточное столпотворение, создаваемое не только воспитанницами с фермы Рэйнбоу, но и учениками из других школ Ордена, а также присутствием многочисленных благотворителей, монахинь, священников и даже епископа.
— Праздник по этому случаю назначен на субботу, — наконец вымолвила Кэйси и тут же поспешно добавила: — Вы тоже в числе приглашенных.
— Благодарю, буду иметь это в виду. — Он откинулся назад и покачался на двух ножках стула, потом вздохнул и вернул стул в прежнее положение. — Кэйси, вы же и так прекрасно знаете, что я разрешу вам собирать чернику на моем участке.
Она спокойно взглянула на него.
— Нет, я в этом совсем не уверена.
Джеффри вскочил и встал на верхней ступеньке крыльца, устремив взор в горы, простирающиеся на противоположном берегу реки. Он думал о том, как здесь безмятежно. Или, по крайней мере, было.
— Кэйси, я стараюсь понять, — осторожно начал он. — Мой дед предостерегал меня против этих девочек. Вы можете сказать, что меня годами приучали думать о них… плохо. Но я стараюсь быть справедливым. Я дам им шанс изменить мое мнение о них. А вы — вы дадите мне этот шанс?
Кэйси отхлебнула кофе. Она всячески убеждала себя, что должна ответить Джеффри за его откровенность тем же. Зная ее, может быть, предвзятое мнение о Сэсе Рэсбоуне, он все-таки не стал скрывать от нее, что является его внуком. А представляя себе его отношение к малолетним правонарушительницам, сможет ли она признаться ему, что тоже когда-то была одной из них?
Кусочек льда тем временем растаял во рту. Какой у нее был выбор?
— Я была одной из них, — быстро выпалила она.
Он обернулся к ней.
— Были кем?
— Воспитанницей лагеря фермы Рэйнбоу.
— Вы имеете в виду…
— Я имею в виду то, что была малолетней правонарушительницей. Меня задержали, когда я пыталась получить лекарство по поддельным рецептам для своих старших подруг, и отправили в школу Ордена Святой Екатерины.
Джеффри вздрогнул.
— М-да, неожиданно… — пробормотал он.
— Тут, разумеется, нечем гордиться, но я и не стыжусь своего поступка.
— О черт. — Он снова повернулся лицом к реке и потер затылок, как будто у него разболелась голова. — Итак. Вы утверждаете, что меня одолевают сладострастные мысли о женщине, которая не только обучает маленьких хулиганок, но и сама была такой, и в то же время говорит на семи языках и имеет двух теток-монахинь и отца-епископа? Кэйси, это… — он услышал какой-то приглушенный звук и обернулся к ней. — Кэйси! — Он недоверчиво уставился на нее и затем взревел от негодования:
— Кэйси Грэй, вы смеетесь?
— Простите меня… — еле выдавила она в ответ, изо всех сил закусив губу и залившись краской, но так и не смогла справиться с собой и, наконец, расхохоталась во весь голос.
— Леди, — мрачно произнес Джеффри, — вы заслуживаете хорошей взбучки.
— Я знаю, что тут просто неуместен смех, но, Джеффри, — «сладострастные мысли» [2]?!
Он обиженно нахмурился.
— Я знаю значение этих слов.
— Да, конечно. — Она поставила свой стакан на крыльцо и заправила выбившуюся прядь волос под шарф, стараясь взять себя в руки. — Это слово происходит от латинского lascivions, что значит «похотливый», или «возбуждающий»… ну, вы понимаете. Я просто вспомнила, как вы подтрунивали над тем, что я произнесла редко употребляемое слово «прострация», тогда как вы в подобных случаях говорите что-то другое. Мне не следовало смеяться. Я знаю, у нас серьезный разговор, но мне вдруг пришло в голову, что мы, может быть, не такие уж разные на самом деле.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});