В таких случаях нянька всегда подвергается суровому осуждению, и мы считаем, что это справедливо. Хотя большинство промахов няньки, несомненно, должно быть записано на счет ее обожателя. Это верно не всегда, но в большинстве случаев это так.
Власти обещали принять меры дисциплинарного характера, чтобы несколько охладить пыл тех отважных героев, которые не знают, на что направить в мирное время свою клокочущую энергию. Возможно, меры и приняты, однако их явно недостаточно.
Свобода действий каждой отдельно взятой личности свята; но, с другой стороны, существуют поступки, недопустимые с точки зрения морали и запрещенные в интересах всего общества. Во имя благополучия наших семей и поддержания нравственности в наших городах и весях необходимо пресекать возмутительные деяния такого рода и решительно изгонять нарушителей общественного порядка из-под наших каштанов.
В нашем случае, впрочем, ни о чем подобном речи не идет; в силу своего возраста мадам Нобле была выше всяческих соблазнов. Но тем не менее все шепотом передавали друг другу историю няньки-пикардийки, развлекавшейся с бравым пехотинцем, в то время как вверенный ее заботам ребенок был уведен неведомо куда какими-то подозрительными типами. Увы, в подобных рассказах наши славные воины выступают в роли жуков, оскверняющих французские леса и рощи…
Париж любит посмеяться; но одним зубоскальством проблему не решишь.
Мы уверены, что глухое недовольство армией, время от времени поднимающееся в нашем обществе, напрямую связано с вышеупомянутыми несчастьями. Не является ли оскорбительным любовный пыл сапера или гренадера, изливаемый им на предмет своей страсти, если бедный младенец заходится в это время в крике, упав животиком на мокрый песок? Во всяком случае, это зрелище вызывает некий раздражающий зуд, который ощущается в самых нежных уголках души каждого обывателя. Матери семейств и хранительницы семейных очагов не желают играть в собственном отечестве роль представительниц покоренного народа и отказываются участвовать в исполняемом военными фарсе, пародирующем поведение солдат в завоеванной стране.
Тем, кто испытывает уважение и симпатию к армии, хотелось бы, чтобы армия сама нашла какие-то средства, излечивающие от столь нелепой болезни.
Но вернемся на нашу площадку. К сожалению, мы вынуждены сообщить странный факт: никто из людей, больше всех заинтересованных в том, чтобы найти Королеву-Малютку, не сдвинулся с места; мадам Нобле наводила порядок в стаде своих ошарашенных овечек, Медор в растерянности взирал на Лили, а та, согнувшись и закрыв глаза, казалось, полностью утратила способность не только действовать, но и думать.
Один за другим на площадку приходили сторожа и те, кто добровольно бегал к воротам. Привратники ничего подозрительного не заметили.
Лили подняла глаза: кто-то рядом с ней произнес имя Королевы-Малютки.
– Она спряталась, – ласково проговорила несчастная мать, – забралась в дупло дерева и устроила там себе гнездышко.
«Окаменелость» встала со скамьи и удалилась. Все видели, как сей почтенный старец на ходу вынул из кармана платок и вытер глаза.
Зрелище было на редкость трогательное. Медор со слезами в голосе воскликнул:
– Если сегодня мы не отыщем Королеву-Малютку, завтра она непременно умрет!
– Кто-нибудь знает женщину, которая крутила веревку? – внезапно спросил кто-то из толпы.
Мадам Нобле вздрогнула, а Медор прямо-таки подскочил.
– Так кто же она, кто? – раздалось со всех сторон. Человек, задавший вопрос, вышел на середину площадки и заявил:
– Ну и злюшее же у нее было лицо!
Один из ребятишек робко сказал:
– Она дала Королеве-Малютке кусочек яблочного сахара.
А другой добавил:
– Когда солдаты кинулись к женщинам, та старуха обняла Королеву-Малютку и протянула ей пряничного человечка. Королева-Малютка очень обрадовалась и попросила показать ей пансионеров.
Тремя ударами локтей Медор рассек толпу; со всех ног он рванулся на улицу Бюффон.
Один из сторожей записал приметы Королевы-Малютки и женщины, крутившей веревочку, а затем объяснил мадам Нобле, что ей надо делать, чтобы помочь полиции напасть на след ребенка.
– Запомните, – прибавил сторож, – пока вы не поймете, что нельзя сидеть, сложа руки, вам девочку не найти!
– Черт побери! – раздалось десятка два голосов. – Ну и странные же существа эти няньки!
– Но я же отвечаю и за других малышей… – извиняющимся тоном пробормотала мадам Нобле.
– А сама мать! Что за черт! Когда теряешь ребенка… – зашумела толпа.
Взгляд Лили случайно упал на одного из говоривших. У того кровь застыла в жилах, и он в страхе попятился.
– Должна вам сказать, – заявила толстая женщина, державшая на руках щенка, – у меня никогда не было детей, но если бы они у меня были, я бы никогда не доверила их какой-то прогулочнице!
– Ах! – в отчаянии воскликнула мадам Нобле. – Какой ущерб моему делу нанесет это похищение!
И бросив на Лили весьма недобрый взгляд, добавила:
– Ну давайте же, милочка, шевелитесь! На вашем месте я бы уже давно была у комиссара.
Но Лили не тронулась с места. Она откинула со лба волосы и тихо произнесла:
– Все эти люди прячут ее от меня… Я же хорошо знаю, что она не потерялась.
Однако в мозгу молодой женщины явно происходила напряженная работа: большие синие круги под глазами Лили стали более темными, хрупкое тело то и дело сотрясала дрожь.
Через несколько минут она с трудом поднялась и, шатаясь, двинулась вперед. Люди расступались, давая ей дорогу; не знаю, что произошло, но многим вдруг показалось, что теперь, когда рассудок молодой женщины окутался туманом, ее удивительная красота стала по-детски трогательной, и в эту минуту Лили напомнила всем пропавшую Королеву-Малютку.
– Как же она похожа на свою дочь! – прошептала мадам Нобле; слова ее были подхвачены сотней приглушенных голосов.
В Париже занимательное зрелище может родиться даже на пустом месте. Однако сегодняшний спектакль был весьма необычным и не имел совершенно ничего общего с разными дурацкими сценами. Не было ни жуткого шума, ни плача, ни крика, но все, кому довелось присутствовать при разыгравшейся трагедии, покидали место действия в состоянии мрачном и подавленном. С той минуты, как Лили поднялась со своей скамьи, в глазах оставшихся зрителей вспыхнуло горькое любопытство.
Те, кто знал Королеву-Малютку, без устали рассказывали, какой она была красивой, веселой и ласковой, и как радостно было наблюдать за ней, когда она играла с другими детьми, казавшимися ее верными подданными.
Разумеется, Лили ничего не слышала. Она шла, стараясь ступать как можно тише, словно собиралась застать кого-то врасплох. Ее бескровные губы кривились в улыбке, горькой – и в то же время шутовской.