плохое, дитя моё. Хочешь поговорить с ним? – Гаяния присела на золотой песок возле Рипсимии. – Расскажи ему свою историю и послушай, что оно тебе расскажет. Эта синева не осудит тебя, не раскроет чужому твою тайну и не предаст – сколько же историй выслушало море? Сотни? Тысячи?
– Где-то здесь должен быть Кассиас. Господи, пусть этот человек нам поможет.
– Нужно отыскать его здесь.
Девы побрели вдоль береговой линии. На волнах колыхались корабли; у самого края стояло неприметное судно.
– Попытаем счастья? – Нуне спросила у Рипсимии.
– Нет другого выхода. Матушка, – Рипсимия обратилась к Гаянии, – можем ли мы ненадолго оставить вас?
– Дети мои, вы пойдёте искать того человека, который поможет нам?
– Да, матушка.
– Ступайте! Бог вам в помощь! Мы будем ждать вас здесь, – Гаяния показала рукой на миниатюрный островок на песке, там можно было немного передохнуть, вглядываясь в морские красоты, и остаться незамеченными.
Нуне и Рипсимия подошли ближе к кораблю. Подняв головы кверху, они увидели высокого и худощавого моряка, возившегося на палубе: на его руках проступали тонкие, как струны, сухожилия, кожа была смуглой, почти чёрной от жгучего солнца, ноги – босы и костлявы, а вот зубы – белы, как чеснок.
– О, Посейдон! – вскрикнул он, увидев внизу двух девушек, и тут же расплылся в сладкой улыбке. – Какие красавицы. Боюсь, прекрасные нимфы, моей любви на вас двоих не хватит! Чем могу быть полезен?
– Правда, что ты отплываешь в Александрию, добрый человек? – спросила Нуне. – Тот, кто очень хорошо знает тебя, сказал, что ты сможешь помочь.
– Раз сказал, значит, помогу. Да, сегодня отплываю на Александрию. Хотите со мной?
– Скажи, смог бы ты перевезти нас туда? Нас и остальных.
– Сколько вас? Женщины? Мужчины?
– Тридцать семь. Все женщины.
– Посейдон великий! Тридцать семь?
– Мы заплатим! – крикнула Рипсимия.
– А вот это уже другой разговор, красавица, – мужчина спустился к девам и протянул им руку. – Кассиас.
– Я – Рипсимия, а это моя сестра – Нуне.
– Вот как? – Кассиас провёл пальцами по бороде. – Значит, говорите, вас тридцать семь и вы заплатите. Что же – хорошо, что заплатите, женщины на корабле – к немилости богов, но ради вас сделаю исключение. Какова ваша плата?
Рипсимия раскрыла свёрток, в котором блестело колье из чистого золота, украшенное слезами нимф – белоснежными жемчужинами.
– Это очень дорогое украшение, не откажешь нам помочь, оно будет твоим.
Корабельщик вытаращил глаза – уж у кого, а у него глаз был намётан. Из Александрии в Рим Кассиас, грек по происхождению, возил не только зерно, но и разные драгоценные и редкие вещи: ткани, украшения, чаши и амфоры, вино, масло и оружие; иногда корабль ходил в Иллирию и в Эфес – туда, где можно выгодно что-то купить и дорого продать. Даже «Зевс» – его корабль – также был перекуплен, а у кого – Кассиас уж и позабыл.
– Что ж, прекрасные нимфы, добро пожаловать на мой борт, а где же остальные?
– Они ждут, с какими вестями мы вернёмся к ним, – Рипсимия непринуждённо улыбнулась Кассиасу, и он снова расплылся в улыбке: его слабостью были красивые женщины, вкусное вино и блеск монет. – Значит, всё решено? Ты поможешь нам?
– Море и его покорный слуга к вашим услугам.
Рипсимия и Нуне вернулись с добрыми новостями.
– Матушка, сёстры! Он поможет нам! Пойдёмте скорее – судно скоро отправляется в Александрию, и у нас совсем мало времени!
– Нам нужно раствориться среди людей, – Лусиния обратилась к Гаянии. – Матушка, нас много, и мы можем быть заметны недругам. Сёстры, в бухте много народу?
– Да, – ответили Нуне и Рипсимия.
– Тогда вы, – игуменья указала на Лусинию и Рипсимию, – бегите первыми на судно, а Мария, Мариамна и я, – Гаяния показала на двух сестёр-близнецов, – зайдём последними, остальные девы пойдут за вами по двое. В добрый час! – Гаяния крестом освятила ход дев.
***
Корабельщик, облокотившись на грот-мачту и, затаив дыхание, стоял недвижно, будто вбитый в палубу. С лёгким упоением Кассиас посматривал, как женщины одна за другой заполняют его корабль.
– Желаю тебе здравия, добрый человек! – обратилась к владельцу судна Гаяния. – Как долго будем идти в Александрию?
– Если боги будут к нам добры, то двенадцать дней, – гордо ответил Кассиас, – другие корабли идут дольше, на-а-а-много дольше, чем мой «Зевс»! Располагайтесь в трюмах – там просторно и не дует.
Судно отошло от берега: чёрные и серые инсулы, видневшиеся вдали, сначала походили на точки, а потом и вовсе скрылись из виду. Корпус корабля постукивал и скрипел – звук был неприятен ушам и раздражал корабельщика.
– Как можно, да и за что, спрашивается, любить море? Оно даже такого титана, как этот, способно погубить, а о людях я вообще молчу… что ему стоит… Эх, ладно, что это я о грусти всё говорю, да о несчастье. Расскажите мне лучше о себе, прекрасные женщины, зачем вам в Александрию? Чем Великий Рим не угодил? – Кассиас обратился к Рипсимии, Мариамне и Марии. Они остались с Кассиасом, хотели посмотреть на то, как он ведёт судно, и узнать немного о его жизни, промысле и путешествиях.
Корабль затрясся – волны поднимались, от ровной и размеренной глади не осталось и следа. Вода заливала палубу, а ветер трепал паруса с неистовой силой.
– Живо прячьтесь, – крикнул Кассиас, – Посейдон гневается!
Несколько моряков тут же оказались рядом, они спасали паруса, не давая им разорваться, и боролись с водой на палубе.
– Аид бы тебя побрал! – выругался владелец «Зевса». – Надо же было всё испортить этому шторму! За что? Ну за что любить море? Каждый час рискуешь быть съеденным рыбами!
– Капитан, – к Кассиасу подбежал молодой моряк, – не знаю, когда это закончится, но мы не справляемся ни с парусами, ни с водой! Всё бесполезно!
Девы, видя то, как Кассиас и его помощники борются с непогодой, принялись молиться: они закрыли глаза и в один голос попросили Бога помочь не только им, но и всем странствующим по воде и земле.
– «Помоги, Господи, Иисусе Христе, нам, грешным – в житии и в пути долгом. Прости, Господи, нам все дурные слова, мысли и деяния, если обидели мы ближнего своего! Молимся Тебе, Господи, и просим Тебя помочь морским странникам, усмири гнев морской, помоги добраться нам живыми до берега! Спаси, Господи, нас, рабов Твоих, от зол и обид, от бури, ненастья, голода, потопа и шторма! Спаси души наши и тела наши! Спаси тех, кто в море, и тех, кто на суше! Аминь!»
Корабельщик нервно скрёб подбородок. Посейдону, по словам Кассиаса, не понравилось, что он взял на борт женщин, да ещё и так много, и даже не поблагодарил бога моря за его щедрость.
– Что нужно, чтобы море утихло? – спросила Рипсимия у Кассиаса. – Ты говорил, что его нужно поблагодарить? Так?
– Видишь ли, красавица, нам нужно задабривать Посейдона, ведь его гнев может погубить любого, даже самого хорошего человека. Чтобы этого не произошло, отправляем мы к нему дары – роскошные, красивые, уникальные, одним словом.
– Я могу задобрить его серьгами? – Рипсимия подошла к краю палубы и вглядывалась в воду. – Их подарил мне один знатный человек, приходил взять меня в жёны.
– И ты согласилась, прекрасная нимфа? – облизнув губы, Кассиас усмехнулся.
– Мне остался один шаг, чтобы стать его женой, но однажды застала я его в объятиях другой женщины, кажется, она была вдовой легионера. Спасибо тому случаю, что не связала я себя супружескими узами с изменщиком и пьяницей – вино он любил больше меня. Подарок я приняла от него и сохранила, не хотела гневить отца, и сейчас хочу избавиться от серёг, они напоминали о том, кто ранил моё сердце.
– Думаю, самое время избавиться от змеи, что обвивает твоё сердце, красавица, что, как не море, смывает все горести? А что смыто водой, того и нет! – повеселел Кассиас. – И себе услугу окажешь, и Посейдону угодишь! Хе-хе!
Рипсимия вытянула руку и расставила пальцы: одна за другой серьги полетели вниз и пропали в чёрной воде. Удивительно, как легко расставаться с прошлым, когда решаешь начать новую жизнь… новую жизнь, которой ты уже