не пришлось бы больше никого слушаться и выходить замуж за того, кто будет тебе не по нраву. Пожалуй, я бы даже могла отсыпать тебе монет на обустройство и покупку ферналей.
— Что… что вы хотите взамен? — спросила Агата.
Горло пересохло и язык ее не слушался.
— Самую малость. Я всего лишь хочу, чтобы ты сделала все от тебя зависящее, чтобы помочь моей дочери победить. Моя Лидия — само совершенство. Она была рождена, чтобы править и быть императрицей. Однако, же она нежная садовая роза, а не степная колючка. Ей может не хватить решимости и твердости, чтобы противостоять нахрапистым купеческим дочкам, мещанкам и крестьянкам, которых сгонят на отбор.
— Получается, если Лидия победит, то вы подарите мне землю, дом и достаточно монет, чтобы начать разводить ферналей?
У Агаты в уме не укладывалось то, что предлагала ей княгиня. Ее прекрасную розово-золотую мечту о том, чтобы стать супругой Андроника Великого втоптали в грязь, безжалостно раздавив каблуками, но в то же время ей предложили мечту новую, куда более настоящую, живую, и крайне привлекательную.
На мгновение Агата представила себе, как она едет ферхом на Фифи. На зеленых пастбищах бегают и резвятся фернали, охотясь на полевок и крыс. Ей кланяются птичники, все смотрят на нее с уважением и ждут, что она им прикажет. Мачеха не имеет больше над ней власти, а отец ее уважает и относится, как к равной.
— Да, именно это я тебе и предлагаю, — прервала ее мечтания княгиня Дуаре. — Так что, ты согласна?
Агата глубоко вздохнула решаясь. Выбор был непростым, но иначе она поступить не могла. Выпрямив спину, она взглянула в лицо княгини и твердо сказала:
— Ваша светлость, вы же не думаете, что я поверю вам на слово? Мы должны закрепить все договоренности, как подобает.
Агата договорилась с птичниками, приглядывавшими за пассажирскими ферналями в трюмах, что те позволят ей сойти на берег первой, как только установят трап.
Выведя Фифи под уздцы на пристань, она как могла скорее пробралась сквозь толпу и юркнула на самую первую попавшуюся ей на пути улицу. Она не знала, куда идет, но хотела, как можно скорее убраться подальше и от «Лазурного руха» и от княгини Дуаре, и от Миры.
О последней Агата думала со смесью горечи, страха и смущения. Теперь, спустя какое-то время, их перепалка в каюте казалась ей смешной. И чего она так перепугалась?
Тем более, что и сама она ничего такого-то и не сделала, чтобы Мире на нее злиться. Ну подумаешь, сунула нос в ее мешок, и подглядела, какое у той на Отборе будет платье. О взволновавших ее кольцах, Агата и думать забыла. Подумаешь, кольца. Почему это у княжеской дочки не могло быть колец? Может быть они были ее приданным.
И все же, Мира повела тогда себя очень странно и неожиданно зло. Вспомнить только, как она смеялась. Не могла Агата и забыть о том, как еще в Зеране она практически без повода вывернула руку слуге лавочника.
Все-таки хорошо, что больше они не вместе. Лучше было держаться от Миры подальше. Агате еще повезло, что за то время, что они делили каюту ничего плохого не произошло. Теперь ей и вовсе казалось, что с княжной было, что-то не так, что она была поломанной и испорченной. Видимо, пережитый бунт, потеря дома и гибель семьи неотвратимо изменили ее.
Агате было даже жаль Миру, но и помочь ей она ничем не могла.
Подписанный княгиней Дуаре документ, где были перечислены все их договоренности, она скрутила, и убрала в лиф. Теперь он приятно грел грудь.
Хотя Агата и училась дома, учителя у нее были отличные. В то время, как мачеха требовала от Вероники усердия в музыке и искусстве, танцах и этикете отец наставлял Агату совершенствоваться в математике, грамоте и языках. С самого ее детства у них завелось, что принимая решение в делах, отец подробно и досконально объяснял его Агате, показывал ей даже заключенные контракты и разъяснял на какие тонкости следует обратить внимание.
Сперва это было потому, что они были только вдвоем. Затем ей казалось, что так отец заменяет отсутствие у него сына — наследника. Даже, когда родился Титус, ничего не изменилось.
Однажды отец обмолвился, что если с ним, что-нибудь случится, то кто-то будет должен суметь разобраться в оставшихся делах и уберечь баронессу от присущего ей транжирства. Агата представляла, как бы она смогла противостоять мачехе, если бы, что-то подобно произошло и зажигала благовония в честь здоровья отца в храме семи сестер, каждый раз, когда забегала туда после посещения святилища дракона-императора.
Так что Агата прекрасно понимала, как следует закреплять подобные сделки и какие тонкости нужно держать в уме. Она трижды перечитала их соглашение, прежде, чем его подписать.
Княгиня Дуаре тогда долго смеялась, приговаривая:
— Такая крошка, а туда же! Вся в отца!
О заключенном договоре Агата не жалела. Это и правда была беспроигрышная сделка.
Если ни она, ни Лидия не победят в Отборе, то Агата ничего не получит. Если победит Агата и станет императрицей, то не важно, какие сделки у нее были с княгиней Дуаре. Та в миг окажется ниже нее по статусу и не посмеет возразить. Если же победит Лидия, что и правда было весьма вероятно, учитывая положение и богатство ее семьи, а также ее красоту и кротость — те качества, что всегда высоко ценились на рынке невест, то Агата получит неплохое утешение в виде собственной фернальей фермы.
Ей было интересно, что такого знала княгиня Дуаре о предстоящих испытаниях, что считала, будто Агата может быть полезна ее дочери. Та так и не захотела делиться с ней ни крупицами своих знаний, но сказала, что когда придет время, Агата все поймет.
С учетом того, что отцу заказали пригнать во дворец стадо самых отборных ферналей, можно было предположить, что одно или несколько испытаний могут быть связано с ними. Умение обращаться с ферналями и было одним из сильнейших ее качеств.
Узкий проулок вывел ее на широкую улицу, и Агата обомлела.
Никогда прежде она не была в Альторе. Ей хотелось полюбоваться столицей с корабля, но она не решилась подняться на палубу, опасаясь натолкнуться на Миру.
Теперь же Альтора предстала перед ней во всей своей красе.
Над городом нависали скалы, щитом закрывавшие его от Центральных равнин. Из толщи каменных пород были вытесаны дворцы, принадлежавшие местной знати. Если задрать голову, то можно было увидеть крошечные движущиеся точки — это