— Я — Люк.
— Ты сердитый. Ты на кого сердишься?
— Я не сердитый, — голос у Люка дрогнул. — Просто я не ожидал встретить тебя, вот и все.
— А я Рио.
Люк от неожиданности прикрыл глаза и прошептал:
— У тебя необычное имя.
— Так называется один город, — доверительно сообщил мальчик, слез со стула и подошл к стене, на которой красовались рисунки, фотографии и открытки. — Это вот здесь. — Он отлепил одну открытку и, улыбаясь, отдал Люку. — Вот этот город. А это гора Корковаду. Там статуя Христа Искупителя — он правильно произнес по-португальски «Cristo Redentor». — Правда, огромная? Мама обещала, что я туда поеду. Но это далеко, и мы пока не накопили денег.
Люк молча смотрел на почтовую открытку, затем поднял глаза на Кимберли. Она увидела едва сдерживаемую ярость и глубоко затаившуюся угрозу.
— Люк…
— Не здесь и не сейчас, — процедил он сквозь зубы и снова повернулся к ребенку.
Кимберли застыла, наблюдая, с каким вниманием и добротой он смотрит на сына.
— Очень красивая открытка. И город замечательный. — Люк с нежностью пригладил темные кудряшки Рио. — А эти рисунки — твоя работа?
— Я буду художником, — сообщил Рио и, вложив ладошку в руку Люка, подвел его к стене. — Вот эта картина — моя самая любимая.
Люк кивнул и серьезно сказал:
— Понятно, почему. Здорово нарисовано.
У Кимберли сжалось сердце… теперь от чувства вины.
Она приняла неправильное решение.
Она лишила Люка сына. А сына лишила отца. Но как еще она могла поступить?
— Можешь взять картинку, если хочешь, — предложил Рио.
Люк от волнения не мог проронить ни слова. Наконец, проглотив слюну, он с трудом произнес:
— Спасибо. Конечно, хочу.
Люк аккуратно открепил рисунок и бережно, словно бесценный предмет, взял в руки. Снова опустившись на корточки, он продолжил разговор с сыном. Он задавал вопросы, он слушал и отвечал. Кимберли стояла неподвижно. Она была ошеломлена. Когда он успел научиться общению с детьми? Он говорит с шестилетним ребенком о футболе, о рисунках и обо всем, что интересует Рио.
Наконец Люк взглянул на свой «Ролекс» и неохотно произнес:
— К сожалению, мне пора идти.
— А еще придешь? — спросил Рио.
— Конечно. Очень скоро.
У Кимберли больно застучало сердце.
— Люк…
Он остановил на ней тяжелый взгляд и ледяным тоном сказал:
— В восемь часов за тобой заедет мой шофер. Вот за ужином мы и поговорим.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Кимберли задержалась перед дверью гостиничных апартаментов Люка. Ей было необходимо взять себя в руки. А если он до сих пор сердит на нее? Она глубоко вздохнула. Легкой встречи с ним не получится. Она снова и снова задавала себе вопрос, который мучил ее семь лет: правильно ли она поступила, оставив попытки сказать Люку правду? Люк вовсе не пришел в ужас, поняв, что у него есть сын. Да, он был потрясен, разозлен, — но не ужаснулся. Его реакция еще раз убедила ее в том, как плохо она знает Люка.
И вот теперь он ждет от нее объяснений. Охранник проводил Кимберли в огромных размеров гостиную и тут же исчез, оставив наедине с Люком, который стоял спиной к окну и молча смотрел на нее. Красивое лицо Люка было холодным и непроницаемым, он стоял, расставив ноги, словно готовый к нападению хищник. Молчание давило, и Кимберли первая не выдержала напряжения.
— Люк… — Она впилась ногтями в ладони.
— Я не желаю говорить ни о чем, пока мы не разберемся с шантажистом. Очевидно, кто-то действительно угрожает моему ребенку. Где письмо? — Он протянул руку, и она, вытащив конверт из сумочки, отдала ему.
— Но нет никаких улик, чтобы узнать, кто это…
— Уликами займешься не ты. — Люк отдал приказ по мобильному телефону, и спустя минуту вошел мужчина, в котором Кимберли узнала начальника охраны.
Он быстро переговорил с Люком, взял письмо и, уходя, обнадеживающе улыбнулся Кимберли.
— Почему он ничего у меня не спросил? — удивилась она.
Люк усмехнулся.
— Я не мешаю работать своим людям. Рональдо прекрасно справляется с обязанностями. При необходимости он задаст тебе вопросы. А пока что Рио будут круглосуточно охранять и дома, и вне дома.
У Кимберли от страха сдавило живот.
— Ты считаешь, что ему до сих пор угрожает опасность?
— Он — мой сын, — холодно ответил Люк, — и одного этого достаточно, чтобы ему угрожали.
Его будут охранять все время, пока я не увезу его в Бразилию.
Комната закружилась у нее перед глазами.
— Ты не увезешь моего ребенка в Бразилию! Я понимаю, как ты зол, но…
— Нашего ребенка, Кимберли. Мы говорим о нашем ребенке, а то, что я чувствую в эту минуту, даже отдаленно не напоминает злость, — мягким, но зловещим тоном, от которого по телу Кимберли поползли мурашки, сказал он. — Я жду объяснения, хотя нет такого объснения, которое могло бы дать ответ на вопрос, почему ты не сообщила мне, что я был отцом целых шесть лет.
— Я объяснила тебе это две недели назад…
— Только потому, что тебе понадобилась моя помощь! Если бы не письмо с угрозой, я бы никогда ничего не узнал. Это так? — Он ходил взад и вперед по гостиной, и его глаза гневно сверкали.
«А собственное поведение его не возмущает!»
— Я не должна ни в чем оправдываться, Люк. — Голос у нее дрожал, но она не позволит себя запугать. — Ты отвратительно обошелся со мной.
— И ты меня наказала? В отместку за то, что я порвал с тобой, ты лишила меня права узнать о существовании моего ребенка?
— Нет! — взорвалась она. — Но за свои поступки следует отвечать. Спать со мной ты хотел, но желания узнать, не беременна ли я, у тебя почему-то не возникало!
Он сдвинул брови и процедил сквозь зубы:
— Я не исключал такой возможности, но я предохранялся. Ты не могла забеременеть.
— И на этом твоя ответственность кончилась? Жаль тебя разочаровывать, но твои «меры безопасности» не сработали. Я поняла, что беременна, на следующий день после того, как ушла от тебя, — с горечью произнесла она.
— Раз ты была еще в Рио-де-Жанейро, когда узнала, что беременна, то тебе ничего не стоило найти меня и сказать об этом.
— Какая у тебя избирательная память! Но ты ведь не подпустил меня к себе! — Кимберли, дрожа, тряхнула головой, и волосы рассыпались по плечам.
Его взгляд был холоден словно лед.
— Дело не в нас, а в ребенке. Ты обязана была сказать мне о нем.
— Но как?! — Она едва не задохнулась от негодования. — Ты что, не понимаешь, что до тебя невозможно добраться? Легче увидеть королевскую особу, чем получить аудиенцию у тебя!
— Ты говоришь глупости…