Читать интересную книгу Черепашки-ниндзя. Бэтмэн и Волшебник - Адаме Л.

Профессор Олдри верил в свою удачу.

Торопливо собравшись, он вскоре уехал на своей машине. Но у него не было ника­кого намерения ехать к жене. Милли мо­жет проговориться или Бэтмэн сам догада­ется, где искать профессора, и все закон­чится печально.

У него была в городе небольшая кварти­ра, он ее снимал уже десять лет. Тайно от других, а главное — в стороне от своих со­трудников профессор Олдри оборудовал лабораторию, в которой проводил опыты.

Он пытался с помощью приборов прочи­тывать сны спящих людей. Ему хотелось переводить человеческие сны на видео­пленку и смотреть их затем, как обыкно­венный фильм. Это была его следующая задача — овладеть не только мечтами лю­дей, но и снами. Тогда люди будут в пол­ной его власти.

В этих поисках профессор пока не очень преуспел. Может, причиной этому были его пациенты — люди, которых он превра­щал в подопытных животных.

В городе было полно бездомных и ни­щих бродяг, которые за определенную плату соглашались поспать с датчиками на голове в доме профессора.

Особенно легко на опыты соглашались алкоголики. За бутылку виски они готовы были спать сколько угодно. Но им сни­лись такие сумбурные сны, что на экране дисплея возникали одни пятна, которые бешено кружили, оставаясь бесформен­ными.

Сны бродяг и пьяниц были лишены глу­боких эмоций, поэтому на приборы посту­пали слабые сигналы, и профессор не мог добиться нужного результата.

Вот если бы на месте этих отбросов об­щества оказался Джонни!

Профессор Олдри, действительно, хоро­шо знал свою дочь. Не успел он отъехать на две мили, как девочка схватила теле­фонную трубку и торопливо набрала номер.

— Джонни! — закричала она, когда на том конце провода послышался насторо­женный голос мальчика. — Я не виновата! Я не хотела!

В ответ была тишина. Джонни понимал, что если ответит, то завяжется разговор. Он будет упрекать ее, она заплачет. И все кончено! Джонни простит Милли, потому что он не выносит девичьих слез.

Вот почему Джонни мужественно мол­чал. Но и трубку класть на место не торо­пился, потому что хотелось послушать го­лос Милли.

Он ничего не мог поделать, эта каприз­ная девчонка нравилась ему по-прежнему. Но клятва — это не пустяк. Джонни не мог ее нарушить, тем более, что дал слово Бэтмэну, который спас его от верной гибе­ли два раза.

И каждый из этих двух случаев произо­шел по вине Милли. Это она отправила Джонни в морскую пучину а затем и в ко­ролевство Аркодора.

— Если бы ты мог простить меня, Джон­ни, — жалостно говорила Милли, — то я больше никогда не поступила бы так. Это все из-за того, что мне надоедало слушать. Но этого больше не будет. Я готова тебя слушать день и ночь. Лучше я усну от ску­ки, но не прогоню тебя. Ой, что я говорю? Как я могу уснуть от скуки?

Девочка лепетала, голос ее дрожал, она искренне винилась, а Джонни молчал, по­тому что он был хоть и маленьким, но мужчиной и знал цену клятве.

— Ответь же мне, Джонни! — просила Милли. — Ты слышишь?

Чувствуя, что не выдержит молчания,

Джонни положил трубку, быстро собрался и вышел на улицу. Он решил прогуляться по парку, чтобы не слышать, если телефон снова затрезвонит.

Чтобы отвлечься, Джонни стал по при­вычке сочинять. Ему представилась ка­кая-то незнакомая страна. Она ему пока виделась смутно, однако не это было важ­но. В этой стране находился трон. Тому, кто садился на этот трон, открывались все истины. Такой уж это был чудодействен­ный трон!

Джонни с удовольствием оказался бы в этой неизвестной стране, чтоб посидеть на том троне хоть немножко, хоть чуточку, ровно столько времени, чтобы понять, как можно помочь Милли, которая делала зло, сама того не желая. Он представил, как хорошо было бы тогда коротать время с Милли, которая уже не отправляла бы его всякий раз в мир фантазий.

Славно было бы дружить с девчонкой, с которой он не чувствовал бы себя в опас­ности!

Джонни знал наверняка, что без своих фантазий он не сумеет жить — будет слишком скучно. А фантазии свои он хо­тел бы рассказывать Милли.

Но если после каждого рассказа придет- ся барахтаться в волнах посреди океана или быть усыпленным, то желание фанта­зировать само собой отпадет. А Джонни этого не хотел.

Ему явно не хватало трона, который открывает истины. Но такой трон не мо­жет пустовать. Это же ясно как белый день.

На том троне сидит старик в красной на­кидке и молчит. Он молчит, потому что все понял. А если он все понял, то пред­ставляет собой для кого-то опасность. В этой стране должен быть враг.

И этот враг — Хогго.

Имя пришло в голову Джонни быстро и легко, но он пока не представлял себе это­го злодея.

Джонни азартно стал сочинять дальше и вдруг остановился как вкопанный. Он сно­ва фантазирует! Это может кончиться пло­хо! Если Бэтмэн узнает...

Но, с другой стороны, — Джонни сочи­няет про себя, молча и никто о его фан­тазиях не узнает. Это совсем даже не опасно — сочинять про себя. Особенно, когда без вымысла становится невыносимо скучно.

Что это за тип — Хогго?

Во-первых, он только и мечтает спих­нуть с трона Старика и занять его место. Но сделать это не так просто.

Если человек, сидящий на троне, все по­нял, то уж наверняка знает способ, как избавиться от злого Хогго. Старик всеси­лен своими знаниями, а Хогго могуч сво­им коварством и дикой злобой.

В той стране идет нешуточная борьба. И все складывается драматично, можно да­же сказать, — трагически, потому что Старику скоро исполнится девяносто де­вять лет. Это почтенный возраст и жить мудрецу осталось немного.

А так случилось в силу объективных причин, что замены ему нет. Хогго может еще подождать немного и без труда занять трон. Но он не был бы самим собой, если бы обладал терпением. Хогго слишком долго боролся со своим противником, что­бы дать тому спокойно умереть.

Полному ненависти Хогго хочется уни­зить Старика за его олимпийское спокої - ствие и заставить признать, что знания ничего не дают. Сила человека в оружии, которое Хогго держит в руках! Никакой другой силы он не признает.

У него был неизменный попутчик по имени Чирри. Бывает так, что за тигром увяжется шакал. Этому шакалу всегда пе­репадает кусочек от обильного стола могу­щественного тигра. Обычно тигр не остав­ляет себя без ужина или завтрака. А зна­чит, и шакал будет сыт. При этом не надо самому охотиться. Тебя покормят, если ты похвалишь хозяина.

А у Чирри с детства язык был хорошо подвешен, поэтому лестные слова он нахо­дил легко и без всякого напряжения мозгов.

Этому Чирри и сказал Хогго:

— Я не дам Старику умереть своей смертью.

— О, как мудро! — закричал Чирри. — Как исключительно мудро!

Даже сам Хогго, непомерно любивший лесть, на этот раз поморщился:

— Что уж такого мудрого я сказал?

— Да как же, всесильный! Еще никто на свете так не говорил — умереть собствен­ной смертью. Другой бы выразился так — умереть по старости. А ты, мой господин, сумел выразить всю суть.

— Суть именно в том, — важно закивал Хогго. — Подданные нашей великой стра­ны должны воочию убедиться, что лучше оставаться дураками.

— Изумительно! — закричал Чирри. — Я падаю от восторга! Держите меня. Как здорово сказано — подданные. Это какое надо иметь воображение, чтобы так ска­зать! До сих пор я думал, что в нашей стране живут только трое — этот против­ный Старик на троне, лучезарный Хогго и я, единственный подданный. Теперь я вижу себя во множественном числе! Чирри — это народ. Уважайте и любите Чиори!

Что-то я не совсем понимаю, — на­пряг мысли, с которыми у него было туго, узколобый Хогго. — А кто тебя должен уважать? Может быть, я?

— И тебе не помешало бы... Все таки я — народ.

В следующий миг Чирри почувствовал, что летит вверх тормашками. Этот грубиян Хогго пинался, как чемпион по футбо­лу, и частенько принимал Чирри за обык­новенный мяч. Единственное, чего боялся Чирри — приземления на камни. В про­шлый раз он угодил в лужу. Какое бла­женство!

У Чирри была одна беда — иногда его заносило, от унизительного славословия он мог в один миг перейти к самовосхва­лению. Из-за этого недостатка ему час­тенько доставалось от Хогго, будь он нела­ден. Как бы мозги не расшибить о камни!

Приземление на этот раз было удачным. Однако это уже был Джонни. Он так заду­мался, что споткнулся о корни дерева и оказался на земле, чуть не расквасив нос.

Джонни поспешно вскочил и отряхнул костюм от пыли. Еще не хватало, чтобы кто-то увидел его падение! Оглянувшись, Джонни увидел только древнего старика, который куда-то брел, явно забыв — куда. Уж не тот ли это Старик? Уж не прогнал ли Хогго его с трона? И если Хогго завла­дел троном мудрости, то чем это грозит че­ловечеству?

Промелькнувшая мысль о Джонни очень взволновала профессора. Он не знал ни од­ного такого фантазера, как этот мальчиш­ка. Должно быть, и сны Джонни отличались яркостью, красочной и зримой силой.