верил, то почему стоял в нерешительности?
Снова шёпот торговца:
— Вы хотите читать.
Его почти умоляющий тон заставил меня в ужасе отшатнуться от книги. Но очарование не оставляло меня, и я не мог произнести решительное «нет!», что уже дошло до моего языка. Вместо этого я быстро, немного растерянно оглядывал комнату, все углы, всё, что угодно, только не глаза этого маленького человечка, ибо внезапно понял, что это будет смертельно опасно.
Казалось, невидимые силы заполнили комнату. Я ощущал явное смятение, какое-то движение взад и вперёд, слабые звуки ярости, как бы нарастающей враждебности между двумя противоборствующими группами; растущее, но невидимое смятение, центром которого я стал. В моей голове мелькнула мысль, что не существовало ни маленького серого человечка, ни книги, и что все кажущиеся события этого вечера были всего лишь кошмаром, от которого я скоро проснусь. Но нет — вот я стою в библиотеке у стола с этим нелепым человечком напротив и с нарастающим, невидимым переполохом вокруг меня. Можно ли так рассуждать в ночных кошмарах? — подумал я. Вероятно, нет, и поэтому это был не кошмар.
Рядом с этой нелогичной цепочкой мыслей возникла другая, с внезапностью столь ужасающей, что я понял, что она зародилась не в моём собственном уме; это была одна из тех мыслей, возникших из ниоткуда. Просто ясное и бескомпромиссное осознание того, что всё это — реальность, не мистификация, не фарс, и что я столкнулся с самым грандиозным существом из тех, что когда-либо приходили на эту Землю, и должен победить его или быть побеждённым; и у меня также внезапно появилась безумная надежда, что я не буду одинок в борьбе с ним. Те силы, что всё ближе и ближе подступали ко мне, находились здесь с определённой целью, предвещая что-то в мою пользу.
Затем я медленно повернулся и вновь увидел лицо человечка, что ожидал моих действий. Ни слова не было сказано, когда мои глаза встретились с его глазами, очень чёрными и бездонными…
Я был потерян! Слишком поздно я это понял. Всё вокруг меня исчезло, когда эти глаза выросли, расширились, превратились в два огромных бассейна пространства, чёрного и безграничного, за пределами всякого воображения. Я был застигнут врасплох этой внезапностью, но со слабым инстинктом боролся с этими глазами, которые, казалось, притягивали меня… Но глаз больше не было… мои ноги больше не стояли на полу… я безмятежно плыл где-то за миллион миль отсюда в том чёрном пространстве… безмятежно… но нет — я больше не плыл; прикосновение вернуло меня назад. Мои ноги снова оказались на полу, и я встал вплотную к столу. Но что-то — какая-то часть меня — казалось, всё ещё двигалась против моей воли. Это выглядело забавно! Мне хотелось смеяться. Это оказалась моя рука, что больше не являлась частью меня, которая ползла, ползла, скользила, как какая-то извивающаяся змея, по гладкой поверхности стола… к книге!
Да, тогда я смутно вспомнил её движение. На столе лежала книга, открытая и ждущая, книга, к которой по какой-то ужасной причине я не должен был прикасаться. Что же это за причина? Медленно, очень медленно я вспоминал. Там находился странный маленький человечек с очень чёрными глазами, который рассказал мне ужасные факты об этой книге… он хотел, чтобы я прочитал её… прикоснуться к ней означало бы, что я должен читать… и читать… нет пути назад…
Ах, как удивительно, что полнота понимания вернулась ко мне на фоне растущей паники, когда я тщетно пытался удержать руку, что ползла по столу, как некий Иуда, готовый предать своего учителя! Как нарастала эта бурлящая вокруг меня неразбериха, предупреждающе обрушиваясь на меня волнами, как будто они тоже знали что-то о нависшей надо мной панике! Как они сомкнулись вокруг меня, эти невидимые силы, сзади, со всех сторон, целеустремлённые, как будто они хотели оттолкнуть меня от стола, от угрозы, исходящей от Книги! Я почти слышал тихие предостерегающие голоса, проносящиеся мимо моих ушей, почти чувствовал, как их пальцы храбро дёргают мои собственные, и на мгновение мне показалось, что я понял. Эти силы, доблестно сплотившиеся вокруг меня, когда-то, в прошлые века, поддались этому искушению — бесчисленные существа со всех концов вселенной пришли теперь, чтобы объединиться со мной против сил Книги?
Возможно, я догадался, что я близок к истине — я никогда этого не узнаю. И я никогда не узнаю, каким чудовищным усилием мне удалось, наконец, оторваться от стола. Я не помню этого момента. Знаю только, что я стоял, уже опираясь на спинку стула, дрожа всем телом и слабея душой; знаю, что напряжение этого ужасного момента исчезло и что силы, собравшиеся вокруг меня, снова затихли, выжидая. Я хорошо понимал, что это была лишь временная передышка в битве, и знал также, что мой измученный мозг не выдержит ещё одной такой атаки.
В полудюжине футов от меня на столе, лицевой стороной вверх, лежала Книга — грозная, насмешливая вещь… Напротив неё, на том же самом месте, где я впервые увидел его в комнате, всё ещё стоял крошечный человечек; в его чёрных глазах теперь был блеск, яркий блеск ненависти к тем силам, которые боролись со мной против него, — к тем, которые, как он должен был знать, пришли. Интересно, сколько раз они побеждали его? Неужели каждый из них когда-то был хранителем Книги, как он сейчас? Если он когда-нибудь добьётся освобождения от Книги, присоединится ли он, в свою очередь, к тем, кто сражался против неё? Станут ли они когда-нибудь достаточно сильными, чтобы победить тех Внешних Существ, что задумали весь этот план?
Я не должен тратить силы на раздумья, но готовиться к нападению, которое, несомненно, повторится. Во внезапной вспышке озарения я понял, что должен продержаться ещё немного — продержаться до полуночи. Вот почему торговец смотрел на часы на каминной полке, поверх моего плеча! Сейчас, должно быть, уже близок этот момент, и если бы я только мог держаться… держаться подальше от этого стола… избегать этих глаз… не оказаться снова застигнутым врасплох!
Но какая тщетная мысль! В тот же миг огромная плывущая чернота этих глаз снова поймала меня с яростным упорством, вновь унесла вверх и далеко за пределы всех солнц и звёзд, в ту необъятную тьму, которая убаюкивает вселенную. Я был подобен тонущему человеку, который за несколько коротких секунд видит всё свое прошлое развёрнутым; но вместо этого я смотрел на своё будущее, будущее тёмного ужаса и пыток среди смутных форм и страхов того внешнего места. Даже