просите.
– Ах, госпожа, – заскулил погонщик, – ее цена окончательная.
– Тогда я возьму только одну, – сказала женщина, отворачиваясь.
– Нет, – возразил он. – Подождите. Я могу предложить вам скидку. – Женщина остановилась. – Две тысячи вместо двух тысяч четырехсот, – сказал проводник. – Я не могу сбросить еще. Еще ниже, и мой босс будет недоволен.
Женщина улыбнулась.
– Что думаешь? – спросила она, обращаясь ко мне. – Это честная цена за тебя?
Я уставилась на нее. Мы обе знали, что я не понимаю, что означает эта сумма.
– Тогда две тысячи, – сказала она, щелкнув пальцами. Двое мужчин, которых я видела раньше, внезапно появились и схватили меня за плечи.
– Подождите, – меня никто не услышал. Двое мужчин потащили меня к двуколке, которая ждала снаружи.
Меня одели и погрузили в повозку, где сидела первая девушка, плотно прижавшая конечности к телу. Мы не разговаривали друг с другом. Сделать это означало бы подтвердить, что все происходящее реально.
Коляска заскрипела под тяжестью женщины, которая дала указания вознице. Мы двинулись прочь от здания.
Мы ехали все дальше. Дороги были неровными, нас трясло туда-сюда, когда мы поднимались и спускались с холма на холм. Сверху висел тревожный туман, пожиравший повозку, когда она мчалась вперед. Если бы мы поднялись чуть повыше на каждом холме, думала я, мы могли бы дотянуться до облаков. И тогда я смогла бы улететь.
Экипаж свернул на очередную улицу, и я ахнула, прежде чем снова напомнила себе, что я больше не в Чжифу. Здания здесь были похожи на те, что я видела в Китае – те же красные фонари перед витринами магазинов, те же красные знамена с золотыми иероглифами, облепляющие здания. Вокруг меня царила смесь китайского и английского, их носители перескакивали с языка на язык легко, как камешек, прыгающий по воде. Я увидела человека, сидящего на табурете и щелкающего семечки. Кто-то играл на флейте, но я не видела, откуда шел звук. Я даже почувствовала насыщенный запах поспевающих в печке пирожков. Мы были в Америке, но как эта Америка могла быть так похожа на Китай?
Наконец мы остановились у коричнево-золотого здания посреди оживленной улицы. Двери повозки открылись, женщина вышла и встала перед нами. Другая девушка всхлипывала, опустив глаза. Я вызывающе посмотрела на женщину, побуждая ее что-нибудь сделать.
– Что ж, – сказала она, – я оказала вам обеим услугу. Вы что, не благодарны?
Никто из нас ничего не сказал.
– Госпожа задала вам вопрос, – рявкнул один из ее мужчин. – Отвечайте ей!
Я пристально посмотрела на эту даму. В другом мире она могла бы побеждать императоров. В этом мире, в разгорающемся свете дня, ее улыбка заполнила все лицо, смяв остальные черты вместе. Это показалось мне причудливым.
– Они научатся, – сказала она. Мужчины залезли внутрь и вытащили нас из повозки. Я споткнулась на лесенке и рванулась вперед, чтобы удержаться от падения – ноги все еще были слабыми от того, что ими долго не пользовались. Именно тогда я посмотрела на здание, у которого мы остановились. Внутри не горел свет – прохожему оно могло показаться заброшенным. Вывеска снаружи гласила: «Стирка и глажка», и действительно, вокруг пахло чем-то мыльным и землистым. По обе стороны располагалось что-то похожее на жилье.
– Внутрь, – сказала женщина. Она повернулась к зданию и вошла.
– Пошли, – сказала я другой девушке, хватая ее за руку. Она была липкой от соплей и слез. Я вдохнула, чувствуя, как груди стало легче без холщового мешочка. Это придало мне своего рода смелость. Девушка отпрянула, всхлипывая, но я потащила ее за собой через входную дверь.
Это был наш новый дом. Кто-нибудь покажет нам наши комнаты.
3
Никто из нас не знает, как госпожа Ли стала госпожой Ли, но ходят разные слухи, вроде бы она вовсе никогда не была госпожой. Она была просто одной из нас.
Она была убийственно красива, как сказала бы Нефрит…
Была любовницей могущественного капитана, повторила бы за ней Ирис…
Она брала унцию золота за то, чтобы дать мужчинам просто посмотреть на себя, заканчивала Лебедь.
По слухам, госпожа Ли стала одной из самых высокооплачиваемых проституток Сан-Франциско. На эти деньги она открыла собственный бордель, работая с туном «Радостный обряд», который привозил ей девушек. А как бы мы ни боялись госпожу Ли, тунов мы боимся еще больше. Мы знаем, что они контролируют Чайнатаун, управляют ресторанами, опиумными притонами, игорными домами, борделями, прачечными и борделями под видом прачечных. Я не вижу тун, но чувствую его так же, как ощущаю присутствие Джаспера надо мной – невидимая рука на шее, холодная ладонь на пояснице. Иногда мы слышим их голоса на улице внизу и громкие хлопки, которые следуют за ними, раскалывая небо. Буквально на прошлой неделе один из членов туна устроил засаду в ресторане, убив посетителей из туна-конкурента.
Днем бордель госпожи Ли преображается. А мы превращаемся из женщин с разрисованными лицами в девушек, которые стирают белье. Некоторые девочки уже занимались этой работой раньше, а другие, как я, учатся этому впервые.
Я быстро обнаружила, что борделя госпожи Ли не существует, по крайней мере, юридически. Это всего лишь прачечная, и нам позволено говорить о нем только как о прачечной. За много лет до моего приезда город Сан-Франциско пытался проявить строгость в отношении борделей, хотя, как рассказала мне Лебедь, это было только для вида. На самом деле многие в правительстве и правоохранительных органах работали совместно с тунами, чтобы обеспечить бесперебойный бизнес. Некоторые даже получали по десять долларов за каждую проданную девушку.
Не только мы так хорошо прячемся на виду. Все в этом городе так делают. Мужчины, которые приходят к нам ночью, превращаются в демонов, их тени размером с пещеру. Днем же они торговцы, ученые, бизнесмены. Я начинаю понимать, что у каждого есть два лица: лицо, которое они показывают миру, и то, что внутри, хранящее все их секреты.
Я до сих пор не знаю, какие лица у меня и кто из них кто.
Если к нам заходит полиция, что случается очень редко, все, что они видят, – это тесная прачечная, в которой бегают шестнадцать девчонок, их волосы спутаны, пот течет по раскрасневшимся лицам. Госпожа Ли владеет всеми тремя этажами здания, поэтому ей легко поддерживать эту ложь. На первом этаже находится фойе и зал ожидания, который днем поддерживает видимость прачечной. Требуется три девушки, чтобы преобразить эту комнату: сперва закатать пышные свитки и ковры, а затем спрятать вазы и нефритовые статуэтки в шкафы. Они заполняют комнату одеждой и