по какой-то причине туда попадают. ОТО как бы говорит нам, что «преступники» (материя) приезжают в «неблагоприятные районы» (пространство-время), а ПКГ разумно замечает, что это слишком сложно и значительно проще считать, что узлы наибольшей «неблагоприятности» (возбуждения) есть места появления «преступников» (материи). Именно поэтому материя располагается там, где пространство-время искривлено. Это избавляет от необходимости объяснения, почему материя и пространство-время имеют место не сами по себе, а совместно пересекаются в мировом бытии.
Ранее мы писали, что подобная связь также имеет место между каузальностью и принадлежностью к пространственно-временной схеме, что нахождение в определённом месте и времени определяется только через каузальные связи. «Теория относительности на это, по сути, отвечает, что пространство-время производно по отношению к причинно-следственным связям. То есть пространство-время есть глобальная каузальная схема взаимодействия материи, это, в частности, подтверждается тем, что материя способна искривлять пространство-время. Однако при таком подходе мы также вынуждены признать, что взаимодействующие сущности должны только благодаря взаимодействию оказываться в одном и том же месте и времени, а не наоборот» [Сафронов А. В., 2016].
Похоже, в скором времени физика добьётся того, о чём так мечтал А. Эйнштейн, и единый Закон всего будет найден. Однако это, конечно, не будет единый Закон всего, так как объединит в одну модель только пять известных сегодня физических сил природы. Полное объединение, однако, должно было бы включать в себя и решение проблемы ментального пространства-времени.
После физики. Попытки расширения универсальных представлений на «нефизический» мир
Универсализация представлений вплоть до научного объединения физического и духовного миров, по нашему мнению, началась с Л. Больцмана. Именно он, изучая термодинамику, пришёл к выводу о том, что мы живём в вероятностной вселенной. Нет строгого закона природы, по которому тепло переходит от тёплого тела к холодному, а не наоборот. Это происходит потому, что более вероятно. Если бы Больцман решал сегодня проблему ментальной каузальности, он бы, вероятно, сказал, что нет такого закона, по которому сознание однозначно влияет на события материального мира. Сознание только меняет вероятность событий будущего.
Понятие «вероятность», которое мы сегодня воспринимаем как нечто само собой разумеющееся, по всей видимости, содержит важные загадки, которые человечеству еще предстоит открыть. Вот простой пример. Если бросать игральные кости и нет каких-либо особых причин, то выпадение каждой из граней равновероятно. В том смысле, что если совершить миллион бросков, то результат будет крайне близок к 1/6 для каждой грани. Но почему? Потому что, как было сказано выше, нет причин для того, чтобы изменить этот результат. Все грани примерно одинаковые, кубик симметричный, а броски совершаются без каких-либо преимуществ в отношении какой-либо грани. И это всё. Фраза «нет специальных причин» заменяет в данном случае закон природы.
Теория вероятностей ставит вопрос о том, не окажется ли картина мира наиболее простой вообще без законов природы, и ещё более остро – без сил природы. Нечто сближается или удаляется, потому что это более вероятно, и т. д. Существует время и пространство, а не что-то иное, потому что это более вероятно. Так, например, эволюционная теория, которая в корне изменила наши представления о биологии, есть по сути биологическая теория вероятности. Выживает тот, кто выживает с большей вероятностью, и т. д.
Вероятностная вселенная без сил природы может быть получена и логическим путем как некоторый этап универсализации. Принцип универсализации, который мы бы предложили как некий общий подход, звучит следующим образом: заменим утверждение «А зависит от Б» на «А и есть Б» или «А и Б оба суть С». Как один из вариантов этого подхода, в пределе применения, утверждение «нечто зависит от чего-то» заменяется на «нечто и есть зависимость». Почти гегельянская формулировка. Универсализация зависимости А от Б приводит к тому, что сама зависимость становится А. В пределе размышлений о силах природы исчезают сами силы природы и остается формула – нет других причин, то есть вероятностная модель. Не как добавление к картине мира, а как вся картина.
А. Эйнштейн удивлялся тому, что мир познаваем. Он писал: «Сам факт, что совокупность наших чувственных восприятий с помощью мышления… может быть приведена в порядок, является, по-моему, поразительным, и мы никогда его не поймём. Мы можем сказать, что „вечная загадка мира – это его познаваемость“» [Эйнштейн А., 1967, с. 201].
В каком-то смысле отказ от понятия «сила природы» означает решение проблемы познаваемости мира. Поскольку предмет познания оказывается пустым, то его познаваемость перестаёт быть столь уж поразительным фактом. Ранее мы писали, что свойство выводить зависимости есть особая черта нейронов мозга. «Нейрон по своей сути представляет собой „машину“ для установления закономерностей внешней среды, в которой он существует. Поэтому мыслить законами для человека более чем естественно» [Сафронов А. В., 2017].
Так же как и в случае с параллельными прямыми, дальнейшее развитие и универсализация идеи каузальности возможны при допущении того, что классическая каузальность не обязательна. В геометрии Римана параллельные могут пересекаться, не пересекаться или расходиться. Соответственно, при наиболее общем подходе к каузальности можно выделить четыре равноправных типа событий: события, имеющие причину и следствие (классические), имеющие причину, но не имеющие следствий (тупиковые), не имеющие причин, но несущие следствие (источники), и фантомные события – беспричинно возникающие и не несущие никаких последствий.
Доказывать невозможность, например, фантомных событий бессмысленно. События-источники парадоксальны, а тупиковые события нарушают закон сохранения энергии. Поэтому данная классификация, при всей очевидности, не имеет серьёзного потенциала в континуальном детерминистическом мире. Однако она вполне осмысленна в дискретном мире без сил природы. В таком мире отношение «причина – следствие» заменяется на отношение вероятности, которое в зависимости от степени насыщения может играть роль необходимости или случайности.
Представим себе стол на банкете, на котором стоит табличка с фамилиями гостей, но не указано, где именно сидит каждый гость. Возьмем гипотетическую ситуацию, что все места одинаково удобны. На какие стулья сядут первые гости? Выбор должен быть случайным. По мере заполнения стульев выбор насыщается, и энтропия системы падает. Наконец, в отношении последнего стула мы можем постулировать строгий закон природы: «Последний гость займёт оставшееся место». На этом примере видно, что в зависимости от степени насыщения выбора вероятность может проявляться как случайность или необходимость. В принципе Паули, например, роль гостей выполняют квантовые частицы.
При переходе к вероятностной каузальности картина мира становится значительно более «утончённой», и возрастает роль изначально более слабых связей, например связей, называемых информационными. Такие связи формируют влияние, определяемое смыслом событий, и они традиционно очень сложны для научного описания в рамках объективизированной модели. Для вероятностной каузальности информационные связи