– Все просто чудесно! – ответила она с улыбкой и заметила, как он подмигнул. – Я очень быстро привыкла ко всему.
– Так и надо. Но сегодняшний день еще не окончен. Вы заметили доску объявлений при входе в столовую? Омар собирается после ужина устроить нам в салоне что-то вроде лекции, а в одиннадцать мы снимаемся с якоря, так что завтра, когда проснемся, будем плыть вверх по Нилу.
За одним из соседних столов внезапно раздался взрыв хохота, и Анна повернулась туда. При этом она встретилась глазами с Тоби. С сардонической усмешкой он поднял свой стакан и, судя по движениям губ, произнес какой-то тост, адресованный ей, но среди общего шума, болтовни и смеха Анна ничего не расслышала. В ответ она подняла свой стакан и заметила, как Энди быстро повернулся, чтобы посмотреть, кому она улыбается. Он нахмурился.
– Ну и до какой же степени ваши сегодняшние впечатления совпадают с впечатлениями Луизы Шелли? – спросил Энди, наклоняясь вперед и повышая голос, чтобы Анна услышала через стол. – Долина сильно изменилась?
– Кое в чем – до неузнаваемости, – ответила Анна, быстро глянув в сторону Чарли. – А кое в чем совсем не изменилась. Там действительно чувствуешь, что находишься в каком-то безвременье, правда?
– В Египте так везде, – вставил Бен.
– Луиза была одна в долине. Впрочем, долина, наверное, и теперь чудесна, когда все туристы уезжают и она пустеет, думаю, то же самое происходит и по всему миру. Осталось так мало мест, где человек может уединиться от других.
– Крик души истинного мизантропа, – с усмешкой прокомментировал Энди.
Анна почувствовала, что краснеет.
– Heт, я ничего не имею против людей, но хорошо, когда есть возможность удалиться от них, особенно в таких местах, где атмосфера, собственно говоря, является частью аттракциона. Точно то же самое происходит и в больших соборах. Хорошо бы, если бы и там была возможность как-то удаляться от шумных туристских групп и равнодушных школьников, которые просто вычеркивают очередное название из списка достопримечательностей либо без малейшего интереса тащатся за учителями, уже отчаявшимися пробудить в них этот интерес.
– Слушайте, слушайте! Хорошо сказано. – Энди торжественно зааплодировал. – Отличная речь!
– И весьма разумная. – Бен улыбнулся Анне. – Думаю, все мы от всей души можем с ней согласиться.
Какое-то мгновение стояла тишина. Анна заметила, что сидевший за соседним столом Тоби повернулся, чтобы лучше слышать. Она смущенно устремила глаза на свою тарелку с супом. Анна вдруг осознала, насколько новым было для нее ощущение того, что ее слушают.
Уставшая от полного впечатлений дня, она вернулась в свою каюту рано. Выглянув из окна и прикрыв глаза рукой, чтобы не мешал свет, она увидела темную реку; они еще стояли у причала. Ощущая внутри мелкую дрожь волнения, она приготовилась ко сну, но перед тем, как лечь, достала из чемодана дневник Луизы. Ей очень хотелось перед сном почитать еще.
– Госпожа Луиза… – Тень Хассана упала на страницу альбома, и Луиза подняла голову. Ее мольберт с прикрепленным к нему зонтиком был установлен на носу дахабеи, медленно плывшей на юг. Больше на палубе никого не было. После обеда все скрылись от зноя в своих каютах, оставив Луизу наедине с ее акварелью. Только рулевой стоял на корме, зажав румпель под мышкой. Луиза подняла глаза на Хассана и улыбнулась.
– Перед отплытием из Луксора я ходил на базар, – сказал он. – У меня есть для вас подарок.
Луиза прикусила губу.
– Не надо было этого делать, Хассан…
– Мне это было приятно. Пожалуйста… – Он протянул раскрытую руку. На ладони лежал маленький сверточек. – Я знаю, что вы хотели сами посетить базар, чтоб купить что-нибудь на память.
Сэр Джон и леди Форрестер, услышав о планах Луизы снова отправиться в Луксор, тут же решили, что сейчас самое время поплыть на юг.
Взяв сверток с ладони Хассана, Луиза несколько мгновений смотрела на него.
– Он очень старый. Три тысячи лет. Из времен одного фараона, который почти неизвестен: Тутанхамона.
В это мгновение ветер чуть переменился, и обоих накрыло тенью паруса. Анна непроизвольно вздрогнула.
– Разверните, – очень тихо сказал он.
Медленно она потянула за конец шнурка, которым была перевязана бумага. Внутри оказался маленький флакончик из синего стекла, а вместе с ним – листок старой бумаги с обтрепанными краями, исписанный арабской вязью.
– Это стекло. Времен восемнадцатой династии. Флакончик очень необычный. Там, внутри, есть емкость, в которой хранится запечатанной капля эликсира жизни. Тут, – Хассан указал на листок, – все написано. Кое-что мне не удалось прочесть, но, насколько я понял, здесь рассказывается о неком фараоне, который хотел жить вечно, и о жреце Амона, изготовившем для него особый эликсир: он должен был вернуть фараона к жизни. Это было частью особой церемонии. В истории, здесь записанной, рассказывается, что, желая спрятать этот состав от злого джинна, жрец скрыл его в этом сосуде. Когда он умер, сосуд пропал, и о нем ничего не было известно в течение нескольких тысяч лет.
– И это он? – Луиза рассмеялась счастливым смехом.
– Да, это он. – Хассан видел, как она рада, и его глаза заискрились.
– Значит, это действительно настоящее сокровище, и теперь оно всегда будет со мной. Спасибо! – Луиза взглянула на него, и глаза их встретились. Несколько секунд длилось молчание, потом Хассан вдруг отступил на шаг, поклонился и пошел прочь.
Долгое время Луиза сидела неподвижно с флакончиком на коленях, потом наконец взяла его в руки, чтобы рассмотреть поближе. Он был чуть длиннее ее указательного пальца, сделан из толстого непрозрачного синего стекла и украшен тонким белым рисунком, похожим на узор из перьев. Пробка была запечатана чем-то наподобие сургуча. Луиза подняла флакончик к свету, однако стекло было таким толстым, что даже не просвечивало, так что, повертев его в руках, она отказалась от дальнейшего исследования. Она положила изящную вещицу в коробку с красками, заботливо поместив его в то отделение, где лежали кисти и стоял горшочек для воды. Потом, вернувшись в свою каюту, она переложит свое сокровище в тайное отделение своего несессера.
Снова взяв в руки кисть, она принялась за работу, но почувствовала, как трудно ей сосредоточиться. Ее мысли все время возвращались к Хассану.
Анна опустила дневник и взглянула на ставни, закрывавшие окно. Пароход слегка вздрогнул, затем она услышала ровный стук механизмов. Плавание началось. Встав на ноги, она подошла к окну и открыла ставни. Пароход уже отвалил от пристани. Анна смотрела, как полоса темной воды между ним и берегом медленно расширяется; затем тональность гула двигателей изменилась, и она услышала, как равномерно и мощно застучали по воде лопасти пароходных колес. Несколько минут Анна стояла, глядя в темноту, потом снова нырнула в постель, под хлопчатобумажное покрывало, и взяла отложенный дневник. Так значит, флакончик, лежащий в ее сумке, – это подарок Хассана. И какой подарок! То был не простой флакончик для благовоний, то был священный сосуд времен Тутанхамона, гробница которого тогда еще не была открыта, и содержал он ни больше ни меньше, как эликсир жизни!