Что касалось остального, присутствовало ощущение себя чужаками в этой богом забытой части Вселенной. Чем дальше и глубже ступали наши ноги, тем мне становилось не по себе. Деревня и впрямь была заброшенной, по крайней мере, так она выглядела. Ничего не говорило о том, что здесь кто-то жил или вёл хозяйство. Нас встречала тишина, старые полуразваленные дома и... Казалось, вдалеке послышался лай собаки. Может, все было не так печально, как виделось на первый взгляд?
— Стой! — услышали мы голос позади себя. — Кто такие?
Обернувшись на клич пожилого мужчины, который стоял с лопатой в руках на территории своего жилища, мы принялись объяснять, что пришли с миром.
— Студенты-практиканты, дяденька, — оживился Шустриков.
— Мы только зададим вам пару вопросов и уйдём, — на мою реплику незнакомец нахмурился.
Черт. Я была прирожденным дипломатом.
— Мы заблудились, — проскулила Диана, а мужчина продолжал молча и грозно смотреть на нас.
Теперь был Женькин черед, чтобы как-то уладить ситуацию, смягчить вражеское к себе настроение старика.
— Здравствуйте, — начал он. — Меня зовут Евгений. А это мои друзья: Вика, Паша и Диана. Мы студенты, которые приехали на практику этнографического исследования. Нам очень интересна история ваших поселений, традиций и обычаев. Возможно, вам есть, чем с нами поделиться, и что нам рассказать. Как только мы получим нужный материал, мы уйдём, обещаем.
Старик явно переваривал столь объемную информацию Еникеева, и вскоре произнёс, указывая пальцем вдаль.
— Для рассказов идите к Васильевне. Она живёт через три дома от моего. По узкой тропинке будет избушка, а в ней — мудрая старушка.
— Прямо как ведьма, — испуганно пролепетала Дианка.
— Это как сказать, — пробубнил старикашка на ее доводы, а затем запричитал. — Понаехали тут знатоки-ученые.
— Спасибо! — крикнули мы хором, чтобы утихомирить его недовольство, и принялись направляться туда, куда указывал пожилой человек.
Жутко было и словом не описать, но где наша не пропадала?
Глава 17. Не такие люди, как они
За нами зловеще скрипнула калитка. Мы постучались и долгое время ждали, что кто-то откроет, но, увы. Я была намерена развернуться, чтобы уйти, а заодно плюнуть на эту идею и практику в целом. Потому что, где это было видано, отпустить нас одних черт знает куда и зачем? Хорошо, что рядом оказался Женька. По крайней мере, с ним было спокойнее.
— Может, свалим, пока не поздно? — предложила трусиха Каримова, словно прочла мои мысли.
Мы-то ладно. А вот со стороны парней давать заднюю перед нами и пожилым человеком, или кем бы ни был житель этого домика, выглядело бы странным. Однако гадать оставалось недолго. Вскоре мы услышали позади себя женский настороженный голос.
— Вы студенты-практиканты, молодые люди?
Диана чуть в обморок не упала, я же почувствовала бегущие по спине мурашки и обернулась.
Перед нами стояла всего лишь старушка. Ну не совсем старушка — пожилая женщина, настроенная безобидно. На ее лице не было ни капли гнева, лишь лучистое и ясное любопытство. Она долго рассматривала чужаков. Невысокого роста, с легкой косынкой на голове, опрятно одетая в голубой сарафан и, судя по тому, что ее руки были заняты ведрами, наполненными водой, она трудилась в одиночку. И вовсе не была похожей на Бабу Ягу, или как там ее называли.
Пашка откашлялся, когда пауза затянулась, и она прошла к входной двери мимо остолбеневших гостей.
— Здравствуйте,— начал Шустриков и повторил ей слово в слово то, о чем говорил Еникеев первому встречному.
Бабушка, не проронив и слова, открыла скрипящую дверь и пригласила нас войти в свой дом.
Никто не решался первым переступать порог ее жилища, и только после того, как переглянулись друг с другом, последовали в «избушку». Диана нерешительно продолжала переминаться с одной ноги на другую.
— Не такая уж она и Баба Яга, — тихо убеждала подругу. — Идём.
Внутри все было простым и аккуратным, что неудивительно, поскольку внешний вид женщины кричал об ее опрятности, чистоте и порядке.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Проходите, не стесняйтесь, — все звала она. — Я живу одна, и красть у меня нечего, кроме кошки. Так что, проходите. Чай будете? Как знала, что придёте. Вон, пирожков напекла.
— Откуда знали, что у вас будут гости? — кроме храброго Шустрикова больше никто не решался подавать голос.
— Карты за день до того раскинула. Они мне и подсказали. «Ждать тебе, Васильевна иль гостей, иль радости молодой».
— Так прям и сказали? — тут уж я выступила в роли Фомы неверующего, разуваясь, чтобы не запачкать пыльными кедами пол её хаты.
Она с усмешкой посмотрела на меня и, не ответив на вопрос, указала рукой на ванную комнату:
— Мойте руки и проходите на кухню.
Вообще, я была поражена, судя по лицу Женьки — он не меньше. Внутри все выглядело не таким старым, не таким затхлым, как казалось снаружи. Да, мебель оставляла желать лучшего, но обстановка не была зловещей, как изначально предполагалась. Мы вели себя как мыши: тихонько помыли руки, без лишних слов прошли на кухню и сели за стол на деревянные табуретки. На стене, поклеенной старыми блеклыми обоями, висели огромные часы, которые показывали время семь вечера. В желудке сразу же заурчало от голода.
— Ну-с, давайте знакомиться, — предложила хозяйка дома, разливая по кружкам кипяток из чайника. — Меня зовут Маргарита Васильевна, но обычное «Васильевна» сойдёт. А вас как?
— Я Женя, — подал голос Еникеев.
Шустриков подхватил:
— Меня зовут Павел.
Женщина перевела проницаемый взгляд с Жени на Пашку.
— Хорошее имя, Павлик, — сказала тут же она.
О-о-о. А вот и любимчики появились.
Тот заулыбался, словно чеширский кот, благо не мяукнул. Хитрый-Павлик-жук зарабатывал себе на огромное количество пирожков.
Обойдёшься, дорогой мой, пряником. Васильевна не была той расфуфыренной французской мымрой. Еще ведь Еникеев сидел рядом с пустым желудком да беспроигрышной своей внешностью. Так что…
— Девочки ваши совсем молчаливые, — прервала хозяйка ход моих мыслей.
— Я Вика, а это моя подруга Диана, — представила нас обеих, за что получила долгий изучающий женский взгляд.
— Очень приятно, — всего-то ответила она, ставя на стол тарелки с вкусностями.
Там были не только пирожки. Мое любимое песочное печенье, хворост, крендельки заманчиво предлагали отведать их. Да эта женщина была просто золотая, а не ведьмой.
— Угощайтесь на здоровье, пока я буду рассказывать вам о нашей крохотный деревне и её окрестностях.
Женька и Пашка наминали булки со скоростью света словно наперегонки. Я налегла на печенье, вечно ноющая и голодная Диана притронулась всего лишь к одному пирожку и ковыряла его без особой охоты.
— Ты чего? — спросила ее под шумок рассказа Васильевны о происхождении названия самого городка. — Ешь, давай, пока угощают.
Девушка наклонилась ко мне ближе и настороженно шепнула на ухо:
— А вдруг еда отравленная? Чего это она такая любезная с чужаками? Подозрительно, — добавила подруга и тотчас же откусила пирожок.
Смешная такая. Язык болтает, мозг — действует.
— На пацанах проверим. Вон, как лопают, что за ушами трещит.
— Кушайте, кушайте, девоньки, — пожилая женщина как будто слышала наш диалог, присев рядышком. — Пирожки испекла утром, и булочки только с печи. Жаль, другим не угощу таких красавиц и красавцев.
— А вы одна здесь живёте? Больше родственников у вас нет? — неожиданно поинтересовалась Диана, постепенно входя в доверие хозяйки этого дома.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Одна-одинешенька, красавица. Был дед, уже давно нет. Только я да Мурка.
Пушистый белый комок шерсти, развалившийся на коврике недалеко от нас, мяукнул в ответ.
— Молодежь давно разъехалась, кто куда. Последняя пара молодожёнов была здесь лет десять назад. Остались только старики обитать в этой местности. Скоро совсем некому будет жить.